О Понимании - Василий Васильевич Розанов

стола, утонченность в жилище и одежде и особенно чувственные наслаждения, которым неудержимо и естественно отдаются люди, пользующиеся избытком средств и потому обыкновенно не занятые, производят болезни едва ли не в большем количестве и во всяком случае труднее выносимые, чем сколько приносит их бедность.

Понимание только что рассмотренных видов зла всегда останется неполным и несовершенным, пока не будет показана их связь с другими видами зла, а также и добра (что чем производится). Мы не будем останавливаться на анализе этой связи; ограничимся только простым указанием, что важнейшее из зол, которые являются следствием болезни, слабости и смерти, совпадает с важнейшею из причин, их вызывающих – это бедность, обычный источник и всегдашний конец физического страдания; добро же, производимое этими видами зла, есть нравственное возвышение человека, как того, кто испытывает это зло, так и тех, кто созерцает это испытание. Болезнью тела нередко исцеляется дух, и, чем тягостнее первая и ближе придвигает человека к смерти, тем вернее самое исцеление. Это же благотворное, смягчающее и очищающее влияние производит на окружающих смерть близкого, дорогого человека. По крайней мере на время, а иногда и на всю жизнь они выходят из суеты текущей жизни, наполненной минутными интересами и борьбою самолюбий, и останавливаются мыслью на том, что стоит за всяким интересом и что неподвижно ожидает каждого.

Добро, противоположное этим трем видам и поэтому соответствующее им, есть безболезненная жизнь. Она является тогда, когда организм, как произведение физической природы, не выходит из пределов ее условий, но живет среди их, как и все другое, лежащее в ней. Этим объясняется между прочим продолжительная и чуждая физических страданий жизнь людей, деятельность которых по преимуществу состоит в мышлении. Живя духом и в духе, они как бы забывают о теле, предоставляют его своим естественным нуждам и влечениям, не задерживая их и не возбуждая воображением и мыслью. Как ни странною покажется наша мысль, но мы скажем, что жизнь этих людей стоит всего ближе к природе, – ближе, чем тех людей, которые живут постоянно среди природы. Потому что жить сообразно с природою для человека – значит жить в согласии со своею природою, но не с природою чего-либо другого, напр., животного; и в его жизни поэтому духу должно быть предоставлено духовное, а телу – физическое; и как тело не должно мешаться в жизнь духа, потому что это скажется подавленностью и грубостью первого, так и дух не должен мешаться в жизнь тела, иначе это скажется болезнью.

В заключение мы не можем не остановиться мыслью на одном странном явлении, источнике великого зла и постоянного самообмана человека. В пределах организма, в то время как положительное добро совершенно не чувствительно для человека и сказывается только отсутствием страдания, так что в здоровом состоянии он как бы не чувствует своего тела, по крайней мере не чувствует, как выделившегося, ни одного его органа, – зло напротив, является в своих причинах под формою положительного, и притом сильного, наслаждения (чувственные удовольстия). Вследствие этого неравновесия человек всегда и естественно склоняется в сторону зла.

IV. Недостаток обладаемого и излишество занимают промежуточную ступень между фактами физического зла и добра и духовного, не принадлежа в строгом смысле ни к первому, ни ко второму. Сами по себе они не являются даже фактами добра и зла и должны быть рассматриваемы здесь только по тесному соотношению с последними. Они суть факты жизни, которые служат обычными проводниками явлений добра и зла в человека.

Недостаток обладаемого (бедность) служит источником физического зла, т. е. страданий организма, и всех видов духовного. Им порождается умственное зло, потому что постоянный физический труд, равно как и постоянная праздность – это два рода жизни, присущие всем неимущим, – лишают человека досуга или желания, равно необходимых для развития ума и приобретения знаний; поэтому бедная и через силу трудящаяся часть народа всегда является как бы хранилищем всевозможных заблуждений, исторических и национальных. Им порождается нравственное зла, потому что боль физического страдания, причиняемого недостатком, заставляет заглушать себя или физическими же наслаждениями в доступных грубых формах (разврат, опьянение), или бороться с собою, жертвуя всем для другого, кто может избавить за это от боли (разврат же). Им порождается религиозное зло, потому что в тех редких случаях, когда нищета не развращает человека, она сообщает его отношениям к религии некоторый болезненный оттенок, который мы наблюдаем, напр., – правда, в немногих явлениях – на далеком востоке и на западе в средние века. Факты, порождаемые этим болезненным религиозным чувством, всего более чужды спокойному и чистому величию религии. Но и эти искажающие факты бывают крайне редки; в большинстве же случаев нищета ведет просто к жизни вне религии. Им порождается зло в области справедливости, потому что насилие, обман и присвоение того, что есть плод чужих трудов, обыкновенно и естественно в жизни тех, кто не в силах пропитаться плодом своих трудов. Им порождается все безобразное, отвратительное, и от него же исходит ненависть ко всякой красоте; потому что та же боль физического страдания возмущается спокойным созиданием красоты и наслаждением ею со стороны других, а ощущение собственного безобразия при виде прекрасного возбуждает стыд за себя и зависть к другому, жажду погубить то, от стравнения с чем стыд. Отвратительное не выносит близости красоты, но или уничтожает себя, или уничтожает ее. Им порождается политическое зло, потому что бессильные сами по себе, неимущие всегда готовы соединиться с тем, кто и им дает и от них заимствует силу, и с ним или с другим подобным готовы всегда и спасти, и погубить государство, которое ничего им не приносит и в котором ничего они не понимают, – что и для чего оно. Наконец, им порождается зло в области воли, потому что тот, чья жизнь не опирается свободно на себя самого, всегда будет робок, заискивающ и льстив в отношении к тому, на кого опираясь, она может быть поддержана. Бедность есть источник худшего из видов рабства – нравственного, того, которое полно бывает унижения и ненависти.

Добро, производимое бедностью, бывает одного вида – это болезненная жажда религиозного; потому что хотя среди бедности и, по-видимому, в зависимости от нее появляются и еще два вида добра, однако в действительности их причина лежит не в самой бедности, но в двух других видах зла, только неразлучно соединенных с нею, и об них мы скажем потом в своем месте.

Излишество обладаемого (богатство) служит источником гораздо меньшего количества зол, чем недостаток. Главнейшие из них два: страдания от пустоты жизни, испытываемые при богатстве людьми с