История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер

и обнищавшее меньшинство, продолжали жить там в повседневном страхе, не будучи уверенными даже в своей физической безопасности (Глава XXIII).

Еврейская община Египта отличалась от других общин Ближнего Востока как краткостью своей истории, так и затянувшейся агонией своего распада. Почти 75 тыс. евреев (согласно данным переписи населения Египта 1948 г.) относили себя к категории “европейцев”, полагая, что принадлежат к этой элитарной социально-экономической группе, включавшей еще 350 тыс. греков, 200 тыс. итальянцев и 40 тыс. англичан, французов и армян. Если не считать очень немногочисленной группы, прослеживающей свое родство с древней общиной Александрии, и столь же малочисленных групп беженцев из стран османского Леванта, то еврейской общины Египта практически не существовало до конца Первой мировой войны. Значительная миграционная волна евреев прибыла в страну в 1920-х и 1930-х гг., в основном из Турции и стран Балканского полуострова; их выбор пал на Египет в силу стремления расстаться со своим азиатским прошлым. Страна предоставила еврейским пришельцам долгожданную возможность получить европейский статус, равно как и защиту западных консульских представительств. К 1939 г. не менее 80 % всех проживавших в Египте евреев считались иностранцами и находились под опекой консульских управлений европейских стран.

Сразу же после начала Второй мировой войны правительство Египта не замедлило положить конец этой капитулянтской политике. Первоначально, правда, при реализации намеченных перемен не обошлись без проблем. Будучи лояльными “подданными”, если не гражданами, египетские евреи по-прежнему пользовались полной юридической поддержкой своей деятельности, не имея при этом никаких обязанностей, связанных со статусом гражданина страны. И они по-прежнему процветали. Принадлежа в массе своей к среднему классу, они занимали административные должности высокого уровня, были брокерами по торговле хлопком, банкирами, финансистами, людьми свободных профессий. Они практически никогда не сталкивались с предрассудками на национальной почве. Первые признаки предубежденности и враждебности стали проявляться лишь после 1945 г., когда начались выступления египетских националистов — сначала против англичан, а затем и против представителей других национальностей, занимавших ведущее положение в египетской экономике. Что же касается египетских евреев, то чувство враждебности по отношению к ним только усугубилось после событий в Палестине. Так, после провозглашения независимости Израиля египетские власти наложили арест на имущество целого ряда крупных еврейских фирм страны. Затем было утверждено положение, согласно которому медицинская практика и участие в торгах на хлопковой бирже разрешались только лицам, имеющим египетское гражданство. Эти и аналогичные мероприятия вели к подрыву еврейской экономической жизни в Египте.

Тысячи египетских евреев поняли, что эмиграция является единственно возможным выходом из создавшегося положения. Однако воплотить такое решение на практике оказалось непростым делом. Хотя в августе 1949 г. египетское правительство и отменило формальный запрет на выезд из страны, сам процесс эмиграции сопровождался столь значительными взысканиями и поборами, что эмигранты несли убытки, сопоставимые с теми, которые выпали на долю евреев Ирака, Сирии и других стран региона. Дома и прочее недвижимое имущество, равно как и деловые предприятия, приходилось продавать по бросовым ценам, а в целом ряде случаев собственность просто подвергалась конфискации. Те 20 тыс. евреев, которым удалось вырваться из страны в ноябре 1949 г., прибыли на новое место жительства практически разоренными. Часть осталась в странах Европы, чтобы начать все сначала, а приблизительно 7 тыс. человек в 1950 г. уехали в Израиль. Это, однако, не было пиком египетской алии — позже, в этом же году, новое каирское правительство смягчило самые суровые из существовавших ограничений, отменило меры по конфискации имущества и даже вернуло некоторую долю конфискованного. Исход из Египта замедлился, поскольку остававшиеся в стране 55 тыс. евреев получили надежду на то, что ситуация нормализуется. Они, однако, заблуждались. Все попытки вернуть свое имущество оказались тщетными, поскольку правительство Насера стало проводить явно выраженную шовинистическую политику. И вот тогда судьба египетских евреев решилась окончательно (Глава XVIII).

Эмиграция евреев Турции и Ирана была сопряжена с меньшими трудностями по сравнению с тем, что пришлось испытать их соплеменникам в других странах Ближнего Востока. В 1948 г. в основных городах Турции проживало 82 тыс. евреев. Во времена старого османского режима власти относились к членам еврейской общины терпимо и даже отчасти благожелательно; евреи не испытывали проблем, связанных с турецким национализмом, вплоть до революции под руководством Кемаля Ататюрка[364], а точнее, до начала 1920-х гг. Затем власти усилили свое давление, причем не только на евреев, но и на представителей других меньшинств: их вынуждали учить турецкий язык, менять свои имена на турецкие, отдавать детей в турецкие школы, брать на работу турецких партнеров. В годы Второй мировой войны, когда власти Анкары поддерживали настороженно-дружеские отношения с нацистской Германией, в государственной политике по отношению к евреям усилился элемент антисемитизма. Непомерный налог на капитал, который должны были платить представители всех национальных меньшинств, стал подлинным экономическим бедствием для турецкого еврейства. Если принять во внимание и общий дискомфорт, связанный с жизнью в окружении воинственного мусульманского народа, то ясно, что тысячи и тысячи евреев с радостью восприняли весть о создании еврейского государства, и уже в 1948 г. начали подавать прошения о выезде. Власти не чинили тому никаких серьезных препятствий. К 1950 г. в Израиль прибыло не менее 33 тыс. турецких евреев. В основном это были представители беднейших слоев населения, а также те, кто стал жертвами налоговой политики турецкого правительства. В первые годы своей жизни в Израиле они в полной мере испытали все те трудности, которые пришлось перенести и другим новым репатриантам, а их бедность только усугубила общие экономические проблемы страны.

Сходной была и общая картина исхода иранских евреев. Подобно иракской общине, персидские евреи также были одной из древнейших общин Среднего Востока, чья история восходила ко временам, предшествовавшим Вавилонскому пленению. При этом, однако, они жили в состоянии крайней бедности, не сравнимой с экономическим положением других общин Азии и Африки. Их численность в 1945 г. составляла около 80 тыс. человек, и в массе своей они скученно ютились в жалких еврейских кварталах Тегерана и Исфахана, с трудом зарабатывая на жизнь торговлей в мелочных лавках и в разнос. Следует подчеркнуть, что из 25 тыс. евреев Тегерана (по состоянию на конец Второй мировой войны) практически половина жила на пособия западноевропейских еврейских благотворительных фондов. Кроме того, еще порядка 18 тыс. евреев проживало в иранском Азербайджане и Курдистане; их культурная и экономическая отсталость была сопоставима с уровнем жизни окружающих их самых примитивных мусульманских племен. Несколько тысяч иранских евреев перебрались в Палестину на рубеже XIX и XX столетий; большинство же, однако, предпочитало выжидать, пока им не будут обещаны оплата переселения и государственные пособия по прибытии. Израиль был готов взять на себя все эти расходы — притом что тегеранские власти воспринимали отъезд евреев