История куртизанок - Элизабет Эбботт

Постоянно сменявшиеся любовники удовлетворяли ее потребность в мести, а также в тех сексуальных ощущениях и романтических чувствах, которые она не могла получить в отношениях с У-Эр. Мэрион и невероятно богатый Чарли Чаплин вполне могли любить друг друга. Конечно, они должны были дурачить У-Эр, давая указания своим сотрудникам предупреждать их, если он появлялся, чтобы Чаплин успел незаметно уйти через черный ход.

Еще сильнее Мэрион могла любить актера Дика Пауэлла. К тому времени, когда начался их роман, ей было уже за тридцать, она стала зрелой женщиной, вступавшей в связь с десятками других мужчин. Пауэлл серьезно опасался возможных последствий совращения любовницы У. Р. Херста, но Мэрион его постоянно преследовала, и, в конце концов, он с радостью уступил ее напору. Мэрион настояла на том, чтобы он признался ей в любви, а потом Пауэлл в деталях рассказывал об их романе друзьям. Мэрион не обращала внимания на такое не джентльменское поведение, и их дружба продолжалась до ее смерти.

Вполне вероятно, что время от времени Мэрион случайно беременела. Беседуя с друзьями и подругами, она говорила, что, когда это случалось, ей приходилось прибегать к услугам подпольного акушера. В ее воспоминаниях не звучит сожаление о том, что она не стала матерью. Тем не менее Мэрион была сильно привязана к племяннице и племяннику, а самоубийство племянницы в 1934 г. оказалось для нее большим ударом, после которого она стала еще теснее общаться с племянником.

Все сыновья У-Эр, кроме одного, чувствовали и проявляли глубокую вражду к «этой женщине», которая, по их мнению, разрушила брак их родителей, украв отца у их матери. У-Эр представил сыновей Мэрион, не объяснив им, какие отношения связывают его с ней. Его сын Билл, Уильям Рэндольф Херст-младший, так описывал собственную реакцию, когда в конце концов понял, что Мэрион была любовницей его отца: «Я плакал, Из-за смущения, охватившего нас двоих, я никогда не пытался говорить об этом с матерью, Я был обижен, а временами глубоко уязвлен этими отношениями. Это происходило потому, что моя мать, родившая папе пятерых сыновей, заслужила, чтобы отец был рядом с ней. И мы с братьями тоже»{461}.

Как писал Билл Херст, большая разница между У-Эр и другими представителями американской элиты, включая Вандербильтов и сравнительно недавно достигшего успеха и получившего известность Джозефа П. Кеннеди, состоит в том, что они «жили во лжи», оставляя своих любовниц «в тени, [в то время как] мой отец оставил нашу мать и открыто сожительствовал с Мэрион, Однако суть всех этих отношений оставалась единой»{462}. Как и все остальные любовницы, Мэрион была лишь «приятным развлечением», «дорогим, но расслабляющим украшением», «сексуальным котенком» его отца{463}.

Только самый старший сын Херста, хронически страдавший от избыточного веса весельчак и кутила, которого отец считал слишком безответственным, чтобы завещать ему свою издательскую империю, — лишь Джордж Херст всегда относился к Мэрион по-дружески. В своих воспоминаниях она выразила ему благодарность и написала о привязанности, которую к нему испытывала за его неизменно дружеское отношение, так резко отличавшееся от молчаливой враждебности его братьев.

Жизнь Мэрион в качестве любовницы У-Эр шла по заведенному распорядку. В замке Сен-Симеон они с У-Эр давали вечерние приемы, устраивали вечеринки у бассейна, маскарады и пикники на берегу океана. Мэрион такие приемы гостей очень нравились, но с годами ее все больше тяготила подготовка и необходимость соблюдать правила этикета, казавшиеся ей утомительными и скучными. У-Эр выходил к гостям, плавал в бассейне, играл в теннис, ужинал, но большую часть времени посвящал делам своей издательской империи, писал передовицы и читал газеты.

Мэрион терпеть не могла, когда он занимался делами, порой это так ее раздражало, что она становилась жестокой и даже могла публично над ним издеваться. Чарли Чаплин вспоминал, что во время одной из вечеринок подвыпившая Мэрион вышла из себя, когда Херст обсуждал производственные вопросы с сотрудниками газеты. «“Э-э-эй, ты!” — крикнула она. Оказавшийся в неловком положении У-Эр спокойно спросил: ‘‘Ты это мне говоришь?” Мэрион снова крикнула: “Да-а-а! Пойди сюда!” Не желая обострять положение и провоцировать скандал, У-Эр подошел к любовнице и спросил, чего она хочет. ‘‘3-з-занимайся всеми этими д-д-делами у себя в конторе, а не на м-м-моей вечеринке. Мои г-г-гости хотят выпить. Пойди принеси им чего-нибудь!”»{464}. У-Эр спокойно выполнил ее просьбу.

Покладистость У-Эр определялась тем, что он хотел избежать скандала, понимал, что Мэрион пьяна, а также полагал, что, поскольку ей не всегда могло быть с ним интересно, ему следовало как-то удовлетворять ее запросы. Даже в трезвом состоянии Мэрион часто слишком откровенничала и, несмотря на заикание, отнюдь не стеснялась в выражениях. А если бывала навеселе, ее острый язычок нередко становился язвительным и едким. У-Эр приходилось с этим мириться.

Наглядное представление об их богатстве и расточительности дают коллекции произведений искусства Херста и его частный зоопарк. Не всегда своевременно и правильно выплачивая налоги, — несмотря на огромное состояние, Херст нередко тратил так много, что оказывался на грани банкротства, — онв огромных количествах скупал предметы искусства. Его любовь к животным проявлялась, в частности, в том, что он содержал в собственном зоопарке более трехсот зверей, в том числе антилоп, бизонов, пантер, львов, рысей, леопарда, гепарда, медведей, шимпанзе, обезьян, тапира, овец, козлов, лам, кенгуру, кенгуру-валлаби и слониху Марианну. Он разводил такс, одно время на его псарне содержалось больше пятидесяти собак этой породы. Две таксы — Ганди, которого обожала Мэрион, и Элен, любимица Херста — были их неразлучными спутницами.

Любовь к таксам, к которым они относились чуть ли не как к приемным детям, со временем переросла в их сильную взаимную привязанность, которая еще теснее связала Мэрион и У-Эр. Когда умерла Элен, а вслед за ней Ганди, Мэрион и Херст помогали друг другу переносить горечь утраты. После смерти Элен, которая умерла у него на руках в его постели, У-Эр опубликовал в газете некролог. «Он не мог сдержать слез — все время плакал», — вспоминала Мэрион{465}. У-Эр похоронил собаку, а на могиле распорядился установить надгробный камень с надписью: «Здесь покоится дорогая Элен — мой преданный друг»{466}.

Когда умер Ганди, Мэрион была еще более безутешна. Ганди приносил ей мячи, когда она играла в теннис. Он спал в постели Мэрион и согревал ей ноги. В пятнадцатилетием возрасте пес смертельно заболел. Мэрион брала его в постель, где он гадил ей на ноги. Она мыла ноги и стирала простыни, пытаясь скрыть от других его состояние. Но это ей не удалось, и Херст привез ветеринара и медицинскую сестру. Пока У-Эр держал Мэрион, медсестра сделала собаке смертельный укол.