Письма. Том III (1936) - Николай Константинович Рерих

Мне пришлось вылежать пару дней в посели с температурой-инфлюэнцей, и у Юрия тоже горло не в порядке. Из газет знаете, какое всюду напряжение. Имейте в виду, что «Уорлд Юнити», посланная Вами, до нас никогда не дошла, — пожалуйста, пришлите вновь. Здесь ждут сведений о Бостоне. Итак, шлем Вам нерушимые мысли о бодрости и ЕДИНЕНИИ.

Сердцем и духом с Вами,

Р[ерих]

Получила ли Зина от пианистки ответ? For Sin[a][578].

For Fr[ancis]: Just received brown folder with INFINITY[579].

208

Н. К. Рерих — А. М. Асееву

10 ноября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

ДОВЕРИТЕЛЬНО

Родной наш Александр Михайлович,

Спасибо Вам за письмо от 5–8 октября, вчера полученное. Вы правильно по некоему поводу припоминаете старинную поговорку: «Как волка ни корми, он все в лес смотрит». Действительно, с нашей и с Вашей стороны был проявлен максимум доброжелательства, но, как видно, кроме помещения той небольшой статьи, которая у Вас уже имеется, вряд ли можно думать, что состоится дальнейшее сотрудничество. Не только дело в том, что, как Вы замечаете, «мертвечиной припахивает», но даже замечается какой-то данс макабр[580]. В этом танце смерти собираются какие-то «советы» и выносят какие-то рассылаемые всюду постановления. Совершенно доверительно для Вашего личного сведения посылаю копию такого постановления. Не пишу города, где оно состоялось, ибо Вы сами отлично понимаете, что лишь в одном месте, откуда и Вы получили книжную нотацию, могло состояться нечто подобное. Говорят, что существует иезуитское правило, гласящее: «Похвали, похвали, чтобы ущипнуть». В посылаемом постановлении люди действовали, вероятно, по этому же правилу. Все в нем замечательно. Очевидно, Индия не считается арийской страной. Захватчики прикрываются ореолом пятой расы, отсылая всех неудобных в четвертую; изгоняется невинный валерьян и мускус. Произносится явная клевета о психизме. Такая же злостная клевета произносится о том, что некоторые мои книги не подписаны. Под этой клеветой скрывается, как Вы понимаете, нечто кощунственное, а ведь я ясно писал нашей корреспондентке в Италию о том, что анонимных книг моих нету и я даже не имею псевдонима. Поистине, как волка ни корми, все в лес смотрит. Волк волком и останется.

От Зенкевича мы знаем, что Сальн[иков] подпал под сильное влияние Петерца. Нужно бы наконец узнать, из кого состоит пресловутый Шанхайский оккультный центр. Чуется, что и туда забрался какой-то досмотрщик. Получили ли Вы мою новую книгу «Нерушимое», а также отличную книжку Рудзитиса «Сознание Красоты спасет»? Нотация, полученная Вами по поводу внешнего обмена, является как бы прелюдией к каким-то ведьмовским действиям о будущем издании, которому все порядочные люди должны бы лишь радоваться. Посылаю Вам полученный нами незабываемый снимок с конгресса в Жен[еве][581]. При этом кто-то сказал из Алексея Толстого: «Впереди с топорами идут палачи. Его милость собираются тешить. Там кого-то рубить или вешать»[582]. Какое безвкусие — аляповатые рынды с топорами, охраняющие какую-то особу в одеянии кормилицы. Как это все безвкусно и, к сожалению, вполне объясняет весь образ происходящих действий. Конечно, это изображение сохраните доверительно, хотя сие простодушно уже напечатано. На конгрессе духовном — люди с топорами, куда же дальше идти. Итак, будьте на неусыпном дозоре. Поучайтесь разным действам «Человеческой Комедии» и помните, что даже самые горние пути должны иногда проходить по узким мрачным теснинам. Но лучший восход все-таки с вершины, а до нее путь некороткий и нелегкий. Впрочем, благословенны трудности, ими растем.

Е. И. все время работает над проверкой манускрипта и шлет Вам сердечнейший привет. Для Вашего сведения прилагаю копию телеграммы короля Александра.

Сердцем и духом с Вами.

209

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант, К. Кэмпбелл и М. Лихтману

12–16 ноября 1936 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 117

Родные наши З[ина], Фр[ансис], Амр[ида] и М[орис], пишем в день Вашего нового сражения. Хочется еще что-нибудь припомнить из давно бывшего. Вспоминается, как десятого сент[ября] [19]28 года мы вместе с Вами двумя — Зин[ой] и Фр[ансис] — были у консула и свидетельствовали бумажки, потребованные для каких-то текникалитис с домом. Как хорошо, что и при этом временном условном акте Вы обе присутствовали, и потому именно Вы можете свидетельствовать о временности этой меры и как она была аннулирована в последующих заявлениях в минутсах и переписке. Особенно значительно то, что в феврале [19]35 года опять потребовались прокси для каких-то новых текникалитис и тем самым было подтверждено аннулирование бумаг 1928 года. Вообще, каждому должно быть ясно лишь условное значение бумаг, при которых Вы присутствовали. Уже тогда было известно, что в первой половине [19]29 года я должен был ехать в Америку. Было бы совершенно нелепо выдавать в конце [19]28 года известные Вам бумаги, если через несколько месяцев я лично должен был принять участие в делах Учреждений Америки. Каждый поймет, что известные Вам бумаги были лишь кратковременно условными. Кроме того, Вы все твердо знаете, что когда в 1929 году я приехал в Нью-Йорк, то все время я действовал как председатель Трэстис и шерхолдер, чего не могло бы быть, если бы известные Вам бумаги не были аннулированы. Спрашивается, к чему же требовалось Леви в 1935 году ссылаться на прецедент восстановления в 1928 году, если бы своевременно все не было восстановлено? Все это ясно даже слепым, и лишь преднамеренное злоумышление может преступно манипулировать чем-то для смущения умов. Сколько всяких конкоктов, подделок и приделок изливается из рук злоумышленников. Какую особо ужасную роль играет та, которая была так приближена, а сама как темнейшая предательница провоцировала, подделывала и предательствовала, всемерно злоупотребляя доверием, и руками, и словами, и действиями. Даже в исторических всем известных примерах такая степень гнусности и продажности является исключительной. Можно себе представить, сколько разных полезных запросов и сообщений уничтожалось злоумышленниками. Уже давно Морис рассказывал мне, как в корзине брошенных бумаг он находил нужнейшие запросы. Уже тогда принимались такие явные меры для ниспровержения авторитета. Весьма возможно, что в Ваших поисках и встречах Вы не раз натолкнетесь на такие сознательно уничтоженные возможности.

14 ноября 1936 г.

Пришли письма Зины и Мор[иса] от 27 октября. Итак, судья постановил о праве Мориса осмотра книг. Морально такое постановление очень значительно. По самой же технике трудно сказать, какой именно результат оно может дать, — думается, все эти книги настолько отполированы всякими рукодействиями, что трудно будет усмотреть в них истинный смысл. Но, во всяком случае,