Семь корон зверя - Алла Дымовская

Оставшись с Балашинским наедине и плотно прикрыв двери, Миша выложил все начистоту в холодной неприукрашенности событий, намеренно лишенных им эмоциональных, личностных выражений.

– Вот так. Все и было. Комментарии, как говорится, излишни.

– Как думаешь, что все это может значить? – Балашинский, безусловно, имел в виду глобальный смысл происшедшего, а вовсе не демонстрацию собственной тупости и непонятливости, нуждавшуюся в дополнительных объяснениях.

– Это заговор, Ян, – коротко ответил Миша, считая, что этим сказано все.

– И я так думаю. Жаль, Ирена была нам всем неплохим товарищем.

– Это приговор? – спросил Миша, делая единственно возможный вывод из слов хозяина.

– Можно и так сказать. Я бы назвал это скорее вынужденной необходимостью.

– А как же кодекс?.. Хотя какой там, к черту, кодекс! Теперь многое понятно. Вот же гадина! Что ж, если мадам хочет войны, то мадам войну получит!

– Вряд ли Ирена собирается с нами воевать. Скорее она постарается уничтожить нас внезапно и нанеся удар в спину. Зачем ей делиться, раз уж она пошла на такой-то риск?

– Но это же невозможно, Ян! Это никак невозможно! – закричал Миша, негодующий и уверенный в своей правоте.

– Возможно – невозможно... Не знаю. Все возможно, – угрюмо и спокойно ответил Балашинский. На Мишу он не смотрел.

– Но как? Ты знаешь как? Не представляю себе! – Миша все еще кричал, пытаясь при этом поймать взгляд хозяина, устремленный в пространство мимо него.

– Как? – переспросил Ян и тут уж посмотрел на Мишу. – Ты знаешь, Михаил, я лично вовсе не собираюсь выяснять – как. И тем более не собираюсь этого «как» дожидаться. Да и плевать мне. Завтра же уберу обоих, и дело с концом. У меня жена, сын, вы все. Я не могу рисковать... А кодексом можете подтереться и ты, и те некоторые, кому сие не по нраву.

– Да нет, я не против. Даже наоборот. Но почему ты? То есть понятно, почему ты. Но почему один? И как же завтра? Ведь праздник же! – быстро-быстро заговорил Миша, пребывая одновременно и в восторге, и в недоумении от категоричной отповеди хозяина.

– Именно потому, что праздник. И в ином месте меня в гости ждать не будут. А это хорошо... Да, кстати, потихоньку раздобудь у Фомы два шприца с «концом света», полную дозу, но так, чтобы тот ничего не знал. А со мной идти не надо, тихо уйду, тихо вернусь. Или ты что же думаешь, я один не справлюсь? – От такого забавного предположения Балашинский даже рассмеялся.

– Справишься, конечно. Одна дамочка, один новичок. Но я думал...

– Нет, Миша. Ты останешься в доме. Это дело на одного, и этим одним уж буду я.

– С утра Ирена может заявиться в гости. Наглости у нее хватит, – напомнил Миша хозяину.

– Не может, а придет непременно. Оттого и желательно дело полностью держать в секрете. Мало ли кто из наших не удержится и ляпнет лишнее или посмотрит не так. Ирена – она чуткая. А так – ты, да я, да мы с тобой. Уж как-нибудь переживем.

– Ну, что касается меня, – с усмешкой ответствовал «архангел», – то здесь и притворяться не стоит. И без того вечно будто кошка с собакой грыземся. Вот если я с поцелуями полезу, тут мадам не на шутку удивится.

Но Миша, уж конечно, с поцелуями назавтра не полез. А мадам, уж конечно, с утра пораньше заявилась в гости. Вся сахарно-ягодная. Машу облобызала и одарила, Лелика, невежливо упиравшегося и недовольного, на коленках покачала, с Татой на кухне чаю выпила. Не поленилась спуститься и к Фоме в подвальную лабораторию. Правда, Фомы там не оказалось – по случаю праздника он все еще дрых наверху, набирался сил. Но мадам это не слишком расстроило. Она и наверх поднялась, помогая Лере донести «апостолу» поднос с чаем и плюшками.

Миша смотрел на такое нахальство и тихо бесился про себя. Ирене вместо приветствия лишь криво улыбнулся и в душе посулил черта. Впрочем, тут же взял себя в руки, успокоился. Ведь если сегодня все пойдет как нужно и хорошо, то мадам встреча с чертом непременным образом гарантирована уже вечером. Мысль, что нынче он видит Ирену в последний раз, и вовсе устыдила Мишу. Он даже было хотел подойти и сказать ей что-либо нравоучительное и напутственное, но сдержался и не подошел. Мадам предстояло отбыть в мир иной без «архангельского» благословения.

А в большом доме все шло своим чередом. Что значит – в доме с утра стояла шумная и бестолковая суета, напоминавшая экстренную эвакуацию бедлама, как, впрочем, и полагалось по случаю праздника. Ян в суматохе участия не принимал, а чинно восседал в главной гостиной, как и положено хозяину, и самим своим присутствием словно бы и участвовал в хлопотах. Иногда Рита или увешанный ракетами-фейерверками Сашок, кои он намеревался расставить собственноручно снаружи по периметру дома, на ходу обращались к Яну с пустым хозяйственным вопросом. Балашинский на все отвечал утвердительно, не вникая в суть. Вопросы все равно были неважные, важные решали хозяюшки Тата и Лерочка. А им бы и в голову не пришло спрашивать у хозяина то, в чем он, как и положено мужчине, ни бельмеса не смыслил. Да и не до того ему было. Главным сейчас являлось захватывающее ожидание, а в холодильном мини-баре его кабинета уже лежали готовые и заряженные шприцы, начиненные смертоносным раствором окиси серебра, в обиходном просторечии именуемым «концом света».

За праздничный, богатый стол сели около пяти вечера. Только свои, пришлых гостей в доме не было. Солнце еще светило вовсю, окна и в холлах, и в парадно украшенной гостиной были распахнуты, открывая вид на живописно перекопанный двор. В комнатах стояла умопомрачительная гамма запахов сладких французских духов, свежих сосновых иголок, цементного раствора и скипидара, что отчего-то создавало непередаваемо оживленную атмосферу вокзального терминала.

В шесть Балашинский встал из-за стола. Игриво и загадочно подмигнул присутствующим, намекнул, что должен срочно отбыть за неким сюрпризом для именинницы, и трогательно поцеловал Машеньку. После чего вышел из гостиной прочь. Маша удерживать его и задавать лишние вопросы не стала, сюрприз заинтриговал ее и поверг в счастливое нетерпение. Сюрприз и в самом деле был, запасенный заранее. Ян думал вручить дорогую побрякушку – колье с Машенькиными инициалами, все в разноцветных бриллиантах, сделанное по сему случаю на заказ, – еще утром. Но раздумал. Как раз получался удобный случай оправдать свое отсутствие. Ведь заказ мог и задержаться, едва поспев к сроку.

Выбравшись за ворота усадьбы, Ян, однако, не пошел через сторожевую будку охраны поселка, избегая лишних глаз и будущих возможных подозрений. Просто стремительно перемахнул ограду, точно минуя углы камер внешнего наблюдения. Потом проселком выбрался к дороге, остановил попутку. Вышел возле «Славянской», обошел гостиницу сзади, со стороны вокзала. Ключ от квартиры Ирены у него был при себе, как и заряженное в шприцы орудие возмездия. По его расчетам и наблюдениям Миши, Ирена и полковник должны были быть еще дома. Вечернее клубное время пока не наступило, а в выходные посещать офис у мадам не входило в привычку. Стало быть, коли голубки и отлучились куда по домашним нуждам, то вскоре объявятся, опять же Ирене непременно надо парадно переодеться. А он, Балашинский, ради удовольствия от встречи с ними, ничего, подождет. Хотя ждать и не пришлось. Ирена и Курятников, наплевав на все хозяйственные дела, были дома. И даже более того – в постели, голенькие и тепленькие.