Фантастика 2025-138 - Владимир Владимиров

Астрэйелля, либо переодетые воины, чтобы создать массовость, либо любители бесплатных угощений.

Внутри у императора все звенело от ярости. Он ведь и вправду хотел как лучше. Хотел приласкать и облагодетельствовать, чтобы новая земля стала ему домом. А они решили, что можно вытирать об него ноги. Значит завтра они узнают разницу между добротой и слабостью.

Его мысли прервались нестройными вскриками, резкой остановкой кареты и сбившейся музыкой. Правда спустя мгновение она вновь заиграла. Нестройно. Не попадая в такт. Потом и вовсе смолкла. Император жестом приказал откинуть ему вверх кареты. Он отметил, как дрожат руки у лакеев.

Ворота храма были закрыты. От них явственно шел шлейф сильных энергетических плетений. А перед самыми воротами, вбитое древком между плит, реяло Знамя Перемен.

- Убрать! – выдавил из себя император, с трудом сдерживаясь, чтобы самому не выпрыгнуть из кареты и не начать топтать эту белую тряпку.

Рядом с собой он почувствовал чье-то присутствие. Резко повернул голову. Это был Эвер.

- Он здесь, - тихо произнес советник, глядя на закрытые ворота.

Глава 42

Глава 42

Лейтенант Ногерта помнил, как в его воинские классы, где учились отпрыски знатных Домов или старших офицеров за два минора до начала военных действий прибыл сам князь Эардоре. Хард, как один из лучших выпускников курсантов стоял в первых рядах и мог отлично разглядеть правителя Мюрджена. В парадной темно-синей форме своего дома, из-под которой слегка выглядывали белоснежные манжеты и воротник рубахи. Поверх перевязь и ножны с мечом из обычной кожи – подчеркнуто строго, ничего лишнего, без ненужной, показной роскоши. Молодой, решительный, смелый, с горящими глазами. Еще все знали, что он был сильным шактом и великолепным воином. Его обожали все служивые. От еще недоросля-курсанта – до боевых, прошедших огонь и воду, генералов. Воины готовы были подняться в одно мгновение и следовать за ним, куда бы он не повел.

Тогда князь сказал, что впереди их ждет война. Возможно самая жестокая и кровопролитная, какая была за всю историю человечества со времен Энергетического Взрыва. Что слишком долго они к ней шли и уже привыкли ненавидеть. Что им надо всегда помнить о том, ради чего и кого они выйдут на поле боя с мечами в руках. Кого будут защищать. Их Благословенную Землю. Свои семьи. Память предков и будущее своих детей. Даже тех, кто еще не родился. Так как они должны прийти на этот свет свободными и иметь дом. Дом, который они не должны отдать врагу.

Таким Хард его запомнил в тот день. А когда среди пленников разошлась весть о смерти их правителя, это окончательно сломило боевой дух оставшихся в живых воинов. Больше не за что было сражаться. Некуда стремиться. Не было ни дома, ни того, кто поведет в бой, кто воодушевит, кто поможет вернуть утраченное. Поэтому, когда лейтенанту и всем остальным сообщили о том, что теперь долгие ары они проведут в ненавистном Астрэйелле, в его душе ничего не дрогнуло. Какая теперь разница, когда все уже потеряно.

А потом в его жизни снова все перевернулось. Внимание Харда все время привлекал тот самый воин, к которому непроизвольно повернулся Хаган во время своего призыва. Он всегда был вроде вместе со всеми и как будто чуть в стороне. Лейтенант за это время еще ни разу не видел его без плаща и капюшона. Наверное, кроме него никто не обращал на это внимание. Да и мало кто в эту погоду снимал с себя защитные накидки, но Хард в любой удобный момент не упускал случая проследить за незнакомцем.

В ту ночь он проснулся от выплеска энергии. Сидящий у костра человек слегка увеличил силу пламени, не забыв поставить щит от дождя, а заодно и дыма. Он сидел к нему боком и в этот раз был без капюшона. Незнакомец пристально смотрел в ночь, в ту сторону, где был Мюрджен. Блики неяркого света падали на его профиль, который Хард узнал бы из тысячи, из тысячи тысяч пусть даже видел всего один раз в жизни.

Он резко сел, смотря во все глаза на человека, сидящего у костра. Тот повернулся и, увидев выпученные глаза уставившегося на него лейтенанта, вопросительно поднял брови. Хард застыл. Он не мог ни пошевелиться, ни пикнуть, ни даже вздохнуть. Его визави едва заметно улыбнулся, одними краешками губ. Хард попытался склонить голову перед своим князем. Но тот лишь приложил палец к губам и накинул капюшон. Потом плотнее закутался в плащ и устроился спать, среди обычных воинов, как и все они на холодной, мокрой земле.

С этой ночи у лейтенанта Ногерты больше не было сомнений, что все, что они делают – верно. Что они обязательно вернутся домой. И не только вернутся сами, но и отвоюют себе свой дом. И Мюрджен вновь станет Благословенной Землей.

Пока же им предстояло вновь надеть на себя цепи и изображая пленников, идущих на принудительные работы, преодолеть две имперские квоты и выйти к Проливу Смерти, чтобы уже оттуда прямой дорогой идти на Мюрджен.

Первую часть пути – Предцентральную квоту удалось миновать почти без заминки, их губернатор - флегматичный, пожилой глава одного из не самых знатных Домов, но до глубины души преданный его величеству, посмотрел документы, задал несколько вопросов и пропустил конвоируемых пленников через свои владения. Однако на границе с Приграничной квотой перед ними отказались открывать ворота, и они почти целое семидневье ждали, пока не прибудет новый глава квоты, недавно назначенный императором на эту должность. Он придирчиво и долго изучал документы, которые ему предоставил начальник конвоя, задал целый ворох вопросов, которые его так и не смогли удовлетворить и отказался открывать ворота для прохода целой толпы недобитков, как он презрительно называл мюрдженских пленников.

- Не понимаю, зачем их надо кормить, переводить на них еду, одежду, тратить казенные деньги. Надо было туда их в овраг, к своим. Пусть бы знали, как воевать с нашим великим императором.

- Сэй Ганзарэ, я понимаю, что у вас как и у любого другого человека есть свое мнение и видение происходящего, - довольно холодно произнес «старший конвоир», капитан Шадрес - чистокровный имперец, рожденный и большую часть жизни проживший в Эфраноре. Так как сопровождающими в их отряде стали именно имперцы из воинов Хагана, переодетые в форму убитых на дороге конвоиров. Чтобы не выдать себя мюрдженским акцентом или