Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио - Михаил Харитонов

10 ноября 312 года о.Х. Утро, день, вечер.

Страна Дураков, Вондерленд, Понивилль, отель "Хентай", номера 103 и 104.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Гермиона, пишу из Дворца. Только что Верховная утвердила приказ о назначении Бекки Биркин-Клатч первой заместительницей председательницы Комиссии по энергетике.

Мне предложена работа в Промышленном Совещании. Я соглашусь, если получу достаточные полномочия.

Бекки и Альбертина покинут Понивилль послезавтра. Ты должна их сопровождать. По дороге введи Бекки в курс дела, без технических подробностей.

Я настоятельно рекомендую тебе нормализовать отношения с Молли Драпезой. Пока меня нет - держись за её хвост.

Постарайся смягчить её позицию по отношению к Бекки. Делить им теперь нечего, а у Драпезы огромные связи.

Целую. Мама.

PS. Я не могу серьёзно относиться к твоей вздорной фантазии остаться в Понивилле работать на каком-то там заводе. После Комиссии это означает падение статуса, причём не только твоего, но и семьи в целом. Постарайся больше не удивлять меня таким образом. Мама.

Частная переписка, передано личным бэтменом Мирры Ловицкой.

Арлекин был в печали, в обиде. Обиднее же всего было то, что свою печаль он заслужил. И знал о том. И не мог развидеть это - ну или хотя бы забыть.

Как обычно, началось всё с Пьеро. С ним вообще были проблемы. Похоже, диета из айса, крекеров, анального секса и газировки, на которой его держали последнее время, начала-таки сказываться: тяпнутый чудил, и чудил всё затейливее.

Первые симптомчики имели место ночью - точнее, под утро. У Пьеро случился плохой приход, он метался на кровати и кричал: "Котинька! Котинька! Не ходи! Не верь! Она обманная! Котинька, не ходи туда!" - и тому подобную чепуху. В конце концов он заорал непонятное "Хик Родос!!!" - после чего сам упал с кровати, покатился по полу, забился в угол за портьеру. И там, за портьерою, проблямудел окончательно, бесповоротно.

Арлекин таких сцен уже насмотрелся. Так что он просто вздохнул, укутался до ушей в одеяло, перевернулся на другой бок и заснул. Сквозь сон он слышал, как Пьеро ползает на четвереньках по комнате, читает гадкие стихи и тихонько всхлипавает, ударяясь в темноте о мебель.

Проснувшись, Арле обнаружил на стене номера выведенную кровью надпись - "Голова это нога которая разучилась ходить". Автора афоризма в номере не было. В конце концов Арлекин нашёл его в коридоре под шифоньером. Пьеро, каким-то чудом забившийся в узкую щель, пускал слюни и тихо повторял - "итить... итить... итить..." Пришлось звать на помощь дежурную. Она пришла - молодая смешливая няша, подрабатывающая в гостинице, чтобы оплатить обучение на филфаке - с двумя медведями, которые подняли шифоньер и извлекли оттуда забуянившего постояльца. Тот - окровавленный, бессмысленный, тщедушный - не сопротивлялся, и даже полез целовать медведям ноги, лепеча, что он только что постиг смысл страдания, который состоит в очищении от неврозов, и что всем и прямо сейчас необходимо немедленно пострадать. Тут из него попёрло эмо-поле, да такое, что медведи уронили шифоньер и заревели в голос, перебудив постоялиц в ближних номерах. Дежурная, в свою очередь, горестно обоссалась, потом обильно прослезилась, назвала Пьеро "бедненьким" и уволокла к себе. Арлекин вздохнул с облегчением. Поняша была мягкосердечно-податлива, чем все окружающие беззастенчиво и пользовались. Арле только надеялся, что она не будет пытаться няшить Пьерика. Ничем хорошим это кончиться не могло.

Однако ж после утренних треволнений дела пошли веселее. Карабас, внезапно добрый, позвал всех разумных и вменяемых членов команды - то есть Напсибыпытретеня и Арле - в свой номер на ранний ланч. Такое единение с коллективом он себе позволял не часто, и всегда со смыслом. Арлекин это знал и шёл к шефу со смешанными чувствами, ожидая то ли пиздеца, то ли какого-нибудь нежданного счастья.

Случилось второе. Бар Раббас, с наслаждением уплетая репу, маринованную в меду - к этому поняшьему лакомству раввин успел пристраститься - сообщил, что выступлений в ближайшее время не будет. По каковой причине он намерен и сам хорошенько отдохнуть, и команде дать роздых. Во всяком случае - на сегодня-завтра. Если кому-то для отдыха и развлечений нужны средства, он готов ими снабдить. Разумется, в пределах разумного.

Напсибыпытретень оживился и сообщил, что в таком случае он намерен немедленно отобедать в "Сахарной косточке". Это было элитное заведение при отеле, вообще-то предназначенное для домашних любимцев - от котегов до пекинесов. Арлекин считал, что есть из той же кормушки, откуда хомячит безмозглый электорат - западло. Напси на жизнь смотрел кинически и интересовался исключительно содержимым кормушки. В "Косточке" кормили отменно. Проблема была в заоблачных ценах: ни одна мисочка там не стоила дешевле пяти соверенов. С точки зрения Арлекина, это выходило за пределы разумного, да и вообще за всякие пределы. Однако Карабас без звука вытащил из-под стола тяжёленький мешочек и отдал его пёсику. Который даже не поблагодарил - во всяком случае, вслух.

У маленького пидрилки были свои планы. Давеча у него образовался новый дружок-поняш - молодой знойный пидорюга с идеальным эякулятором. От одной только мысли о нём арлекишкина жопка начинала призывно ныть. Увы, юнец был хоть и молодой, но уже избалованный, чтобы не сказать испорченный. Во всяком случае, в ответ на очередные приставания он довольно откровенно сказал, что бабы вообще-то платят за каждую случку, и что любовь без интереса - напрасно потраченная спущёнка. Арлекин, однако, страстно нуждался в ласке. Поэтому он тоже попросил бабла и получил такой же мешочек. Правда, вместе с косым взглядом исподлобья. Но предрассудки шефа в данный момент его волновали меньше всего. Он сгрёб денежки за пазуху, сказал спасидо и поспешил на конюшню - любить и быть любимым.

По дороге он позволил себе немножко покумекать, с чего это шеф так расщердился. Несмотря на всю свою бездуховность и душевную гнильцу, педрилка был смекалист. К тому же общение с местными его кой-чему научило. Поэтому, пораскинув мозгами, он понял дело так, что Верховная Обаятельница рассчиталась-таки за спецобслуживание. Судя по довольной роже раввина, расчёт был более чем щедрым. Причины щедрости тоже были более-менее ясны. Их Грациозность не могла вознаградить Карабаса бар Раббаса и его присных знаками чести, даже самыми ничтожными. Увы, протокол в таких случаях требовал публичности, воздаяния почестей и прочего в том же духе - что было совершенно исключено по многим причинам. Начиная с того, что появление Карабаса во Дворце Приёмов вызвало бы панику - и кончая тем, что Верховная была совершенно не заинтересована, чтобы мысли её ближайшего окружения стали тораборцам известны. Поэтому Мимими предпочла откупиться. Благо, было чем. К тому же куча золота как бы намекала, что дружить с разноцветными лошадками перспективно и небезвыгодно.