Путешественница - Диана Гэблдон

– Иннеса и Фергюса никто не заберет, – сказал он. – Они помогут тебе в поисках Айена. Если нас заберут, – (это «нас» больно укололо меня), – отправляйся на плантацию Джареда у Сахарного залива и начинай поиски оттуда.

Джейми посмотрел на меня сверху вниз и улыбнулся.

– Там мы с тобой и встретимся, – добавил он, сжимая мой локоть. – Трудно сказать, как скоро, но я непременно туда прибуду.

– Но ты можешь выдать себя за француза! – попыталась протестовать я. – Никто тебя не уличит.

Он смерил меня долгим взглядом и покачал головой.

– Нет. Неужели ты думаешь, что я позволю им забрать моих людей, а сам спрячусь, прикрывшись французским именем?

– Но…

Я хотела сказать, что шотландские контрабандисты вовсе не «его люди» и ему совсем не обязательно идти ради них на такие жертвы, но не стала, поняв, что возражения бесполезны. Шотландцы не были его родичами или арендаторами, среди них мог оказаться предатель, но это он, Джейми, завел их сюда, а значит, он в ответе за них, что бы ни случилось.

– Не бери в голову, англичаночка, – тихо сказал он. – Со мной все будет в порядке. Но на данный момент нам лучше называться супругами Малькольм.

Он похлопал меня по руке и двинулся вперед, готовый встретить любую судьбу. Я поплелась за ним. Когда лебедка подтянула визитера, брови капитана Рейнса полезли на лоб.

– Господи помилуй, что это? – пробормотал он, увидев появившуюся над бортом «Артемиды» голову.

То был молодой человек лет двадцати пяти, его осунувшееся лицо и понурые плечи свидетельствовали о крайней усталости. Мундир был ему велик, рубаха под ним – грязна; ступив на палубу «Артемиды», он пошатнулся.

– Вы капитан этого корабля? – Глаза молодого англичанина покраснели от усталости, однако это не помешало ему мигом вычленить капитана Рейнса из толпы угрюмых матросов. – Я Томас Леонард, исполняющий обязанности капитана корабля «Дельфин», флота его величества. Ради бога, – прохрипел он, – у вас на борту есть хирург?

Внизу, за стаканом портвейна, капитан Леонард объяснил, что четыре недели назад на «Дельфине» разразилась эпидемия – какое-то моровое поветрие.

– Половина команды слегла, – сказал он, вытирая с подбородка малиновую каплю. – Тридцать человек мы уже потеряли, и есть основания опасаться, что потеряем гораздо больше.

– Капитана вы тоже лишились? – спросил Рейнс.

Леонард покраснел.

– Наш… наш капитан и оба его старших помощника умерли на прошлой неделе, а также хирург и помощник хирурга. Я был третьим помощником и принял командование на себя.

Это объясняло и необычную молодость командира, и его нервное состояние: в один миг превратиться из младшего офицера в командира военного корабля с экипажем в шестьсот человек и эпидемией на борту – такое испытание повергнет в дрожь кого угодно!

– Если бы у вас нашелся кто-нибудь обладающий медицинскими познаниями…

Его взгляд с надеждой перебегал с капитана Рейнса к слегка хмурившемуся Джейми.

– Хирург на «Артемиде» я, капитан Леонард, – прозвучал из дверного проема мой голос. – Опишите симптомы болезни.

– Вы?

Голова молодого капитана дернулась в мою сторону, челюсть отвисла, открыв взгляду язык с белесым налетом и зубы в пятнах от табачной жвачки.

– Моя жена – редкостная целительница, капитан, – мягко пояснил Джейми. – Если вы нуждаетесь в помощи, я рекомендовал бы вам рассказать ей о том, что у вас происходит, выслушать ее рекомендации и неукоснительно им следовать.

Леонард моргнул, сделал глубокий вздох и кивнул.

– Хорошо. Так вот, кажется, все начинается со спазмов в животе, сопровождающихся поносом и рвотой. Заболевшие жалуются на сильную головную боль, их бросает в жар. Они…

– Есть ли у больных сыпь на животе? – спросила я, и он энергично закивал.

– Есть. А у некоторых еще и кровотечение из заднего прохода. О, прошу прощения, мэм! – Молодой человек покраснел. – Мне не следовало в присутствии дамы…

– Кажется, я знаю, что это может быть, – прервала я его извинения.

Во мне нарастало знакомое воодушевление врача, ставящего правильный диагноз и знающего, как бороться с недугом. «Труба зовет!» – подумала я с кривой усмешкой.

– Конечно, для полной уверенности мне лучше бы осмотреть больных, но…

– Моя жена будет рада помочь вам советом, капитан, – встрял Джейми. – Но, боюсь, подняться к вам на борт она не может.

– Вы уверены? – Глаза капитана Леонарда были полны отчаяния. – Если бы миссис Малькольм хотя бы взглянула на мою команду…

– Нет! – произнес Джейми в тот же самый миг, когда я сказала:

– Да, конечно.

Джейми встал и со словами: «Прошу прощения, капитан Леонард» – вытащил меня из каюты в проход, ведущий к кормовому трюму.

– Ты с ума сошла? – прошипел он, схватив меня за руку. – Это надо додуматься – отправиться на чумной корабль! Рискнуть жизнями – своей, команды, юного Айена – из-за какой-то шайки чертовых англичан!

– Это не чума, – возразила я, пытаясь высвободить руку. – Никакой опасности для меня нет. Да отпусти ты меня, чертов шотландец!

Отпустить он, правда, отпустил, но по-прежнему загораживал трап, сверкая глазами.

– Послушай меня, – терпеливо сказала я. – Это не чума. Судя по описанию болезни, у них там эпидемия брюшного тифа. А тифом я заразиться не могу, я же рассказывала тебе про вакцинацию.

По его лицу пробежала тень сомнения. Несмотря на все мои объяснения, микробы и вакцины казались ему чем-то относящимся к области черной магии.

– Да? – скептически пробормотал он. – Может, оно и так, но…

– Послушай! – с нажимом повторила я. – Я врач. Они больны, и я могу что-то для них сделать… и… и обязана сделать!

Определенное воздействие этот образец красноречия произвел. Джейми приподнял бровь, как бы предлагая мне продолжить.

Я глубоко вздохнула. Как могла я объяснить это – необходимость, внутреннюю потребность исцелять? Фрэнк, хоть и на свой манер, понимал. Значит, должен существовать способ донести это и до Джейми.

– Я дала клятву. Когда стала врачом…

Брови его полезли на лоб.

– Клятву? – повторил он за мной. – Что за клятву?

До сих пор мне довелось произнести клятву Гиппократа вслух только один раз, однако ее текст, заключенный в рамочку, висел в моем кабинете. Это был подарок Фрэнка в честь окончания медицинской школы.

Я сглотнула ком в горле, закрыла глаза и заговорила, словно перед моим внутренним взором развернули свиток:

– «Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство… Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла… Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство… В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной. Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».

Я открыла глаза и увидела, что Джейми внимательно меня разглядывает.

– Э… часть этого только дань традиции, – пробормотала я.

Уголок его рта слегка дернулся.

– Понятно, да, начало звучит малость по-язычески, но мне понравилось место, где ты обязуешься никого не совращать.

– Так и думала, что тебе понравится, – буркнула я. – Со мной добродетели капитана Леонарда ничто не грозит.

Он слегка фыркнул и запустил пальцы в волосы.

– Значит, у вас, у врачей, так принято? Вы считаете себя обязанными помогать каждому, кто к вам обратится, даже врагу?

– Да, если он болен или ранен, – ответила я, ища понимания в его глазах.

– Ну ладно, – неохотно согласился он. – Мне самому случалось порой давать клятвы, и я держал слово, хотя это всегда было нелегко.

Джейми дотронулся до моей правой руки, и его пальцы замерли на серебряном колечке.

– Одни обеты, однако, перевешивают другие, – произнес он, глядя мне в лицо.

Солнце, падая из люка над головой, высвечивало рукав его рубашки, золотило кожу руки и вспыхивало на серебре моего обручального кольца.

– Да, – тихо сказала я. – Ты знаешь, так оно и есть. – Я положила другую руку ему на грудь, и золотое кольцо блеснуло, поймав луч солнца. – Но когда держишь одну клятву, иногда неминуемо нарушаешь другую…