Алчность. Том 2: Выбор - PostMort

вдруг скрутило невыносимой болью. Скрючившись, я цеплялась руками в землю. Боль не унималась, но я должна была бежать.

С трудом встав на четвереньки, я подняла голову. Страх. Он вновь сковал меня. Я поняла, что мне не убежать. Передо мной стоял мужчина в белой одежде. Он возвышался надо мной и смотрел на меня с презрением. На губах его застыла холодная ухмылка.

Немного опустив взгляд, я увидела, что в одной руке он держал голову. Отрезанную голову сопровождавшего и защищавшего меня мужчины. Только теперь я увидела его еще совсем молодое лицо, на котором застыла маска удивления.

Я вновь подняла взгляд, чтобы столкнуться с парой золотых глаз. Мне было страшно. Очень страшно. Хотелось кричать, в надежде что меня кто-то услышит. Что кто-то меня спасет.

— Ави! — вырвался из меня странный крик.

…

— А…

…

— Аде…

…

— Адель! — вдруг раздался крик, и я почувствовала, как меня кто-то настойчиво пытается растормошить.

Я поморщилась и с трудом открыла глаза. Яркий свет больно резанул по глазам, отчего я вновь закрыла глаза. Мое дыхание было очень частым. Я почувствовала, как к телу прилипла ночная сорочка из-за того, что все мое тело оказалось покрыто мерзким холодным потом.

— Адель! — вновь раздался знакомый голос рядом.

Я слегка приоткрыла один глаз, прикрываясь рукой от ярких лучей солнца, что проникали в покои через окно. Посмотрев в сторону, я увидела сестру — Фиону. Она с беспокойством смотрела на меня, забравшись с ногами на мою постель.

— Тебе опять приснился тот кошмар? — с тревогой спросила она.

Я едва кивнула. Сил отвечать не было. Поэтому я вновь закрыла глаза и просто продолжила лежать, стараясь успокоиться.

— Плохо, — пробормотала сестра. — Тебе не кажется, что стоит рассказать матушке или отцу? Я знаю точно, что отец тут же прикажет позвать чарвовдеев.

— Чародеев, — тихо поправила я сестру, все еще не открывая глаз.

— Точно! Вот они уж наверняка знают, что делать с этими кошмарными снами. Они же все умные просто до жути.

Я ничего не ответила и только тихо вздохнула. Этот разговор повторялся уже не в первый раз. И каждый раз он заканчивался одинаково. И я каждый раз задумывалась, что стоит рассказать все родителям. Вот только что-то внутри не позволяло мне это сделать.

Страх. Это был страх. Но не тот, что преследует меня во сне. Это был иной страх. Словно, если я расскажу все родителям, а те приведут чародея, то у меня отнимут этот кошмар. И вроде все так и должно быть. Да только что-то внутри меня не хотело расставаться с ним.

— Может быть позже, — ответила я сестре, приоткрыв глаза и взглянув на нее. — К тому же, ты сама знаешь, что отец не любит чародеев.

Мои губы растянулись в слабой улыбке.

— Как знаешь, — надувшись и вздернув нос, ответила Фиона. — Только не надейся, что я всю жизнь буду тебя будить!

— Угу, — промычала я, зная, что ее слова не более чем пустая угроза.

Какое-то время я еще лежала на своей кровати, прежде чем с трудом принять сидячее положение. Хотелось спать, но я с трудом разлепила глаза, потерев их руками. А затем уставилась на собственные руки, которые отчего-то показались чужими.

Бездумно смотря на свои руки, я наконец наткнулась на странный кожаный браслет с узором в виде цветов амелии на руке. Сколько себя помню, этот браслет всегда был на мне. С самого моего рождения. И такие же браслеты были у сестры и брата. Только у Фионы и Амавета рисунки были иными.

Странно, но я никогда не хотела снимать этот браслет. Чего нельзя было сказать о сестре. Она вечно жалуется, что ее браслет какой-то уродливый и только мешает. Даже брат иногда жаловался на свое украшение. Мне же было их не понять. Я странно привязалась к этой безделушке. Она казалась мне какой-то родной. И от браслета словно всегда веяло теплом, которое окутывало меня и защищало.

Это было странное чувство, о котором я никому не рассказывала. Даже сестре. Зато я рассказала родителям, что каждый раз, когда я смотрю на браслет, перед моими глазами возникает образ мужчины. Темные волосы, голубые глаза, которые похожи на сияющие в небе огни, и веселая усмешка на губах — только так я смогла описать его внешность родителям. Но этого оказалось достаточно, чтобы отец заскрипел зубами и начал проклинать чародеев.

Только когда он успокоился, они с матушкой все же поведали нам историю появления этих браслетов. Отец сказал, что этот самый мужчина, чей образ мне видится, проклял нас троих и уверил, что браслеты сдерживают проклятие. Пока мы их носим, ничего не случится. Но стоит его снять дольше, чем на пару минут, — и нас будет ждать ужасная смерть.

Эта история сильно напугала Амавета и Фиону. Но это никак не помешало им меньше жаловаться на свои украшения.

Тем не менее я отчего-то не поверила ни единому слову родителей. Что-то внутри меня подсказывало, что все это не более чем страшная сказка. А может и вовсе байка, которая должна была напугать нас или привить нелюбовь к чародеям.

Почему-то я знала, что этот браслет — нечто большее, чем просто безделушка. Нечто куда большее, чем амулет, сдерживающий выдуманное проклятие. Нечто, что мне почему-то очень дорого. Нечто, от чего губы сами шептали странное слово: «Ави».

Глава 70. Ссора

* * *

Интерлюдия. Адель (Амелия).

Темнело. Солнце уже садилось за горизонт, а я все еще была не дома. И это было большой проблемой, которая могла обернуться наказанием. Ведь если кто-то скажет, что королевских детей не наказывают, то он сильно ошибается.

Наказывают всех детей, а королевских — вдвойне. Ибо «надо думать о последствиях своих действий головой, а не задницей». По крайней мере, так всегда говорит отец.

Задумавшись, я одернула руку от задницы. Она еще помнила, чем закончилось прошлое наказание. Тогда я так же сбежала из замка в город и не успела вернуться до захода солнца. Меня хватились, и не прошло и часа, как меня доставили пред строгие очи родителей. Амавет и Фиона тогда злорадно хихикали, прячась за углом и наблюдая за наказанием.

«Нельзя, чтобы я попалась еще раз», — подумала я, вспоминая свою обиду и то, как еще неделю я ни с кем не разговаривала.

Отбросив лишние мысли, я побежала в сторону усадьбы. Хотя почему-то все называли ее родовым замком.

Под ногами хлюпала грязь, пачкая и без того не самые чистые штаны до