Великий магистр - Елена Грушковская

Ну вот, я же говорила, что у меня худо с памятью. Эпохи путаются у меня в голове, и бесполезно просить меня нарисовать портрет какого-либо века. Наверно, это оттого, что я слишком долго жила, а может, и от чего другого. В голове у меня такая мешанина, что если бы историки вздумали заглянуть в неё, они пришли бы в ужас от такой картины.

Впрочем, неважно, когда и где это происходило. Я чётко помню, что была зима, и звёзды холодно мерцали в глубоком, равнодушном небе, а вокруг раскинулся ночной город. Наверно, улицы были всё же погружены во мрак… Потому что если бы сияли наземные огни, не было бы видно огней небесных.

— Оскар, позволь спросить тебя… — начала я.

О, вы знаете Оскара? Приятно слышать. Да, он был моим наставником, и, судя по всему, он же и инициировал меня: в чёрной бездне моей памяти что-то такое всплывает. Гм… Говорите, что это нарушение законов? Вы неплохо осведомлены для человека, да ещё и знакомы с Юлей и Авророй. Их тоже инициировал он, а по закону хищник может создать только одного подобного себе. Что вам на это сказать… Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку, вот так. Все хищники равны, но некоторые из их равнее остальных. Оскар был старшим магистром, а это кое-что значит.

Итак, я спросила:

— Оскар, можно задать вопрос?

Именно так, а не иначе. Новичок воспитывался в духе почтения к наставнику, и вопросы можно было задавать, только получив на то позволение.

Его глаза были похожи на небо, раскинувшееся у нас над головами: такие же тёмные, бездонные и с холодными искорками в глубине.

— Спрашивай, дитя моё, — ответил он.

Собравшись с духом, я сказала:

— Я хочу спросить насчёт моих крыльев.

Оскар чуть двинул бровью.

— С ними что-то не так?

— Да нет… Просто их цвет… Он белый.

— И?

— На меня смотрят как-то… косо.

— И ты решила, что иметь белые крылья — плохо?

Оскар улыбался, а я не знала, что и думать. Его улыбка была столь же обманчива, сколь неверна и переменчива бывает весенняя погода: то пригреет, то подморозит. Так и с Оскаром: непонятно, то ли он шутит, то ли говорит серьёзно.

— Видно, пришла пора открыть тебе правду о твоих крыльях, — сказал он. — Белый цвет — это цвет Великого Магистра.

Это открытие ошеломило меня. Пожалуй, это даже слабо сказано: свалившаяся на меня правда сначала придавила меня стотонной тяжестью, а потом добавила мне ещё одну пару крыльев. И вот что я вам скажу: осознание собственной исключительности, избранности — очень коварная вещь. Чем выше возносишься, тем больнее падать.

«Спи, малышка, баю-бай,

Поскорее засыпай…»

* * *

Я чиркнула зажигалкой и поднесла трепещущее пламя к кончику сигареты, прикрывая его от ветра ладонью. Кончик сразу занялся оранжевым огнём, который полз вверх к фильтру при каждой затяжке, оставляя за собой серый хрупкий пепел. Набрав дым в рот, я несколько секунд подержала его, ощущая покалывание на языке, а потом медленно и осторожно втянула в лёгкие. Хищники ощущают вкус дыма немного иначе, чем люди, но отторжения, как человеческая пища, он не вызывает. Курение — пожалуй, единственная привычка, которую мы делим с людьми.

Когда я впервые взяла в рот сигарету? Не могу сказать точно. Как я уже говорила, с памятью у меня нелады, и чаще всего я путаюсь во времени. Я могу в точности запомнить ваши слова, но при этом спутать, когда они были сказаны — вчера или год назад. Мешает ли это мне жить? Да нет, не особенно. Если жизнь так длинна, «когда» перестаёт иметь значение, гораздо большую важность приобретает «что».

Когда же я закурила? Наверно, когда появились сигареты. Пусть будет так, точная дата не играет большой роли. Когда я начала носить кожаный костюм? Когда появились кожаные костюмы. А вот высокие каблуки стали моей небольшой слабостью, и я износила не одну пару ботфорт на шпильке. Однажды осенью (я помню это, потому что опавшие листья шуршали под ногами) один тип сказал мне, что мои ботфорты — как у проститутки. Как вы думаете, что я сделала с этим умником? Вы правильно догадываетесь. Взяла за шкирку, приложила об асфальт пару раз, а потом высосала его, как паук муху. Конечно, бедняга не знал, с кем имеет дело, вот и поплатился.

Но не всегда я была такой жестокой, о нет. Если вы знакомы с Авророй, то помните, наверно, какой выход она нашла, чтобы успокоить свою совесть: её жертвами становились плохие люди, а хорошим она даже помогала. Помните того пьяного в хлам мужика, которого она спасла от грабителей и дотащила до дома? Вот-вот, ага. Я тоже с этого начинала. Не верите?.. Увы, это правда. И это было бы смешно, когда б не было так грустно…

Я делала всё то же, что и Аврора в начале своей вампирской «карьеры», пока кучка крестьян чуть не убила меня. Я была тогда ещё неопытна и имела неосторожность заночевать неподалёку от человеческого жилья, от чего всем хищникам рекомендуется воздерживаться… А особенно — от тех мест, где питаешься. Наевшись до отвала, я заснула так крепко, что пушками не разбудишь. Вот этот богатырский сон, вкупе с близостью места ночёвки от людского поселения, и сослужил мне плохую службу. Эти деревенщины решили устроить на меня облаву и почти преуспели. Вооружившись кто топором, кто вилами, а кто и дубиной, они нашли моё логово и набросили на меня крепкую сеть — видно, хотели изловить живьём, а потом убить. Это было очень обидно… Да, я попила у них крови, но в основном у скверных людей. Но и добро я им тоже делала: оберегала их скотину от волков, спасла провалившегося под лёд незадачливого рыбака, да ещё много чего, всего не упомнить. А они на меня — с топорами… Вот и помогай после этого людям.

Чем всё это кончилось? Физически — раскидала мужиков в стороны и улетела. А вот морально…

Ну вот, пока я рассказывала, оранжевый огонь дошёл до фильтра, и пальцы начали чувствовать его жар. Бросив окурок, я снова взлетела на ветку клёна и заглянула в окно моей судьбы. В том, что это она, сомнений уже не осталось.

«Спи, малышка, баю-бай,

Поскорее засыпай…»

* * *

Так о чём я рассказывала до этого? Уж простите, память и правда оставляет желать лучшего. Ах да, о крыльях — белых, как у лебедя, и означал сей факт, что я — избранная. Вернее, так сказал Оскар, а я ему верила: он был мой наставник, как-никак. Он посвятил меня в великую и трепещущую тайну, и это переполняло меня чувством собственной важности. Ох уж это чувство! Сладкая наживка, заглатывая которую, рискуешь попасться на крючок…

Благодаря цвету крыльев я получила младшего магистра раньше, чем это могло бы случиться, имей я обычную их расцветку, и надо сказать, произошло это не без содействия Оскара. Думаю, он искренне верил в меня, и эта вера ещё больше разжигала во мне… амбиции. Не уверена, что подобрала нужное слово, впрочем, пусть будет так. Да, это были амбиции, куда ж мы без них!.. Но старина Оскар не виноват в том, что со мной случилось — он хотел как лучше. Пусть я скажу банальность, но вы сами знаете, куда ведёт дорога, вымощенная благими намерениями…