Булгаков - Б Соколов

«НЕДЕЛЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ», фельетон. Опубликован: Коммунист, Владикавказ, 1921, 1 апреля. Это — единственный известный пока фельетон, опубликованный Булгаковым на Северном Кавказе после ухода оттуда белых. Обстоятельства, связанные с появлением Н. п., описаны Булгаковым в рассказе «Богема» (1925):

«Фельетон в местной владикавказской газете я напечатал и получил за него 1200 рублей (по ценам того времени этого хватило бы на пропитание не более чем на один день. — Б. С.) и обещание, что меня посадят в особый отдел, если я напечатаю еще что-нибудь похожее на этот первый фельетон… За насмешки». Ни содержанием, ни художественными достоинствами Н. п. Булгаков не был удовлетворен, о чем и сообщил в письме сестре Вере 26 апреля 1921 г.: «…Посылаю тебе мой последний фельетон «Неделя просвещения», вещь совершенно ерундовую, да и притом узко местную (имена актеров). Хотелось бы послать что-нибудь иное, но не выходит никак…» До сих пор остается загадкой, что же рассердило в Н. п. редактора «Коммуниста» Г. С. Астахова, одного из наиболее ревностных гонителей Булгакова (см.: «Записки на манжетах»). Возможно, его гнев вызвало ироническое отношение к «насильственному просвещению»: неграмотного красноармейца в приказном порядке посылают на оперу Джузеппе Верди (1813–1901) «Травиата» (1853), а он мечтает посмотреть слона и клоунов в цирке. В «Собачьем сердце» (1925) превращенный из собаки в человека «пролетарий» Шариков тоже будет предпочитать цирк всем другим видам искусств (кстати, ему доведется, в отличие от героя Н. п., все-таки увидеть цирковую программу со слонами).

«НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДОКТОРА», рассказ. Опубликован: Рупор, М., 1922, № 2. Главный герой рассказа, доктор N. явно автобиографичен. Н. п. д. основаны на событиях жизни Булгакова в период с конца 1918 г. до начала 1920 г. Это — единственное произведение, где писатель признает факт мобилизации близкого себе по жизненным обстоятельствам героя не только в гетманскую и петлюровскую, но также и в красную, и в белую армии. Мобилизация героя красными отражена в следующих словах, относящихся к периоду пребывания в городе (Киеве) большевиков: «Меня уплотнили… И мобилизовали». Версия о службе самого Булгакова в Красной Армии находит подтверждение в признании, что он присутствовал в Киеве во время 10 из 14 бывших в городе переворотов (подробнее см.: «Киев-город»). Обстоятельства, при которых герой Н. п. д. оказался в деникинской армии, позволяют предположить, что он был захвачен в плен во время неудачного наступления на Киев Красной Армии 14–16 октября 1919 г. В рассказе об этом только три отрывочные фразы: «Артиллерийская подготовка и сапоги» и «Кончено. Меня увозят… Из пушек… и…». Далее следует главка «Ханкальское ущелье». Здесь доктор в качестве начальника медицинской службы 3-го Терского казачьего полка присутствует при взятии белыми Чечен-аула, где укрепились чеченцы — сторонники имама Узуна-Хаджи (1819–1920) и красные партизаны. То, что сам Булгаков непосредственно участвовал в этом бою, доказывается точностью деталей боевых действий и перечнем частей, участвовавших в сражении. Уже после смерти Булгакова историки по газетам того времени установили, что в сражении за Чечен-аул действительно участвовали все названные в Н. п. д. части: 1-й Кизляро-Гребен-ский и 3-й Терский казачий (этот последний в сентябре-октябре 1919 г., возможно, был в Киеве) полки и 1-й Волжский гусарский полк, а также три батареи кубанской пехоты. Булгаков сознательно сдвинул хронологию событий, отнеся в Н. п. д. бой за Чечен-аул к сентябрю, тогда как он разыгрался 28–29 (15–16 по ст. ст.) октября 1919 г. Таким образом писатель стремился сбить с толку тех, кто попытался бы связать текст рассказа с судьбою автора и инкриминировать ему службу в белой армии. Дневниковая запись Булгакова в ночь с 23 на 24 декабря 1924 г. фиксирует его воспоминание о встрече со смертельно раненым в живот полковником, происшедшей «в ноябре 19-го года во время похода за Шали-аул», причем спустя полчаса после гибели полковника автора Н. п. д. контузило.

Шали-аул был взят белыми войсками уже после Чечен-аула 19 октября, а по н. ст. — 1 ноября, и поход за Шали-аул отряд, в составе которого находился Булгаков, совершил в ноябре. Это доказывает, что автор Н. п. д. прекрасно помнил, когда именно происходили те или иные события, связанные с его службой у белых. Скорее всего, в рассказе смещено и время его мобилизации красными: более вероятно, что это был не конец февраля, а конец августа 1919 г. (см.: «Киев-город»). В последующем Булгакову пришлось скрывать не столько саму по себе службу у белых, сколько факт перехода от красных к белым. Подобное могли простить лояльным литераторам вроде Валентина Катаева (1897–1986) или Эдуарда Багрицкого (Дзюбина) (1895–1934), которые в ходе гражданской войны неоднократно служили и в красной, и в белой армиях (Багрицкий, по утверждению жены писателя Ивана Бунина (1870–1953) В. Н. Муромцевой (1881–1961) — даже в деникинской контрразведке). Булгакову, который, по словам враждебной критики, не рядился «даже в попутнические тона», такое не простили бы. Поэтому автор Н. п. д. скрывал свое медицинское образование, особо подчеркивал в рассказе, что это не его собственные воспоминания, а записки друга, который то ли погиб во время Новороссийской эвакуации армии генерала А. И. Деникина (1872–1947) в марте 1920 г., то ли благополучно эмигрировал в Буэнос-Айрес. Булгаков особо предупреждал сестру Надю (в письме от 26 апреля 1921 г.) не вести с его владикавказской знакомой актрисой О. А. Мишон никаких разговоров на медицинские темы и внушить ей, что до того как заняться журналистикой, он окончил не медицинский, а естественный факультет. Писатель опасался, что его врачебное прошлое может вскрыть службу в Красной Армии. Возможно, из-за этих же соображений он не вернулся более к медицине и переехал с Кавказа не в Киев, а в Москву.

В Н. п. д. Булгаков заявил решительную антивоенную позицию, к которой привел его опыт первой мировой и гражданской войн: «Проклятие войнам отныне и вовеки!».

Некоторые кавказские впечатления, зафиксированные в Н. п. д., отразились позднее в романе «Мастер и Маргарита». Так, в рассказе мы находим портрет убитого и ограбленного казаками чеченца: «У края брошенной заросшей дороги лежит чеченец. Руки разбросал крестом. Голова закинута. Лохмотья черной черкески. Ноги голые». Тут можно вспомнить распятие Иешуа Га-Ноцри и двух разбойников, от чьих лохмотьев отказались палачи. Убитый чеченец лежит в позе распятого, и его труп густо облепили изумрудные мухи, как и тела живых еще Га-Ноцри, Гестаса и Дисмаса. Герой Н. п. д. наводит цейсовский бинокль на близлежащую гору и видит странную картину:

«…Цейс галлюцинирует! Холм, а на холме, на самой вершине — венский стул! Пустыня! Кто же на гору затащил стул? Зачем?» В «Мастере и Маргарите» подобным образом описано последнее пристанище Понтия Пилата: «Воланд осадил своего коня на каменистой безрадостной плоской вершине… Луна заливала площадку зелено и ярко, и Маргарита скоро разглядела в пустынной местности кресло и в нем белую фигуру сидящего человека». Не исключено, что здесь запечатлена знаменитая Столовая гора, у подножья которой расположен Владикавказ.

НЕХОРОШАЯ КВАРТИРА, квартира № 50 в доме 302-бис по Садовой улице в романе «Мастер и Маргарита». В Н. к. поселяется Воланд и его свита. Здесь происходит контакт потусторонних сил с современным московским миром. Прообразом Н. к. послужила квартира № 50 в доме № 10 по Б. Садовой улице в г. Москве, где Булгаков жил в 1921–1924 гг. Кроме того, некоторыми чертами планировки Н. к. соответствует более просторной квартире № 34 в том же доме, где писатель поселился в период с августа по ноябрь 1924 г. Вымышленный номер 302-бис — это зашифрованный номер 10 здания-прототипа по формуле 10=(3+2)х2. В этом номере угадывается также связь с нечистой силой (по-украински «бис» означает «бес»). Кроме того, фантастически большой номер (ни на одной из Садовых улиц в Москве не было и нет дома с таким большим номером) должен подчеркнуть нереальность происходящего, так же как и невероятно большой номер отделения милиции, выдавшего паспорт дяде Берлиоза Максимилиану Андреевичу Поплавскому — 412-й.

Квартира № 50 запечатлена в ряде рассказов и фельетонов: «№ 13. — Дом Эльпит-Рабкоммуна», «Псалом», «Самогонное озеро», «Воспоминание…» и др.

Первая жена Булгакова Т. Н. Лаппа вспоминала квартиру № 50 и прототипа погубившей Берлиоза Аннушки Чумы: «Эта квартира не такая, как остальные, была. Это бывшее общежитие, и была коридорная система:, комнаты направо и налево. По-моему, комнат семь было и кухня. Ванной, конечно, никакой не было, и черного хода тоже. Хорошая у нас комната была, светлая, два окна. От входа четвертая, предпоследняя, потому что в первой коммунист один жил, потом милиционер с женой, потом Дуся рядом с нами, у нее одно окно было, а потом уже мы, и после нас еще одна комната была. В основном, в квартире рабочие жили. А на той стороне коридора, напротив, жила такая Горячева Аннушка. У нее был сын, и она все время его била, а он орал. И вообще, там невообразимо что творилось. Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться, женщины орут: «Спасите! Помогите!» Булгаков, конечно, выскакивает, бежит вызывать милицию. А милиция приходит — они закрываются на ключ и сидят тихо. Его даже оштрафовать хотели». В отличие от коридорной системы № 50, в квартире № 34 было пять комнат, в двух из которых жил богатый финансист Артур Борисович Манасевич с женой, еще в одной — их прислуга, в четвертой — Александра Николаевна Кибель с сыном Вовкой, послужившие прототипами героев рассказа «Псалом», а в пятой вместо выехавшего сына А. Б. Манасевича — будущего писателя Владимира Артуровича Лёвшина (Манасевича) (1904–1984) — поселились Булгаков с Т. Н. Лаппа. В Н. к., в отличие от квартиры № 50, живут относительно интеллигентные жильцы (оба — партийцы), скорее напоминающие обитателей квартиры № 34 — директор Театра Варьете Степан Богданович Лиходеев, держащий прислугу Груню, и председатель МАССОЛИТа Михаил Александрович Берлиоз, имеющий общие с Булгаковым инициалы и писательскую профессию.