Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг

В Рождество 1881 года подлинно свободный человек Эдуард Ласкер написал политическое завещание в пространном послании романисту Бертольду Ауэрбаху, находившемуся тогда в депрессивном состоянии из-за последних событий. Холостяк Ласкер, сын ортодоксального еврея из Ярочина, стал выдающимся глашатаем прав и свобод в Пруссии и в германском рейхе. Получив юридическое образование, он всю свою жизнь посвятил борьбе за демократические права, соблюдение законности и законотворчеству. В 1868 году Ласкер, несмотря на жесткую оппозицию Бисмарка, провел в парламенте законопроект, гарантирующий свободу слова, а в 1873 году вскрыл противозаконные операции с железнодорожными акциями, которые проводил Герман Вагенер, друг Бисмарка и первый редактор газеты «Кройццайтунг», пользуясь связями в министерстве торговли. В деле оказались замешанными князья Питбус и Бирон и отчасти министр, граф Иценплиц, попустительствовавший нарушению законности. Расследование закончилось громкими отставками, а Ласкер добился принятия законодательства, запрещавшего государственным служащим заниматься коммерческой деятельностью, связанной с их служебными полномочиями. Ласкер готовил и петицию северогерманского рейхстага, просившего в декабре 1870 года короля Вильгельма I стать императором, и парламентский ответ нового германского рейхстага на тронную речь в марте 1871 года130. В ораторском искусстве и законодательной эрудиции его, возможно, превосходил только Виндтхорст.

25 декабря 1881 года Ласкер изложил Бертольду Ауэрбаху свое видение антисемитского кризиса в Германии:

...

«Мой дорогой и старинный друг! В первый день Рождества я решил доставить себе праздничное удовольствие посидеть одному, в тишине и покое, и написать вам… В момент опасности многие в нашем германском отечестве, лучшие из них, поняли, как много вы для нас значите, и отовсюду, даже из вражеского стана в нашем обществе, вам посланы выражения симпатии и сочувствия. Эти свидетельства любви к вам должны избавить вас от меланхолии и дум, будто о вас забыли или ваше влияние на нацию игнорируется. В конце концов уродливый антисемитизм пройдет, как набежавшая туча, что, конечно, не означает окончания напряженности. Каждая революционная эпоха имеет свою конфессиональную окраску, и мы сейчас находимся посередине неистовой революции, возможно, самой неистовой из всех, что мне пришлось испытать. В отношении антисемитской агитации могу сказать только, что грязь осела и теперь лежит на поверхности… Во время выборов народ отверг антисемитизм, его отвратительные формы и мерзкое содержание, со всей определенностью, с какой это можно было сделать. Не так легко будет преодолеть другой компонент реакционной власти. Бисмарк не тот враг, которого можно недооценивать, даже если он совершает ошибки или действует сгоряча. Сейчас у нашего общества слишком много проблем, и сильное правительство, стремящееся изыскать популярные программы, может найти эффективные средства, которые после проб и ошибок его не подведут. Необходимо проявлять предельную бдительность, продуманность действий и самоотверженность, с тем чтобы праведное дело вышло из борьбы непобежденным. Под праведным делом я имею в виду освобождение человека и искоренение ситуаций, которые человек воспринимает как предопределенные судьбой, а на самом деле создаваемые и контролируемые власть имущими»131.

Если Фонтане санкционировал диктатуру государственного деятеля-гения ради всеобщего блага, то Ласкер переоценил роль и гражданское мужество порядочного индивидуума. Немцы последовали за Фонтане в рабство, а не в рай свободы Ласкера.

5 января 1884 года Ласкер внезапно умер в Нью-Йорке после длительного и успешного лекционного тура по Соединенным Штатам. Люциус написал в дневнике 6 января:

...

«Вместе с ним ушел из жизни и один из самых выдающихся и популярных поборников парламентаризма в новом рейхе. После Бисмарка и Беннигсена он был самой известной фигурой в рейхстаге. Патриотичный, бескорыстный и переполненный идеалистическими устремлениями, он все же оказывал в большей мере деструктивное, а не конструктивное влияние»132.

Американская палата представителей приняла резолюцию: «Это тяжелая утрата не только для народа его родной страны, где идеи свободы и либерализма, которые он твердо и последовательно распространял и отстаивал, помогли улучшить социальные, политические и экономические условия жизни людей, но и для сторонников свободы во всем мире»133. Когда текст резолюции был доставлен в Берлин, Бисмарк отказался принять его и вернул отправителям. Пять министров кабинета изъявили желание принять участие в похоронах, попросив предварительно разрешение у Бисмарка. Канцлер ответил: «Самым категорическим образом нет»134.

28 января 1884 года Ласкера отпевали в знаменитой Ораниенбургской синагоге в Берлине, той самой синагоге, на освящении которой присутствовал и Бисмарк. Людвиг Бамбергер, парламентский коллега Ласкера, отметил в дневнике:

...

«Сегодня похороны. Ни одного министра, ни одного члена бундесрата, ни одного высшего государственного чиновника, нет Фридберга, нет Ахенбаха, нет даже швейцарского министра Рота – не иначе как приказ свыше. Капп произнес посредственную речь. Сегодня я выступаю в Singakademie » [94] 135.

Через месяц, 28 февраля, Бамбергер снова в телеграфном стиле записал в дневник: «Последствия оппозиции Бисмарка Вашингтону подтверждают мои выводы. Неужели он окажется прав? Человек не рождается для свободы»136. 7 марта в рейхстаге пришлось объявить перерыв из-за шумных дебатов, разгоревшихся, когда депутаты возмутились пренебрежительным отношением Бисмарка к умершему коллеге и американской палате представителей. 13 марта в рейхстаге появился Бисмарк и в час дня сделал заявление по поводу послания палаты представителей, адресованного правительству, обругав и революционеров, и республиканцев. На запрос Хенеля канцлер язвительно ответил: «Он не обязан вступать в обмен сантиментами и не может позволить, чтобы в дуэли политических эмоций его пристрелили». Затем Бисмарк выразил наилучшие пожелания либеральной партии, которую Ласкер «упорно вел по ложному пути», и добавил: «Торжественные заверения в почтении и дружбе делают политических оппонентов еще более опасными»137. Бисмарк с явным удовольствием глумился над умершим евреем, назвав его красноречие «непревзойденным, но тлетворным»138, и когда Хильда Шпитцемберг посетила канцлера через пару дней, он пребывал в прекрасном настроении: «В двенадцать я увидела его за ленчем, бодрого и оживленного, после того как он еще раз выступил в рейхстаге, который теперь называют Gasthof zum toten Juden(постоялым двором мертвого еврея). Парламент можно было бы назвать и Gasthof zum toten Liberalismus(постоялым двором умершего либерализма): со смертью Ласкера окончательно рухнули надежды на либеральный режим в Германии.