Публичное одиночество - Никита Михалков

Во мне никогда не исчезало чувство происхождения, даже тогда, когда я его не знал. Я ощущал его как шум соков в дереве, будто токи какие-то.

Гордость за свое происхождение и предков не нужно путать с чванством и гордыней. К чванству людей и вовсе без происхождения мы привыкли. Таким не важно знать, кто их предки, им важнее знать, кто их начальник.

«Корни» всегда существовали в нашей семье, и конечно, благодаря матери и отцу. Причем у мамы положение было более простое, она всегда была за отцом, защищена его именем, его талантом, на мой взгляд, большим талантом детского поэта. Ей было легче оставаться самой собой. Она и нас воспитывала в этом русле, хотя мы уже понимали, что не обо всем можно говорить вслух, дабы не потерять независимость…

Если говорить о том, кто мы, то наш род восходит далеко.

Мои предки по отцу – выходцы из Литвы. Я держал в руках грамоту, где первый Романов – Михаил Федорович – дарует земли своему родственнику и постельничему Михалкову.

В нашем роду было много воевод. Вероятно, по наследству и мне достался «зеленый» военный мозг. Когда ситуация накаляется – будто некое шампанское начинает пениться в моей крови. И это вызывает во мне веселое, лихое ощущение боя.

Однако сам я никогда не лезу в драку, не принимаю участия ни в каких круглых столах, иных словесных баталиях. Поэтому многие, задевая меня, надеются на то, что застанут врасплох. Здесь есть некоторое недопонимание характера. То есть я плохо себя чувствую, кажется, начинаю внутренне жиреть, когда долго не испытываю остроты момента. Точно такое же состояние возникает у меня, если долго не занимаюсь спортом, не бегаю, не играю в теннис, не имею возможности, что называется, попотеть, испытать физическую мышечную усталость.

Если меня, как говорится, «брать», то нужно это делать покоем и похвалой – тогда меня можно совершенно усыпить. Но, к счастью, гораздо чаще возникают иные ситуации. Скорее всего, воеводские гены и сделали меня режиссером. Ведь это тоже ведение людей за собой, ответственность за них, принятие решений.

Наверное, в иной жизни, если исключить такие области, как искусство и спорт, я был бы военным. Или адвокатом. Ибо это тоже единоборство твое с большой прокурорской, судейской силой.

По маминой линии были в основном разночинцы. Был знаменитый врач, был историк. Мамин отец – Петр Петрович Кончаловский – художник. А мамин дед – гениальный русский живописец Василий Иванович Суриков.

Так что в нас, продолжателях этого рода, крупно намешено… (II, 19)

(2006)

Мама, семья, дед… это корневая система.

Вообще корневая система, которая удерживает и ветви, шумящие над тобой, которыми ты можешь оборачиваться в любую сторону света. Это, наверное, и есть иммунитет.

Это очень важно. Ты знаешь, что ты можешь гнуться и туда и сюда, и шелестеть, и даже отлетать на осень желтым листом. Но у тебя все нормально с основополагающими системами координат. Ты можешь там, наверху, позволить себе все, что угодно, а внизу, в корнях, оно должно быть так.

Такой просвещенный патриотизм. (XV, 29)

КОРРУПЦИЯ

(2010)

Интервьюер: Вы <в картине «12»> также показываете, как коррупция превратилась в грустный национальный спорт.

В России коррупция существовала всегда: при царском режиме, в советскую эпоху и в наши дни. Вопрос состоит в том, чтобы выяснить, какова степень нашей ответственности за это ужасное зло.

Когда коррупция меняет название и зовется бизнесом, никто уже ничего не боится. Для большинства россиян коррупция стала правилом, способом действия. Это византийская аномалия, средства борьбы с которой мы пока не нашли.

В России есть поговорка: «Скажи мне, где ты работаешь, и я скажу тебе, что ты хочешь украсть».

Вы – кинематографист, что хотите украсть Вы?

Идеи! (I, 141a)

КПСС

(1991)

Интервьюер: Влияет ли на ваше отношение к человеку информация о том, что он член КПСС?

У меня нет однозначной реакции.

Неужели надо зачеркнуть тех людей, которые искренне в это верили? Это глубочайшая ошибка – отторгать людей прошлого времени, то же самое, что было сделано в 1917 году. Они же воевали, строили. А любая жизнь достойна внимания и уважения.

Для меня вопрос заключается не в членстве в партии, а в том, зачем он в нее вступил. А это очень скоро понимается. (I, 36)

КРАСОТА

Духовная красота

(2013)

Вопрос: Что для Вас духовная красота?

Я думаю, что человек, который однозначно сформулирует, что такое духовная красота, не отличается большим умом. Не взялся бы я за такое дело.

Каждый понимает по-своему. Для меня – это любовь, гармония и вера. (XV, 75)

КРЕСТ

Мой крест

(2011)

Говорят, Господь не по силам креста не дает. Поэтому надеюсь, что крест, который должен нести я, мне под силу.

Если Бог человеку дал таланты или способности, то беда тому, кто решит, что это его собственность. Человек не хозяин своего дарования, он только проводник между тем, Кто ему этот талант дал, и теми, кому он этим талантом должен служить. Вот почему я очень серьезно отношусь к тому, что делаю, и очень легко к тому, что уже сделал.

Мои картины не висят тяжелым грузом за моей спиной. И я не тешу свое самолюбие сознанием того, что я их автор. И все мои призы – всего-навсего красивое напоминание о сделанном. Но настоящее счастье – это не воспоминание о прошлом, а желание будущего. И до тех пор пока художнику хочется работать, пока ему это интересно, пока ему есть что сказать, он не должен оглядываться назад. Он подобен альпинисту, который лезет по скале и, чтобы не сорваться, не смотрит ни вниз, ни вверх. Он видит перед собой то, что делает. А люди внизу с интересом и напряжением наблюдают за ним – кто-то желает, чтобы он сорвался, а кто-то надеется, что он достигнет вершины. (II, 69)

«КРЕСТНЫЙ ОТЕЦ»

(2005)

Интервьюер: А серьезный «Крестный отец» на российском материале возможен?

Я мечтаю снять такую картину! А может быть, и сняться в ней самому!

Это не имеет никакого отношения к бандитам. Тема российского «Крестного отца» – это тема Государственной думы. И в центре должны стоять не бритоголовые люди со страшными лицами и раскаленным утюгом, которым они будут вам сейчас прижигать яйца.

Это должна быть картина о том, как рассыпаются связи, как вдруг выясняется, что те, кто считает себя мерилом морали и нравственности, – абсолютно сгнившие люди. Труха… И наоборот.