Я не Поттер! - Марина Броницкая

— Добро пожаловать, добро пожаловать, милая… – бормотала Минерва. – Я уверена, что мой факультет переходит в надежные руки!

Вот тут началась буря, не будет преувеличением сказать – ураган. Не успев переварить информацию о принадлежности нового профессора ко вражескому клану, грифиндорцы упустили из виду, что речь шла о двух должностях. И только–только начав поносить министерство, умолкли вновь, но лишь для того чтобы взреветь с такой силой, будто на них всех один большой Круциатус наложили. Это был не гул и не крик, это был рев!

— Слизеринка?! Серьезно?

— А как же правила? Ведь в них говорится о таком, верно?

— Это Малфои постарались!

— Без Снейпов не обошлось!

— Я перевожусь в Пуффендуй!

— Я в Когтевран!

— Это позор!

— Неслыханно! Где моя сова?! Я пишу родителям!

— Что я скажу своим детям? Что закончил Грифиндор под руководством… Миракл?!

— Мне плохо…

Мисс Миракл не стала притворяться обиженной. Она понимала, раз Министерство продолжает наказывать Дамблдора и её появление – это критика в его адрес, наверняка проплаченная верными нам людьми, можно и не строить из себя всепрощающую дурочку, а смело взяться за дело.

Женщина сделала вперед два широких, мужских шага и вскинула вверх руку. Её и без того отнюдь не милое лицо исказила гримаса ничем не сдерживаемого бешенства.

— Молчать! – хриплый, словно с песком, голос, эхом прокатился по залу. – Молчать всем, кто не хочет быть исключенными еще до того, как нас почтят своим визитом уважаемые гости! Есть желающие пройти в директорский кабинет? Со мной? Сию минуту?!

— Дорогая… – директор положила руку на плечо бывшей ученицы, попытавшись урезонить профессора, но та шагнула еще раз, и под рукой Минервы не оказалось ничего, кроме воздуха.

Желающих покинуть пределы школы не нашлось, МакГонагалл унизилась и побагровела, а мне было хорошо.

Через некоторое время в зал вбежал Филч, о чем‑то пошептался с Минервой, и та огласила прибытие учениц Шамбратона во главе с мадам Максим. Дюжина красавиц в шелковых платьицах продефилировала перед распустившими слюни мальчишками и приутихшими девчонками. Затем в зал ворвались воспитанники северной школы, а вместе с ними ворвалась такая мощь и сила, что дух перехватило. Крепкие и дюжие, своими посохами парни выбивали из каменного пола искры, а из голов учениц – всякие приличные мысли. Хищной птицей, оберегающей своих птенцов, в зал вошел Каркаров. Он замыкал шествие вместе с гордостью Дурмстранга, потомком древних болгарских ханов – Виктором Крамом.

Я вздохнул, понимая, раз все актеры на сцене, следовательно, учебный год уже начался. Позабыв на некоторое время о том, что мне предстоит убивать, предавать и притворяться еще долгое время, я сам себе показался обычным. Однако, встретившись глазами сперва с Элис, затем с Каркаровым, а после засмотревшись на такого опасного для нас всех Рона, в который раз сообразил – и впрямь показалось.

* * *

Если за окном ночь, а часы бьют двенадцать, это еще не значит, что жизнь в замке останавливается. Наоборот, приходит время тех, кому не рады днем. Тех, кто ищет свою заветную свободу и не может найти при свете солнца. Именно в полночь из подземелий выныривают черные крадущиеся тени, и чаще всего именно в полночь в коридорах Хогвартса гости школы встречают неприветливого призрака, покрытого красно–синими трупными пятнами и протягивающего к ним руки.

Мертвый ловец Пуффендуя заходится от приступов ярости, как только видит какого‑нибудь ученика Дурмстранга или прелестницу Шамбратона. Не мудрено, ведь я пересилил свою к нему неприязнь и в первый же день нового учебного года рассказал привидению, какой легендарный турнир он никогда не почтит своим присутствием, какой кубок никогда не подержит в руках и чьи родители никогда не смогут поболеть за своего единственного сына. Ну, для обеспечения порядка после отбоя. Не забыл упомянуть и кто, по моему мнению, совершит все вышеперечисленное. Ведь у всех чужестранцев перед ним неоспоримое преимущество – жизнь. А кто такой Седрик? Дымка, пустота, ничто? Да парня на факультете уж и не помнит никто, а его кровать у окна новичку еще в прошлом году отдали!

С тех пор ночные коридоры замка пусты, и те, кто не должен мешать тем самым черным крадущимся теням им не мешает, а спит и видит сны. Гулкий стук протеза Аластора Моуди, мяуканье миссис Норис, да посапывание обитателей портретов – обычно это и все звуки ночного замка. В связи с резонансным побегом известной и опасной Пожирательницы, ночные дежурства старост отменили, а школу патрулировали одни лишь учителя, имеющие знания по защитной и боевой магии. Чаще всех выпрашивал себе дежурства Аластор, не доверявший не то что моему отцу или Элис, при одном только виде которой он нащупывал в кармане палочку, но даже Минерве.

— Распустили вас, развели вседозволенность! – кричал он каждый раз, когда какой‑нибудь припозднившийся, но еще не опоздавший ученик запутывался в его временных ловушках и плавал под потолком, как муха в огромной капле сиропа. – Я тебе покажу, как режим нарушать… Здесь вам не Азкабан, не удерете! – и грозил несчастному посохом.

На меня аврор внимания не обращал, по крайней мере, стоя к нему лицом, ничего особенного в его поведении я не замечал. Однако стоило мне обернуться и все менялось. Друзья послушно докладывали, как профессор на меня смотрит, скрипит ли зубами, и что их мнению, он хочет со мной сделать на данный момент. Судя по силе проявлений всего вышеперечисленного, и если верить Гойлу, конечно, аврор сутки напролет хотел меня убить. Хотя, быть может он подозревал, что я хочу того же? На уроках старик называл меня или «мистером» и тыкал в меня своим посохом, уточняя, какого мистера он имеет в виду, или же просто «избранным», что бесило оного намного сильнее.

— Эй, избранный… какие из непростительных тебе известны? – обратился он ко мне на самом первом своем занятии. – Да, ты, со шрамом.

— Все! — ответил я без лишней скромности. – У меня хорошее домашнее образование, я вам не магл.

— Да ты… – аврор побагровел и кинулся ко мне. – Ты… – он тянул руку к моему горлу. — Одни беды от тебя!

Грифиндорцы одобрительно зашептались, но больше ничего не произошло, разве только задрожал мой сосед по парте.

Однако в последнее время Рон дрожал постоянно, боялся смотреть мне в глаза, и не зря. Ведь внутри меня зрела идея избавиться от рыжего, как от балласта. Это сейчас он палочку на проверку врагам понес, себя очистить в их глазах хотел, убедить грифиндорцев, что все не так, как есть на самом деле. Что нас ждет позже, через полгода или год?

В мире Темного Лорда парень ничего не искал, он сжился с ним ради Драко и Джинни. Все говорило о том, что он не только любит Джинни крепкой братской любовью, но и Драко ему дорог, как брат. За них он полцарства бы отдал, если б имел. Вот их он никогда не предаст, ими он дорожит и за ними скучает. Для него я – опасный и сильный паук, затянувший его друзей в свою паутину.