De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов

образования в Палестине арабского правительства, к тому же зависимого от Геджаза, стала пугать Англию. Крушение сионизма в Палестине в конечном счёте привело бы к тому, что арабские националисты Египта и Палестины подали бы друг другу руку. Этот политический мост через Суэцкий канал мог поставить Англию в чрезвычайно затруднительное положение.

Сознание такой перспективы, видимо, и предопределяло отношение Англии к панарабскому движению и заставляло её упорно преследовать политику балканизации арабских территорий, недопущения объединения Аравии под властью единого правителя. Одно время Англия, нуждаясь в арабах, пыталась удовлетворить их панарабские стремления путём удовлетворения династических интересов семьи ГУССЕЙНА. Этим создавалась видимость панарабской политики со стороны Англии, но на деле это давало противоположный результат: сыновья ГУССЕЙНА ФЕЙСАЛ и АБДУЛЛА превратились в британских чиновников, которые силой обстоятельств теряли свою связь с панарабской политикой ГУССЕЙНА. Таким образом, обширные арабские территории, объединённые под властью династии ГУССЕЙНА, на деле представляли из себя ряд отдельных государств, а не единое государство»[845].

Надо сказать, что видение в Кремле ситуации было в целом правильным (если не считать того, что в глазах Абдельазиза Хусейн заслуживал того, чтобы быть низложенным), и К. Хакимов стал действовать, отталкиваясь от этой схемы. Получалось так, что теперь уже Советская Россия, а не Лондон, в пику разоблачившим себя англичанам, добивалась создания единого арабского государства и искала, на кого из арабов она могла бы опереться.

На первом этапе дела у Хакимова шли прекрасно. Шериф (теперь уже король) Мекки Хусейн (или Гуссейн, как его обозначает Г. В. Чичерин) лично нанёс визит Хакимову и полтора часа разговаривал с ним. Он уже понимал свою крайнюю слабость и хватался за любую внешнюю поддержку. Дипкорпус был в восхищении от блестящего и обладающего светскими манерами Хакимова, который к тому же хорошо говорил по–арабски, знал Коран и неоднократно появлялся на приёмах в национальной арабской одежде. Он смог завоевать доверие как местных властей, так и многих дипломатов.

Английские дипломаты, однако, не верили в то, что Хакимов приехал только для налаживания отношений с Хиджазом. Англичане полагали, что «аравийская пятёрка» занята коммунистической пропагандой через паломников. Работа якобы строилась на основе антиколониальных лозунгов, причём группа работала только с паломниками, то есть не против Шерифа Хусейна или Аль–Сауда. Активные оперативные мероприятия также, с их точки зрения, проводились с Генконсульствами других стран, в том числе с Генконсульством Индии. Иначе говоря, группа решала двоякую задачу — открытую политическую и скрытую — по формированию в арабском мире ячеек компартий.

Однако политическая ситуация в Хиджазе быстро менялась. Хусейн утрачивал авторитет и власть, его «халифат» был поражён коррупцией, англичане постепенно от его поддержки уходили, тем более что он отказался подписать не только Версальский договор, но и по той же причине (несогласие с созданием еврейского очага в Палестине) привезённые ему Лоуренсом предложения об англо–хиджазском договоре, в соответствии с которым правитель Мекки должен был получить английские субсидии и заключить военный договор с Великобританией, а в обмен признать её особые интересы в Хиджазе.

Вскоре всё это стало терять смысл. В середине октября 1924 г. Абдельазиз ибн Сауд триумфально занял Хиджаз (Мекку), причём сделал это элегантно, руками своих сыновей, так что анализ Г. В. Чичерина, даже будучи в целом правильным, несколько запоздал. Шериф Мекки Хусейн бежал, доверив остатки королевства своему сыну Али. К. Хакимов, как истинный дипломат, попытался примирить врагов и поехал в Мекку (его привилегия заключалась в том, что, будучи мусульманином, он мог это делать свободно, в отличие от западных дипломатов), где уже с декабря 1924 г. находился новый властитель Аравии.

Об этом выдающемся политическом деятеле следует сказать особо. Абдельазиз ибн Абдель Рахман ибн Фейсал аль Сауд из древнего рода Саудов с 15 января 1902 г., то есть с момента завоевания им Эр–Рияда, возвысился над другими вождями племён полуострова и чрезвычайно эффективно проводил политику объединения аравийских земель. Будучи от природы одарённым полководцем и политиком, он, опираясь на твёрдую исламскую веру, неукротимую энергию, целеустремлённость и осознание правоты своего дела, быстро добился выдающихся результатов. Это были вынуждены признать англичане, для которых его возвышение оказалось неожиданным. Уже 26 декабря 1916 г. они подписали с новым арабским вождём договор, которым признавали «Неджд, Аль–Хаса, Катиф, Джубейль и зависящие от них территории… а также их порты на берегу Персидского залива странами (т. е. владениями. — Прим, авт.) ибн Сауда и его предков, и настоящим подтверждается, что указанный Ибн Сауд является их независимым правителем и абсолютным руководителем этих племён…»[846].

К концу 1924 г. Абдельазиз уже оказался близок к своей цели — поставить под свой контроль практически весь Аравийский полуостров. Теперь уже он, а не Хусейн виделся проницательному К. Хакимову той фигурой, с которой Кремль мог бы выстроить отношения на базе поддержки идеи единого арабского государства и противостояния Великобритании, поскольку этот плечистый, почти двухметровый великан из пустыни выглядел как человек более решительный и принципиальный, чем Хусейн.

Но задача выхода на этого нового энергичного и удачливого правителя казалась сложной. Решить её помогли личностные качества К. Хакимова, который сумел подружиться с «Джеком» Филби (Гарри Сент–Джон Бриджер Филби, Harry St John Bridger Philby), который был отцом советского разведчика Кима Филби.

«Джек» Филби был большим оригиналом. Он бросил свою колониальную службу (ранее работал в Индии, Ираке и Трансиордании) и перебрался в 1920‑е гг. в Аравию. Первый раз он заехал в официальную командировку туда, будучи ещё на государственной службе в Ираке в 1917–1918 гг. в качестве главы официальной британской миссии для переговоров с Абдельазизом. Позднее он там осел, женился на арабке, носил арабскую одежду и жил как араб, принявший ислам (официально он его принял в 1930 г.), хотя был выпускником Кембриджа, просвещённым и знающим востоковедом. По характеру человек абсолютно независимый, он не считал себя связанным обязательствами перед британской короной (во всяком случае, он это не афишировал) и занимался в жизни тем, что ему было интересно. А интересен ему был как раз король Абдельазиз, которого он считал, и, думается, не без оснований, величайшим арабом после пророка Мухаммеда. Эти слова вслед за ним повторяли потом многие западные дипломаты.

Филби искренне восхищался королём, стал его личным другом («открыл», правда, Абдельазиза ибн Сауда для Британии не он, а британский агент в Кувейте, капитан со звучной фамилией Шекспир, который в 1913 г. познакомился там с эмиром Неджда, а затем доложил о нём Лондону как о перспективной фигуре). «Джек» помогал молодому монарху во многих делах, в том числе коммерческих, и не без выгоды для себя. Он сумел сохранить