Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг. - Виктор Петелин

Литературный вечер в Гихле

I

А. Кут

Вторая часть «Поднятой целины»

М. Шолохов – редкий гость Москвы. Еще реже его можно встретить на широких литературных собраниях. Неудивительно, что читка т. Шолоховым отрывков из третьей части «Тихого Дона», организованная ГИХЛом, привлекла значительную писательскую аудиторию.

Делясь своими впечатлениями о ГИХЛовском вечере, т. Шолохов признал, что здесь он впервые услышал в широком масштабе высказывания о своих произведениях из уст собратьев по перу.

А высказывания эти, надо сказать, были самого восторженного свойства. Писатели восторгались и смелостью шолоховского реализма, и смачностью даваемых им описаний природы, и органической связью шолоховских пейзажей со всем художественным ансамблем произведений и свежестью его языка, и изумительной силой его лирических отступлений.

Ни С. Буданцев, ни П. Низовой, ни П. Орешин, ни А. Ситковский, ни Г. Никифоров, ни Галина Серебрякова не увидели в романах Шолохова ничего, кроме достоинств.

– «Поднятая целина», – сказал С. Буданцев, – великая победа художника, тем более значительная, что Шолохов пишет традиционной прозой, а здесь трудно одержать победу…

Г. Никифоров заявил, что чувство, вызываемое в нем произведениями Шолохова, он может определить как «зависть». Зависть, толкающую писателя на творческое соревнование.

Один только т. Пермитин, – да и то скорее в порядке нарушения общего единодушия, – высказал несколько критических замечаний о «Тихом Доне» и «Поднятой целине». В показе женщин, напр., у Шолохова слишком выпирает биологическое начало. «Хотелось бы, чтобы Шолохов показал женщин с более широким кругозором».

…М.А. Шолохов рассказал о своей работе. Он сейчас пишет вторую часть «Поднятой целины». Содержание романа он доводит до середины 1932 года.

Тов. Шолохов считает, что «Поднятая целина» удалась ему потому, что он полностью овладел интересующим его материалом. Он не был в колхозе случайным гостем, приехавшим из Москвы. Он постоянно живет в станице, участвует в пахотьбе и в уборке урожая и с мандатом райкома много ездил по району.

Что касается «Тихого Дона», то он порядочно надоел автору. Тов. Шолохов считает, что в первой книге «Тихого Дона» он слишком широко размахнулся, ввел в роман так много народа и развел такое большое литературное хозяйство, что сейчас затрудняется, каким способом легче всего с ним разделаться. А в четвертой книге он с героями обязательно разделается. И пусть читатель не пеняет, если он проделает это с отдельными персонажами в несколько неожиданной форме…

Тов. Шолохов считает, что в первой и второй книгах «Тихого Дона» много погрешностей по части верного освещения событий. Сейчас кое-что в этих томах он исправляет для нового издания, но сознает, что они нуждаются в более значительной переделке. Тов. Шолохов обещает сделать это позднее.

II

Стенограмма обмена мнениями на творческом вечере Шолохова по его произведению «Тихий дон»1

Тов. Степной2.…Я имел возможность прочесть только первую часть «Тихого Дона» да вот сегодня прослушал небольшие отрывки здесь на вечере. И от того, что я прочел, – я в восторге. Посмотрите, чем берет Григорий? Он берет своей искренностью; в нем нет шаблона, это – живой человек. Да и во всем произведении у Шолохова нет шаблона: на этой стороне большевики, и они идут, ни в чем не колеблясь, а на той стороне – белые. Автору удалось этого избежать…

Шолохов – как будто местный писатель, но через его «Тихий Дон» смотрит весь наш Союз. И в этом одно из его величайших достоинств.

Тов. Орешин3. Самое важное то, что за спиной Шолохова гудит Дон, казаки, все прослойки населения. Это весьма ценно с общественной точки зрения.

Теперь о мастерстве. Когда писатель создает произведение, этим самым он вызывает кого-то в бой, он спорит с какой-то другой группировкой и другой школой, защищает какую-то позицию, которую занимает сам. И я считаю, что Шолохов на протяжении всего своего творчества защищает позицию реализма.

С места. Социалистического реализма!

Тов. Орешин. Да, социалистического реализма. Мы видим, что все другие школы – футуризм и всякие «измы» – все это очень бросается в глаза, но очень быстро исчезает.

С места. А Маяковский?

Тов. Орешин. Маяковский останется, но все остальные, кто лепился вокруг Маяковского, они исчезнут бесследно. Исчезнут потому, что за их спиной ничего не гудит, они одиноки. Эти самые «измы» занимают у нас часто первые места, в том числе и сейчас: все умеющие проделывать фокусы в строчках, считаются большими писателями. На мой же взгляд, они никакие не мастера и не писатели, и эти-то «никакие» мастера и писатели у нас сейчас имеются в большом количестве, сидят на высоких местах и пайках; творческие же группировки, идущие им на смену, идут не из кабинетов, будуаров и салонов, а идут из жизни.

…Говорят: «Ах, Алексей Силыч, вы плохо написали вашу «Цусиму». А «Цусима» – это куски жизни, выдранные с кровью, как и «Тихий Дон». Вот это-то и вкусно, и интересно, и нужно.

В кругу формалистов Шолохов даже может считаться отсталым человеком; может быть, там поговаривают, что, мол, хорошо, но скучновато, нет разнообразия; захотелось им чего-то такого «с перчиком», чего-нибудь едкого, а чего – не знают. Так вот, это едкое терпит крах, когда появляются такие вещи, как «Тихий Дои»… Формалисты, выдумавшие свои теории в кабинетах, должны будут уступить под напором писателей, принесших на своих плечах глыбы жизни.

Когда я хочу сравнить Шолохова с кем-нибудь из писателей, мне приходит на ум чеховская «Степь», но это совсем другая степь… степь, природа сама по себе не является у Шолохова украшением. Это есть природа, за которую идет какая-то борьба и которая поэтому становится особенно ценной и интересной.

…Я думаю, что Шолохов в борьбе с течением, которое называло себя «формалистами», сыграет очень большую роль. И это, по моему мнению, отрадное явление, потому что формалисты, беспочвенники в жизни, хотят показать свою сильную революционность, а им никто не верит. Шолохов же выступает с доподлинным материалом, и это имеет решающее значение. В борьбе за реализм, за настоящую книгу Шолохов является практическим борцом.

Тов. Никифоров4. Мое амплуа – ругаться. Но так как ругательного материала я не вижу, то и ругаться не буду. Но кое-что оспаривать. Шолохов работает над формой, наверное, больше, чем все, вместе взятые, формалисты. Если бы этого не было, то у него из крупчатки получилась бы ржаная лепеха… Шолохов из «ржаного» материала делает крупчатку русской литературы… Обратили ли вы внимание на то, что у Шолохова дано совершенно особое описание пейзажей: он никогда не скажет «приятный запах травы», или «веселый запах», или «разноцветный запах», не давая в последующей главе объяснения подобным сравнениям… Ни одного пейзажа я не видел зря, все они являются музыкальным оформлением последующих событий…