«Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1 - Александр Мартынов

Тогда решено было ликвидировать группу, установив в некоторых квартирах полицейские засады. Временем ликвидации был избран момент, когда Залкинд находился у Колесникова. В результате была обнаружена хорошо оборудованная тайная типография, помещавшаяся в комнате, в которой чины полиции застигли Колесникова и Залкинда. Кроме того, были найдены обширная литература и другие документы, вполне изобличавшие ещё некоторых лиц в принадлежности к ростовской группе Российской социал-демократической рабочей партии.

Итак, одно упоминание членом организации фамилии Залкинд — совершенно недопустимая в конспиративной работе неосторожность — привело к провалу партийного предприятия и аресту всей технической группы.

В числе советских служащих имеется несколько Залкиндов и среди них небезызвестный комиссар, работавший ранее в упомянутой ростовской тайной типографии. Представляется сомнительным, знает ли он то дело, которое ему теперь поручено в аппарате государственного управления, но вне всякого сомнения, что вопрос организации тайных сообществ и техника розыска их ему и ему подобным известны во всех деталях[212].

Глава 13

Немецкий шпионаж и двойное подданство

Из службы практики прошлого времени можно привести много примеров по делам шпионажа. Вот один из более характерных.

В Варшаве задолго до войны молодой человек, именовавшийся Розовым, служивший в складе фотографических материалов, начал постоянно бывать в мелких ресторанах и пивных, которые находились вблизи штаба округа и посещались низшими его чинами. По натуре своей Розов был человек весёлый, бойкий, разговорчивый, и эти качества давали ему возможность легко знакомиться с неприхотливыми посетителями, которые находили удовольствие проводить время в его обществе. Лёгкости таких знакомств в большей мере способствовало и то обстоятельство, что Розов не был скуп на угощение, а небогатые завсегдатаи этих харчевен никогда не отказывались от предложений щедрого посетителя распить с ним бутылку-другую пива или стакан польского меда.

Но при кажущемся добродушии Розов преследовал свою определённую цель: его внимание было всегда особенно обращено на штабных писарей. Именно с последними он охотнее всего сходился и в весёлых пирушках старался, незаметно для собеседника, выяснить точно его место занятий, т. е. тот или иной отдел управления штаба.

Среди таких знакомств Розов чаще и чаще стал беседовать и присматриваться к писарю Федотову, в особенности после того, как узнал, что последний служит в военно-разведывательном отделе штаба.

Федотов был человеком очень осторожным и наблюдательным. Как тонко и искусно ни вёл с ним разговоры Розов, он из отдельных, с внешней стороны ничтожных, фраз вынес впечатление, что Розов неспроста ведёт компанию с ним и другими штабными чинами, а делает это в целях шпионажа.

После некоторых размышлений Федотов решил высказать свои предположения непосредственному своему начальнику. Последний отнёсся к докладу Федотова внимательно и вдумчиво, а затем сообщил обо всех изложенных обстоятельствах в Варшавское охранное отделение.

С этого момента началась деятельность розыскных чинов, которые учредили неослабное наблюдение за Розовым. Федотову же даны были мною указания не прекращать знакомства и встреч с его «приятелем». Впрочем, последнего распоряжения можно было и не делать, так как сметливость Федотова подсказала ему необходимость, в интересах успеха дела, продолжать дружбу и поддерживать добрые отношения с Розовым.

Таким образом, Федотов сделался фактически секретным сотрудником охранного отделения, но не «провокатором», как неправильно называли секретных агентов враждебно настроенные к правительственной власти социалисты.

Как-то случилось, что Розов, как бы находившийся в хорошем расположении духа, стал добродушно упрекать Федотова в том, что последний никогда не приглашает его к себе в гости, а встречаются они только в кабаках. Этот разговор несколько озадачил Федотова, который вовсе не был склонен принимать заподозренного им случайного знакомого у себя в квартире, к тому же расположенной в казённом здании. Однако смущение Федотова продолжалось недолго, и он так же шутливо и добродушно отклонил желание Розова под предлогом запрещения начальства принимать мелким квартирантам гостей. Тем не менее вскоре Розов повторил своё намерение — побывать на дому у Федотова. На этот раз последний, сообразно полученным от охранного отделения инструкциям, сказал, что приглашает Розова не к себе, а в квартиру проживающей по Гожей улице своей двоюродной сестры, у которой можно очень весело провести время.

В действительности названная «кузина» по фамилии Макова состояла в Варшавском охранном отделении агентом-филером, причём ей давали иногда особые поручения.

Розов согласился, и Федотов их познакомил. Молодая, весёлая, интересная женщина произвела сразу впечатление на своего гостя, который весь вечер рассыпался в любезностях и просил перед уходом у хозяйки позволения чаще бывать в её обществе.

Макова в свою очередь заметила Розову, что она давно не встречала такого интеллигентного и воспитанного человека и что она после своих дневных занятий в качестве дактило-технической конторы, все вечера проводит в одиночестве дома, а потому с особым удовольствием просит бывать у неё чаще, чтобы вместе поболтать, посмеяться, поиграть в карты и таким образом приятно проводить длинные зимние вечера.

Быть может, Розов милым разрешением кузины Федотова несколько злоупотреблял, так как стал бывать у неё почти ежедневно. Но это обстоятельство стало вскоре вполне понятным, так как Розов был действительно шпионом.

В несколько дней умелыми разговорами Макова внушила Розову полное доверие к себе, а он, восхищённый своею новой знакомой, подарил ей золотые часы и браслет.

Тут же выяснилось, что эти щедрые подношения были сделаны не напрасно, так как Розов, вполне доверившись Маковой, прямо предложил ей добыть при посредстве Федотова секретный приказ по Варшавскому военному округу за № 74.

Естественно было волнение Маковой, как ей поступить. Она притворно согласилась и обещала постараться исполнить желание Розова. В то же время об этом факте она доложила своему начальству. По справкам оказалось, что упомянутый приказ, касавшийся дислокации войск, был незадолго перед тем отменён и, следовательно, никакого практического и фактического значения не имел. Поэтому в согласии с военными властями было решено просимый Розовым документ ему передать.