Красные звезды. Ядерный рассвет (сборник) - Федор Березин

Импульсивный и давно празднующий победу Минц, сидевший спиной, не выдержал – вскочил с места и развернулся к Кисунько:

– Полковник, что за бред вы несете! Кто вас надоумил! Межконтинентальных баллистических ракет не бывает!

Однако в этом зале все было не так просто.

– Очень и очень возражаю, товарищ член-корреспондент Академии наук. Вы совершенно не в курсе последних разработок. Замкнулись, видимо, исключительно в своих ускорителях, – сказал, не вставая, сидевший во втором ряду Сергей Павлович Королев. – А ведь у вас допуск. Вам дают рассылку по достижениям, – дополнил он со злой ухмылочкой. – В общем, через годик-другой пришлю вам приглашение. Будете лицезреть уже боевой, вовсе не экспериментальный пуск.

С Королевым не рекомендовалось связываться. Бывший зэка обладал жутким характером. Андрей Львович тут же стал тише воды, ниже травы, и уселся обратно.

– Как показывают предварительные расчеты, – словно ни в чем не бывало продолжил Кисунько, – отечественные радиолокационные станции смогут обнаруживать и брать на сопровождение головные части баллистических ракет, имеющие почти на два порядка меньшие ЭПР по сравнению с ЭПР перспективных самолетов, если добиться увеличения мощности передающих систем РЛС раз в двадцать, создать для станций крупногабаритные антенные системы с диаметром раскрыва около пятнадцати – двадцати метров и разработать приемные системы с чувствительностью на уровне одной десятимиллиардной ватта. Все указанные параметры вполне достижимы при условии целенаправленной научно-исследовательской комплексной работы. Это я заявляю со всей ответственностью.

В зале повисла тишина. Выступление Григория Кисунько произвело эффект разорвавшейся бомбы.

4-й элемент. Фолклендские крестики-нолики. Тяжкая длань пролетариата

Да, им явно не зря платили сумасшедшие деньги. Не только по советским меркам. Вообще. Правда, в этом мире было несколько сложновато сравнивать. Не имелось тут мерила труда в принятых всем миром американских баксах. В Азии и Европе ценились русские червонцы. Однако использование чужих валют не поощрялось социалистическими экономиками. По крайней мере, частные лица не имели таких привилегий. Большинство стран, беря пример с большого сильного брата, строили бесклассовое общество, им было не до поощрения индивидуальной инициативы на почве бизнеса. А уж страны Азии хорошо знали, в какие дебри ведет разрешение валютных и прочих операций. Вначале все более-менее, но аппетиты растут стремительно, и через очень короткое время бодренькие ягнятки обращаются жуткими хищниками. Правда, они с удовольствием лижут ручки жирным капиталистическим котам из-за океана, а вот пальчики неосторожных соотечественников отхватывают на раз. Об этих особенностях частной инициативы ведают не только в Азии. Большинство стран Африки и вся Латинская Америка ощущают прелести капиталистического образа жизни на собственной шкуре. И, вообще-то, именно последним упомянутым континентом – Южной Америкой – сейчас и собирались заняться те самые люди, коим платили те самые сумасшедшие деньги.

Им платили не за красивые глаза, хотя острый глаз имел прямое отношение к делу. Впрочем, как и остальные функциональные параметры организма. Так что в какой-то мере этим людям платили за идеальное здоровье. Оно было важной составляющей дела. А еще им платили за знания и опыт. Тот самый, что обычно добывался, когда они интенсивно гробили это самое здоровье. По крайней мере, подвергали его чудовищному риску. Так что запас здоровья должен был солидно превышать норму. Раз в несколько, как минимум. А поскольку, заодно со здоровьем, они ставили на кон собственную жизнь, то им бы не помешал запас и в этом плане тоже. Но, к сожалению… Хотя, кто знает, вдруг и такого добра у них имелся некоторый запас? Жалко, не получалось узнать, сколько ж его осталось. Вдруг они поизрасходовали уже весь отпущенный лимит? Эх, если бы ведать!

Но, собственно, что бы изменилось? Неужели, они бы бросили все к черту? И деньги, и… По большому счету, все эти деньги, эта масса ценящихся в мире червонцев стояла в приоритетах далеко не на первом месте. Были куда более значимые. Служба Родине…

Если быть совсем честным перед собой, то это высокое понятие не играло столь же почетной роли в реальности, как в речах на партийных собраниях. Родине можно было бы служить и на куда более спокойных должностях. Так что главным было все же призвание, а может, предназначение. Здоровье, способности, мечтания, а затем привычка: все собиралось в букет. А то, что этот букет до сей поры нужен родной стране, было большой удачей. В самом деле, что бы они делали, если бы социализм и коммунистическая ориентация победили абсолютно во всем мире? Удалились бы на досрочную пенсию? Стали бы… Как вы сказали? «Космонавтами»? А это что за фрукта такая? Это то, о чем время от времени пишут писатели несерьезного направления – «приключения, фантастика»? Знаем, читывали. Но это когда будет-то? Это ж потом, после всемирной победы передового общественного строя. Или скорее, еще лет через сто. Уж извините, вряд ли раньше удастся разгрести тот навоз, что накопился на Земле-маме за века капитализма. А пока земные дела не расфасовали, стоит ли в космос соваться? Позориться там, перед чужими великими расами, которые уж, наверное, давным-давно в каком-нибудь Великом Кольце. Так что однозначно, лет сто пятьдесят – двести, не меньше. Веке, значит, в двадцать третьем, как раз и подойдет времечко. Нормальные люди, даже с тройным запасом здоровья, по два века не живут, и уж тем более, не сохраняют спортивную и строевую форму.

И можно было, разумеется, погоревать по поводу того, что им никогда не придется прокладывать межпланетные трассы «Земля – Марс», или тем паче, межгалактические «Млечный Путь – Большое Магелланово Облако». Но не стоило, наверное. Вдруг, это отсюда, из придавленной атмосферой плоскости, космос представляется красивой елкой с гирляндами, а на самом деле, на тех трансгалактических шоссе скука смертная? Летишь себе и летишь, смотришь сны в анабиозе, изредка выныривая для срочного отстрела какого-нибудь шального астероида, пересекающего трассу в неположенном месте. Может, это те звездолетчики и орбитальные асы будут им черной завистью завидовать. А почему, собственно, нет? Ну, не зарплате, конечно. Что им эти советские червонцы? У них там деньги будут только в музеях. Детишки будут спрашивать: «Мариванна, а зачем тем людям надо было столько красивых, но странно одинаковых бумажек?» – «Ну, понимаете, ребята, – станет бодренько отвечать Мария Ивановна, – в те далекие времена капитализма люди могли что-то купить, если только у них…» – «А что такое «купить», Мариванна?» – «О, «купить», дети, это когда я что-то дам вам, только если вы дадите что-то мне. Ну, апельсин я поменяю на яблоко… Ой, нет. Свой апельсин я поменяю у вас только на эту самую бумажку, а уже потом я на эту бумажку возьму себе яблоко». – «А вот, Мариванна, я читал, что там можно было менять одни бумажки на другие. Ну, например, английские на русские. И еще, говорят, за это можно было попасть в тюрьму. Мариванна, а расскажите нам об этой самой тюрьме». – «Ой, Петров, вечно ты опережаешь программу. Хороший мальчик. Тюрьма – это была такая штука при капитализме. Последняя тюрьма называлась «Бастилия». В одна тысяча семьсот…» – «А как это «капитализм», Мариванна?» – «А капитализм, дети, это когда человек угнетает человека, и…» – «А как он угнетает, Мариванна? Вот у нас Петров, он тоже угнетал…». Примерно в таком духе будет в этой самой школе коммунизма.

Вообще-то, сейчас второму пилоту, и по совместительству штурману, Александру Валериановичу Гену хотелось бы поговорить с первым пилотом и командиром корабля на другую тему. Поговорить не получалось. Комбинезоны с кислородными масками на лицах не слишком способствуют общению. Так что Александр мог только жалеть, что ученые до сих пор не изобрели телепатию, чтобы можно было гутарить напрямую, без посредничества языка. Александр Ген нисколько не сомневался: рано или поздно наука изобретет что-то для передачи мысли, однако покуда приходилось замыкать диалог в собственной черепной коробке.

В данный момент Александр прояснял для себя не просто какую-то безделицу, а серьезный политический вопрос: правильно ли делает его родное государство, вмешиваясь в столь удаленную в географическом плане проблему? Да и в политическом тоже. Конечно, разговоры на подобные темы должен вести замполит. Но то ли их летной части не повезло на заместителя по политической части, то ли это была общая тенденция, но их родной замполит был человеком не слишком большой эрудиции. Выяснять с ним некие нюансы политэкономии – дело бесполезное.

«Вы заканчивали военно-летное училище, капитан? – напыщенно-грозно щурился на вопрошающего замполит Кисель. – И что у вас, товарищ офицер, было по политэкономии? Азов, понимаете, не знаем, а лезем в тонкости. Чтоб в тонкостях разбираться, надо вначале…»