Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

  А вот я расстроился. Сколько времени потерял, обучая личный состав маскировке, а всё напрасно. Они нас увидели, значит и немец увидит.

  - Сворачиваемся быстро! - проорал я, врываясь в "штаб". То есть, на полянку со штабной бронемашиной. А тут полный комплект всех командиров моего полка. Начштаба собрал совещание.

  - Докладывал наверх, - сказал он мне, ткнув пальцем в небо. Всё же устав ему главнее комполка.

  - И?

  - Не поверили. Воздушную разведку послали. Звено штурмовиков.

  - А я-то думаю, что за самолёты? И что? Убедились?

  - Да. Летуны подтвердили результаты боя. Но, теперь штаб ставит ещё более сложную задачу: перекрыть вот эту спарку железки и грунтовки.

  - Ага, от скромности они не умрут. Там как раз парочка панцердивизий прёт.

  - Мы же сами туда планировали. И нам обещана поддержка...

  - Моральная? Типа, Родина вас не забудет?

  - В тупике стоит бронепоезд. Морские орудия. Экипаж тоже моряки. Они даже состав свой называют иначе. Транспортёр или элеватор. Как-то так. Их связист уже едет к нам.

  - Какой калибр?

  - Большой. Морские орудия. Сняты с крейсеров. Или с береговых батарей.

  - Воздух! Немцы!

  - Замаскироваться всем! Огонь только по команде! - проорал я.

  Верно я предположил - пара хищно-тощих силуэтов стремительно прорезала высоту на восток - штурмовики догоняли. С земли им видно подсказали, что наши штурмовики работали без прикрытия. На нас они не отвлекались, я тоже решил их внимания не привлекать. Фениксы могли достать, но на пределе высоты, т.е. эффективность почти ноль, а вот "худые" наведут на нас батареи немцев.

  Проводили глазами самолёты с крестами, споро стали сворачиваться.

  Только соединившись, полк опять распадался. Боевую часть полка я повёл на север, тылы Гинзбург повёл на восток.

  До намеченного места добрались почти без происшествий, так - вспугнули две разведгруппы врага. Уничтожить не получилось - очень резво они ретируются, боя не принимают.

  Вышли на намеченные позиции раньше противника, чего я, честно говоря, опасался. Не успеть, в смысле. Закрепившегося немца наскоком не возьмешь. Как и нас. И отходить нам было бы уже больно.

  По обеим дорогам сплошной рекой текла людская масса, обтекая огромные бомбовые воронки, остовы техники и трупы людей и животных.

  - Комиссар! Вот и для тебя нашлась работа! Не всё же штаны марать в тылах! Всех дезертиров остановить, организовать из них пополнение нашей мотопехоты! А это твоя работа! "Как?" Раком, тля!

  Наметили позиции, батареи и пехота стали зарываться в землю. Разведчики разлетелись во все стороны - враг не обязательно подойдёт с запада.

  Испытание людей.

  В состоянии аффекта.

  Когда намечал сектора обстрелов в линии огня полка, вернулся Кадет. Летел на своём Кирасире, как на самолёте.

  - Немцы? - запросил по радио.

  - Нет, пока, но кое-что занятное.

  Занятным оказался белобрысый мальчуган с подбитым глазом и облупившимся носом.

  - Здесь, в селе, стоят сухими до десятка танков, - докладывал Кадет, показывая на карте.

  - Вот почему развилка оказалась свободна, - кивнул я, и обратился к мальчугану, - Точно без топлива?

  Тот закивал:

  - Они последнее сливали, чтобы в несколько танков залить.

  - И где эти танки, заправленные?

  - Обратно ушли.

  Ушли ли? Боевое охранение, засада? Видно, Кадет о том же подумал:

  - Такой шанс!

  - А чем немец занят?

  - Пьют! Девок наших насильничают. И мамку-у-у... - парень вдруг разревелся, - Убили-и-и...

  Я услышал скрип своих зубов, нет, не только своих.

  - Кадет!

  - Я!

  - Шанс небывалый. А не попадём ли мы впросак? Выяснить! Чтоб ясно было, как в полдень!

  - Так точно!

  - Мельник! Собирай ударную группу! Сам возглавлю. Батарея Единорогов, Куцые, Егеря, Кирасиры, Сталкер. Огнесмеси побольше. Сжечь! Быстро! На сборы пять минут! Выдвигаемся с переезда.

  Спустя пять минут ударный мобильный отряд стартанул с переезда на северо-запад по пыльной грунтовке, уже опустевшей от беженцев. О том, что поток был, свидетельствовали трупы и тысячи следов.

  Немцы были в семи километрах. Это если по карте. В реале дольше, конечно. Летели на всех газах. Куцые и Егеря сразу вырвались вперёд, Забитые, как автобусы в час пик, пехотой, Единороги и Кирасиры, отстали, глотая пыль.

  - Есть контакт! - доложил Кадет, - Вижу собаку с метлой и косой. Меня не унюхала.

  - Понял тебя, погляди, что за огородами.

  - Сделаю.

  - Медведь - Куцым, Егерям, нахрапом ломим! Не останавливаться! Блох скидывать на ходу! Крутись, как уж, но не останавливайся! Врываемся и жжём! Я прикрою!

  Немцев врасплох застать не удалось. Ещё бы - такой столб пыли и рев десятков движков. А для танкистов источник рёва - это не секрет и не загадка. Поэтому первый же Т-70, взлетевший на гребень высоты, споткнулся и развернулся на сбитой гусенице. Экипаж не покинул машину - стали разворачивать башню.

  - Сорок седьмой - покинуть машину! - заорал я в радио. Поздно - танк запылал. Уже не вылезут.

  Остальные танки перевалили за гребень и скрылись от меня, с Егерей посыпались разведчики, бегом сопровождая свои машины.

  Вот и мои Единороги добрались до верха и я, наконец, увидел развернувшийся бой.

  Т-70 и Егеря уже мелькали меж домов, наша пехота в рукопашной дралась с немцами. Две пушки и пулемётные точки уже были раздавлены, но горели ещё два танка.

  - Батарея, огонь по готовности!

  И мы с холма накрыли немцев частым и метким огнём. Немцы сразу побежали на север.

  - Отставить преследование! Зачистить поляну! Жечь! Всем жукам - приготовиться к встрече гостей.

  Пехота занялась зачистками, сапёры подрывали брошенную технику противника. А наши танки и БМП выкатывались на окраины села, давя и расстреливая всё на своём пути.

  - Командир, восток! Я под огнём! А-а-а!

  Это взорвался один из Егерей. Тут же ещё и Т-70 с Кирасиром.

  - Укрыться за хатами! - крикнул я в шлемофон и тут же своему мехводу - Вперёд! Обойдём их.

  - Единорогам! Подавить противника!

  Три Единорога стали частыми залпами рвать заросли на восточной окраине села, а я на Пухе летел зайти им во фланг. Сколько их? Ну, 1-2. Порву.

  - Командир! Запад! - доложил Кадет. - Крупная группа. Долго не удержу!

  Твою дивизию! Попали! Раздавят!

  - Единорогам! Встретить врага!

  А потом подумал и приказал:

  - Всем откат! Повторяю - Откат! Белый Шум!

  Связь пропала. По это команде наш штатный глухарь врубает свою бандуру и помехи забивают эфир.

  Эх, не вовремя я решился на ход конём! Громозека пнул меня, подбородком показывая на заросли орешника слева. Всего в полутора сотен метров от нас.

  - Осколочный! Два снаряда! Лево, пятьдесят! Огонь!

  Взрывы разметали кусты, обнажив самоходку Штуг со сбитой гусеницей.

  - Бронебойный, в корму! Пли! Есть пробитие! Пли! Горит! Ещё! Громозека!

  Пулемёт Громозеки коротко три раза рявкнул.

  - Право, осколочный! В ходовую! Давай!

  За горевшим Штугом показался ещё один. Он сдавал назад, чтобы развернуться на нас, но взрыв снаряда разорвал ему гусеницу и разбил траки. Штуг пытался довернуть на одной, но мой наводчик всадил ему один бронебойный в щель мехвода, сразу прекратив поползновения, второй снаряд, правда, срикошетил в небо от маски орудия, но третий, попавший прямо в уже пробитую дыру первого (не думал, что так бывает!) довершил начатое - самоход запылал. Громозека ждал немцев, но люки не открылись.

  Что-то почувствовав, я оглянулся направо. Затылок нестерпимо зажгло, уши запылали - куст орешника метрах в 70 смялся и я увидел чёрный зрачок смерти - направленный прямо на меня ствол 75-мм пушки Штуга. Третьего.

  - Атас! - заорал я.

  Если я вижу вместо ствола лишь дырку - ствол уже наведён. И жизнь наша зависит только от расторопности немцев.

  А мой экипаж даже среагировать не успел - только головы начали поворачивать! Ну, конечно, это же для меня время замерло, а для них-то - нет.

  Оттолкнувшись от корпуса самоходки обоими руками, я выпихнул спиной заряжающего за борт, этим оттолкнулся от него, схватил за шиворот наводчика и метнул его в Громозеку, пихнув обоих за борт. Их пихнул - меня качнуло в самоход. И тут я понял - всё, не успеваю. Ни мехвода спасти, ни самому выпрыгнуть. Успел я только поднять ногу и упереться в откатник пушки, когда снаряд ударил в Единорога. Но, я толкнул своё тело назад, выпрыгивая из машины спиной вперёд.

  Ну, как выпрыгивая, выплывая. Как в замедленном кино, я видел, как вспухает броня, рассыпая раскаленные искры, как летит во все стороны бензин, загораясь на лету. Я видел как пламя, солнечной волной, накатывало на меня, окатило, ударило, выбивая меня из жизни.