Ореховый посох - Роберт Скотт

Кроссворды, печатавшиеся в «Газетт», не шли ни в какое сравнение с теми, что печатались в «Нью-Йорк таймс». К большому огорчению Стивена, «Газетт» давала не только разные подсказки, но и очевидные ключи, почти мгновенно ломавшие кроссворду хребет, так что решить его мог даже дебил — достаточно было последовательно заполнять пустые клетки. Огромные слова-ключи, расположенные в центре, например слово из четырнадцати букв для взаимного рождественского угощения, gingerbreadman (пряничный человечек), или слово из семнадцати букв, theathantafalcons, обозначающее хищных птиц, которые водятся в штате Джорджия, сводили почти на нет радость от успешного заполнения последней клетки.

Стивен мог только догадываться, что заставляет читателей предпочитать «Газетт» «Нью-Йорк тайме». Возможно, содержащаяся там информация о местных спортивных соревнованиях и статистика студенческих баскетбольных матчей. А может, отчет на целую колонку об ужине с ростбифом, устроенном в прошлое воскресенье Объединенной методистской церковью. Или, может, то, что любой едва научившийся читать ребенок способен без особого напряжения решить любой кроссворд, опубликованный в этой газете. Тогда как человека уравновешенного и жизнерадостного все же манили тайны, заключенные в кроссвордах «Нью-Йорк таймс».

— А, черт с ней... дайте мне лучше «Газетт» за любое число, — сказал Стивен вслух, очищая душу этим признанием. — Если уж я не смог бы сказать правду здесь, то и никогда не смог бы ее сказать.

И, поскользнувшись на мокрой ветке, очнулся от своих мечтаний, несколько замедлил свой безостановочный бег, вглядываясь в просветы между деревьями и пытаясь отыскать те вершины, которыми до сих пор руководствовался, определяя дальнейшее направление пути. Потом он перешел на шаг и сразу почувствовал головокружение. Быстро сунув в рот две пригоршни снега, он бросил мешок в снег и, держа посох на весу, попытался навести его конец на обнаженный гранитный утес, что высился прежде на северо-востоке. Да, он явно сбился с курса. Повернувшись к северо-западу, Стивен проделал с посохом те же манипуляции, но вторую ориентировочную вершину найти так и не сумел.

— Вот дьявол! — выругался он и сплюнул в снег, а потом плюхнулся в ближайший сугроб, чтобы немного прийти в себя.

Эти сны наяву увели его от нужного курса далеко на восток. Теперь придется возвращаться назад по собственным следам, затем выравнивать направление, руководствуясь местоположением этих двух вершин, а потом стараться как-то наверстать упущенное время. Вытащив из-за пазухи кусок холодной жареной кабанятины, он несколько раз с наслаждением откусил от него, прежде чем до него дошло, что придется экономить этот жалкий запас мяса, пока он не найдет другой источник пищи. Поскольку выпал снег, то воды у него сколько угодно, хотя вскоре ему придется растапливать ее на костре; если он так и будет продолжать есть снег горстями, то рискует здорово простудиться. Подобная ошибка в столь диких местах может стать смертельной.

Да, еду как-то добывать придется, вот только у него нет ни лука, ни даже самого примитивного копья, так что, скорее всего, придется идти голодным весь следующий день, а то и два. Стивен бережно завернул остаток мяса и сунул в карман.

— Ладно, пора, пожалуй, двигаться дальше. Нечего тут рассиживаться, не то вообще никуда не придешь! — сердито сказал он себе и с трудом поднялся из сугроба, чувствуя, как сильно болят ноги и грудь. Ведь он почти весь день бежал без остановки и совершенно доконал себя.

Теперь Стивен двинулся на запад вдоль нижней части горного склона, то и дело вытягивая шею и надеясь хотя бы мельком увидеть ту вершину, которая прежде служила ему указателем направления. Поняв, что отсюда ее не увидеть, как ни старайся, он вдруг растерялся. Остановившись, он внимательно осмотрел лес вокруг, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает. Тишина, стоявшая в лесу, и полная неподвижность деревьев неприятно его поразили; ему это показалось даже каким-то неестественным. Некоторое время он прислушивался, потом пожал плечами и пошел дальше.

По его прикидкам получалось, что он прошел по дну ущелья с полмили лишних, и если взбираться на гору под углом градусов в сорок пять, уменьшая тем самым необходимость огибать ее по периметру, то вскоре можно будет выйти примерно в искомую точку. Но подъем под таким непривычным углом оказался делом нелегким. Стивен то и дело оскальзывался, с тоской вспоминая свои горные ботинки и проклиная себя за то, что сразу не забрал их назад, когда еще была такая возможность. Тот день, когда Гарек впервые позаимствовал у него эти ботинки, чтобы спуститься по крутому каменистому склону горы Пророка, казался ему страшно далеким, словно с тех пор минули столетия.

Вспомнив, как Гарек совсем недавно целился из лука прямо ему в грудь, Стивен постарался поскорее изгнать из памяти это видение, уверяя себя, что его новый друг никогда бы по-настоящему в него не выстрелил. Хорошо, что Гилмор тогда вмешался. Стивен судорожно сглотнул, представив себе, как стрела пронзает его насквозь. Гарек выстрелил бы мгновенно, и избежать стрелы было бы невозможно, но все же она летела бы не так быстро, чтобы стать невидимой, и он увидел бы, как она летит прямо ему в сердце. Стивен даже поежился, стараясь прогнать подобные мысли.

Обрушившийся на него удар оказался совсем иным. Из-за спины промелькнул какой-то сгусток черноты, и что-то ударило его сверху, а потом сильно сдавило грудную клетку. Нет, это было не прицельное попадание ронской стрелы, которая, пронзив его плоть, причинила бы ему жгучую боль; удар сбил его с ног и заставил, кувыркаясь через голову, катиться вниз по склону. Ему показалось, что он попал под грузовик, так грубо и неловко был нанесен этот удар. Воздух точно взрывом вынесло из легких, когда он больно ударился спиной о землю, потом еще раз и снова покатился вниз, пока не сумел затормозить, упершись в толстый сосновый ствол. Несколько комков снега упали с потревоженных ветвей ему на лицо и на плечи, и он старательно протер глаза, пытаясь сообразить, куда скатился и что именно его ударило.

Голова сильно кружилась. Стивен полежал немного, приходя в себя, и, когда зрение прояснилось, вздрогнул от ужаса: прямо перед ним высился громадный греттан. У зверя не хватало передней лапы, а шкура была вся испятнана засохшей кровью. Это явно был тот самый греттан, что напал ночью на их лагерь, но теперь это был просто греттан, гигантский раненый хищник, почти наверняка страшно голодный. Его глаза горели черным огнем, и первое, что испытал Стивен, — облегчение, потому что сейчас, по крайней мере, в теле этого чудовища явно не было Малагона.