Дорога неровная - Евгения Изюмова

Их дом поставили на капитальный ремонт, а жильцам предоставили комнаты в резервном для таких случаев доме-общежитии, в котором уже жили несколько семей из соседнего дома. Виталий работал в две смены, возвращался домой поздно, Александра, дождавшись его, кормила и уходила спать, пока Виталий оставался в общей кухне выкурить перед сном последнюю сигарету.

И тогда там появлялась соседка Верка, разбитная, нахальная и гулящая бабенка, которая тихая была лишь в дни, когда дома находился муж, а дома Сергей бывал очень редко — разъездная была у мужика работа. Скучно Верке, хотя и есть любовник, однако и тот, как человек семейный, не каждый день навещал свою зазнобу. Вот и нацелилась Верка на разговорчивого, прибаутистого, красивого соседа: явится на кухню и до полуночи хохочут оба, развлекая друг друга анекдотами…

Александре, конечно, не нравилось такое поведение мужа, который вместо того, чтобы поспешить к ней, часами рассиживался в кухне с соседкой. Да и только ли анекдотами балуются? Словом, из-за соседки и поругались однажды Александра с Виталием — впервые в новом городе. А тут праздники подошли первомайские, и произошло событие, которое заставило Александру думать, что она идет по материнскому пути, может даже, повторяет ее судьбу, потому что именно в далекий сороковой год, именно в Первомай, узнала Павла об измене своего мужа Максима.

— Саш, — спросил на следующий после ссоры день Виталий, — Верка предлагает собраться вместе да отпраздновать, как ты на это смотришь?

Александра смотрела отрицательно, так и ответила мужу. Тот вспылил:

— Ну, как хочешь, а я пойду к ней, вечно ты дома сидишь, бухтишь, чтоб лишнего не выпил, а там хоть еще люди будут.

Александра закаменела: не ожидала, что муж так заявит. Конечно, можно было бы пойти к ее новым друзьям или к его, но Виталий предложил праздник встречать именно в комнате у Верки, которую Александра видеть не могла.

День прошел у Александры скучно и грустно. Сходила с сыном в парк, покатала его на карусели, вернулась домой, а в комнате у соседки все гомон стоит. Виталий, увидев, что жена пришла, заскочил в комнату, вновь спросил:

— Пойдешь к Верке?

— Нечего мне там делать, — ответила Шура.

— Ну и сиди тут одна, — ухмыльнувшись, исчез опять за дверями.

Медленно проползали час за часом. Александра по-прежнему сидела в своей комнате, даже ужинали с Антошкой не на кухне, потому что там постоянно шныряла Верка. Вот и ночь подошла, а Виталий так и не явился, наоборот, отправился в парк гулять, прошагал демонстративно под окном, гордо вскинув голову. Вскоре из дома выскользнула и Верка.

Чего добивался Виталий в тот день, Александра так и не поняла: муж явно шел на скандал, и не хотел даже на секунду задуматься о последствиях. Уложив спать Антошку, уселась у окна, поджидая мужа, надеясь, что все же хватит у Виталия ума вернуться в одиночку. Но вернулся Виталий не один — с Веркой. Парочка прохаживалась во дворе, пьяная Верка висела на плече у Виталия, а тот, чтобы женщина не упала, поддерживал ее за талию. Увидела Александра «дефиле» мужа, и нервы не выдержали нового испытания.

Вихрем вылетела на улицу, подскочила к мужу и с ходу залепила ему пощечину. Голова у Виталия дернулась, он резко повернулся и ушел в темноту между домами. Верка начала объяснять Шуре, что ничего между ними не было, просто встретились в парке, вот и пришли вместе домой.

Александра, сдерживаясь изо всех сил, процедила:

— Уйди, не то плохо тебе будет…

Верка хмыкнула и ушла.

Александра схватилась за голову: а что будет с их семьей? Однажды Виталий сказал ей, что любые слова выдержит, лишь бы никогда не ударяла его по лицу, а Шура это как раз и сделала. Голова у нее гудела, сердце стонало и разрывалось на куски, она осознала, наконец, что не понарошку любит Виталия, по-настоящему, не желает делить его ни с кем. Разумом понимала: мужчины могут запросто изменить, но, думалось ей, не Виталий, такой любящий и нежный в постели, такой ласковый и осторожный в первую их брачную ночь. Хоть криком кричи, а дело сделано, и Александра в отчаянии выскочила на улицу, чтобы побежать к его друзьям, где-то же он должен быть сейчас… Выскочила на крыльцо и услышала приглушенный смешок: опять они вдвоем — Виталий и соседка…

Александра, собрав самообладание в кулак, подошла, спокойно сказала мужу:

— Хватит болтаться под окнами, иди домой.

Виталий, как ни в чем не бывало, направился к дому. Верка дернулась следом, но Александра преградила путь:

— Если не хочешь, чтобы я тебя сейчас изметелила, угомонись! — и пошла прочь.

Утром Виталий, понимая, что виноват, предпринял попытку примирения. Он и раньше любил поддразнивать жену, но сейчас, чувствовал, зашел слишком далеко.

— Сашуленька, прости меня, ни в чем я не грешен, но хотелось тебя немного позлить, чтобы приревновала, а то я так и не пойму, любишь ты меня или нет. А сейчас вижу: любишь. Да разве тебя сравнишь с Веркой? Она — дура, а ты у меня — умница, она по сравнению с тобой — коряга. Бес меня попутал, не иначе, а то разве бы я обратил на нее внимание?

Александра выслушала его, не зная, то ли поверить и простить, то ли продолжать молчаливую войну. И то, и другое имело свои плюсы и минусы. Виталий весь день ходил за ней хвостом, ластился, и Александра решила помириться. Она не любила скандалы, нрав имела беззлобный, и долго находиться в состоянии ссоры не могла. Да и не хотела нервировать Антошку, который очень чутко реагировал на размолвки родителей — замыкался в себе, смотрел на обоих огромными вопрошающими глазами: «Кто виноват из вас, почему вы ссоритесь?» Вот и в тот день возился в своем углу с игрушками, не приставал к ней с вопросами, не капризничал. Мальчишке было жаль и маму, и папу, он просто не знал, чью сторону принять.

— Сашенька, ну прости, я — осел, я — дурак, но изменить тебе не хотел… — завел опять свою песню Виталий, когда она вечером стелила постель. — Прости. Мне только ты нужна… — и бухнулся на колени. — Прости! — вроде, серьезно упрашивал жену, но в то же время в глубине карих глаз сверкнули и погасли хитроватые искорки.

Так и не поняла женщина, искренне ли хотел с ней примириться муж, или же лукавил, не желая осложнений для своей особы.

Но что-то все же шевельнулось в ее груди, словно кто-то мохнатой ласковой лапкой погладил ее сердце: «Неужели так любит, что на коленях прощения просит? — и хоть заметила хитроватые те искорки, все же отходчивое женское сердце желало примирения. — Может, правду говорит, что хотел только позлить, заставить ревновать?» И Александра, уложив сына спать, легла потом на свою кровать рядом с мужем, который, казалось, давно уже спал, отвернувшись к стене, но едва Александра легла, тут же резво повернулся, облапил ее и крепко поцеловал. Ну а ночь…

Ночь да общая постель — они всегда утихомирят супружескую ссору.

Вскоре Изгомовы вернулись в свой отремонтированный дом, и Александра, окунувшись в обустройство жилища, казалось, забыла о провинке мужа, никогда ему не напоминала о том, но где-то в глубине души поселился маленький червячок недоверия. Время от времени он просыпался и грыз душу, потому что будил его Виталий, который заметно изменился: все реже соглашался на совместные прогулки в парке, все чаще присаживался к мужикам во дворе, которые ежедневно резались в карты, а проигравший угощал всех пивом. Вслед за пивом на куске фанеры, заменявшей стол, появлялось что-то и крепче, и тогда Виталий возвращался домой в подпитии.

А между тем в семье рос уже второй сын, которого назвали в честь бабушки — Павлом. Мальчишка — горластый, беспокойный, и Александре было трудно управляться по дому, ведь и Антону требовалось внимание — он пошел в первый класс, да и ревновал родителей к брату, потому часто вредничал. А муж совершенно отстранился от его воспитания, Павлика же и на руки не брал.

Мысли Александры метались в голове, мчались вразбежку: что с Виталием случилось? Выяснилось всё через полгода после рождения Павлика: Виталий просто выполнял данное себе самому слово не прикасаться к домашним делам после рождения ребёнка, чтобы проучить жену, на которую обиделся из-за пустякового замечания во время её беременности — намается, глядишь, больше будет его ценить.

Двор их дома в будние дни — тихий и спокойный, полный ребятишек, правда, как в семье не без урода, так и в ребячьей среде не без драчуна и приставалы. И тут был такой — зловредный ябеда: пока хватало сил с кем-либо сладить, он шпынял да гонял малышей, получив отпор, бежал жаловаться к матери — крикливой и вздорной бабенке, да к отцу, мужику, у которого живот из-за пристрастия к пиву был вдвое шире талии.

Насколько был двор тихим в будни, настолько становился буйным и громогласным в выходные дни, потому что почти все мужчины с утра выползали из квартир в крепком подпитии. Словом, пьяный оказался двор, и это приводило Александру в ужас.