Демократия (сборник) - Видал Гор

Поедая пирожное.

Занялся делами, смотри в оба.

Детали случившегося были несколько туманными.

Во-первых, не спрашивайте, почему Уэнделл Омура очутился на террасе у Жанет.

Во-вторых, не спрашивайте, как это Пол Кристиан был замечен выходящим из дома Жанет с револьвером «Магнум-357», завернутым в пляжную подстилку.

Его видел разносчик газет.

Разносчик газет узнал Пола Кристиана, так как он приносил газеты и Жанет, и Полу Кристиану. Не спрашивайте, как смог разносчик газет распознать «Магнум-357», возможно, он подрабатывал заодно и в качестве наемника. Так-то вот. Пол Кристиан определенно присутствовал на месте случившегося, однако никто не мог найти Пола Кристиана.

Роль Пола Кристиана просматривалась весьма смутно.

Пол Кристиан, этот «поганый тайфун», как звал его Билли Диллон.

Инез помнила, как молча все это выслушивала.

«Я оставил во Флориде записку для Гарри, чтобы он позвонил, как только появится в отеле, — сказал Билли Диллон. — Конечно, об этом сообщалось, но, возможно, Гарри не слушал радио».

Инез зажгла сигарету и выкурила ее, прислонившись к раковине и глядя на дождь, падавший на серое полуденное море. Гарри был в пути, он должен был выступать в Бал-Харборе перед водителями грузового транспорта. Эдлай был с Гарри, зарабатывая зачет по курсу социологии в одном из бостонских колледжей, куда его наконец-то приняли. Джесси, будучи в Сиэтле, наверно, как раз колдовала в ресторане «Замок короля крабов»; надев свой фартук, выстраивала «панцири» для крабов, нарезанный салат, три крабьи клешни, специальный соус «Королевский краб» и ломтики лимона. Инез знала точно, чем занимается Джесси в «Замке короля крабов», поскольку провела с Джесси Рождество в Сиэтле. Джесси постриглась, набрала четыре килограмма веса и, напичканная метадоном, казалась вполне веселой.

«Я уже вроде бы начала подумывать уйти отсюда и устроиться на какую-нибудь работу, — сказала Джесси, когда Инез спросила, не собирается ли та вернуться к учебе, для начала год-два побыть в Нью-Йоркском университете. — Я тут узнала, что во Вьетнаме есть очень даже приличная работенка».

Инез с изумлением уставилась на нее.

Информация, которой располагала Джесси о возможной работе во Вьетнаме, была весьма приблизительной, но Джесси предполагала, что займется «готовкой еды для строительных бригад, оказанием первой помощи и всем таким прочим».

Инез попыталась как можно лучше сформулировать в уме свои возражения.

«Я это узнала от одного знакомого парня, который работает в компании „Боинг“, он часто ошивается в „Замке“, ты его не знаешь».

Инез самым нейтральным тоном, на какой была способна, сказала, что, по ее мнению, Вьетнам — не лучшее место, где стоило бы искать работу.

Джесси дернула плечом.

«Как там наша чокнутая?» — спросил Эдлай, когда через несколько дней после Рождества Инез вошла в квартиру у Центрального парка.

«Вот этого не нужно», — сказал Гарри.

Инез не сказала о работе во Вьетнаме ни Гарри, ни Эдлаю.

«Звонил Дик, он все еще на Гуаме, — сказал Билли Диллон. Он отыскал в холодильнике куриную ногу и начал есть. — Он говорит, что ему „кажется“, он сможет попасть на сегодняшний вечерний рейс в Гонолулу. Я спросил, а почему „кажется“, а он говорит, что Микронезийская авиакомпания бастует, а у „Пан-Америкен“ и „Трансуорлд эйрлайнс“ все уже заказано, но он „пробивает“ себе место. Диспетчер с большой буквы, этот твой свояк! Я ему сказал: „Дик, подними свою задницу и дуй в Андерсон, я слыхал, что командующий стратегическими военно-воздушными силами еще держит бронь на Гонолулу“. „А что я им скажу?“— спрашивает Дик. „Скажи им, что твой тесть ухлопал конгрессмена“. „Погоди-ка секундочку, парень, — говорит Дик. — Не так быстро“. И дальше он говорит — ты только послушай, я цитирую: „Имеется уверенность, что происшедшее удастся свести к несчастному случаю“».

Инез ничего не сказала.

«Нет, это просто Белоснежка и семь гномов. „Имеется уверенность“. Где имеется уверенность? Там, на Гуаме?

Я попробовал ему сказать: „Дик, так не пойдет“, а он говорит: „почему?“ Он говорит „почему“! Убит член конгресса, застрелена жена Дика, в этом замешан его тесть, который, надеюсь, мы помним об этом, является еще и тестем человека, собирающегося стать президентом, а Дик говорит об „ощущении“. „Дик, — сказал я, — поверь, это дохлый номер“».

Инез ничего не сказала.

На доске над телефоном она нашла написанный мелом номер и стала его набирать.

«Мы вылетаем из аэропорта Кеннеди в полночь рейсом „Пан-Америкен“. Час ожидания в Лос-Анджелесе, а потом мы в Гонолулу. Я сказал Дику, что мы не…»

Билли Диллон осекся. Он смотрел, как Инез набирает номер.

«Инез, — сказал он наконец. — Я не мог не заметить, что ты звонишь в Сиэтл. Я искренне хочу верить, что ты не звонишь Джесси. Именно теперь».

«Именно это я и делаю. Я хочу ей сказать».

«Тебе не кажется, что на нашем счету и так немало проигранных подач? Не думаешь ли ты, что Джесси могла бы и подождать, пока мы не отыграем хотя бы один мяч?»

«Она все равно об этом прочитает».

«Если только об этом напечатают в „Тайгер бит“».

«Не говори этого. Алло? — Голос Инез внезапно смягчился. — Говорит Инез Виктор, мать Джессики Виктор. Да-да, мама Джесси. Я звоню из Нью-Йорка. Точнее — из Амагансетта…»

«Вот это хорошо, — сказал Билли Диллон. — Все идет прекрасно. Амагансетта вызывает „Королевского краба“».

«Джесси? Дорогая! Ты меня слышишь? Нет, немного пасмурно. Собственно, идет дождь. Послушай. Я…»

Внезапно Инез протянула трубку Билли Диллону.

«Никогда не начинай с погоды, — сказал Билли Диллон, беря трубку. — Джесси? Джесси, деточка! Это дядя Уильям. Твоя мама и я летим сегодня ночью в Гонолулу. Мы хотели, чтобы и ты была на фотографии, у тебя найдется минутка? Ну так скажи своим крабам, чтобы они стояли вольно, Джесси, о'кей».

«Ну, дерьмо, — пробурчал Билли Диллон в телефонную трубку в секторе для пассажиров „Пан-Америкен“ в лос-анджелесском аэропорту, когда Дик Зиглер сказал ему, что Пол Кристиан позвонил в полицию из Ассоциации молодых христиан в Гонолулу и потребовал, чтобы они его забрали. — Ну, в бога и в душу, лучше бы я сообщил об этом Гарри».

К этому времени Гарри Виктор уже закончил свое выступление перед водителями грузового транспорта в Бал-Харборе и направлялся на завтрак в Хьюстоне. Переговорив с Диком Зиглером, Билли Диллон позвонил по трем номерам во Флориду и по пяти в Техас, но Гарри был где-то между всеми этими местами, а ждать его не было времени, так как уже шла посадка на рейс. «Ну, дерьмо», — не переставал повторять Билли Диллон по пути через Тихий океан, выкладывая карту за картой в пасьянсе «солитер» в пустом салоне на верхней палубе. Инез полулежала на изогнутой кушетке и наблюдала за ним. Инез наблюдала Билли Диллона за раскладыванием «солитера» во время множества полетов. В какой-то момент каждого полета он говорил ей: «Почему бы не надеть улыбку и не пройтись легкой походкой по салону», а на следующий день Инез появлялась на фотографиях в газетах — жена кандидата в президенты, «легкой походкой проходящая по салону», «с улыбкой уклоняющаяся от вопросов».

«Должен признать, что не ожидал подобного от твоего отца, — сказал теперь Билли Диллон. — Что у него не все дома — это я знал, но мне казалось, что он зациклен только на себе. Собственно, я думал, что он и теперь считает, что находится в Танжере. Или где там он был, мать его так, когда засыпал письмами „Тайм“, требуя для Гарри импичмента».

«Тунис, — сказала Инез. — Он был в Тунисе. Он переехал в Гонолулу в прошлом году. Прорицатель сказал ему, что Жанет нуждается в нем. Я тебе говорила. Послушай. Ты помнишь, как перед первичными выборами в Иллинойсе тебя, Гарри и меня провели через морг в Кук-Кантри?»

«Двадцать восемь выступлений за два дня в Чикаго, а затем эти комики заставили нас заранее пожать руку следователю по делам об убийствах, — как же, помню очень хорошо. Своего рода метафора. А что?»