Ореховый посох - Роберт Скотт

Гарек почувствовал, как в глубине его души шевельнулось сомнение. Никто, конечно, не назначал Саллакса вожаком отряда, но именно он служил для всех постоянным источником бодрости и помогал остальным чувствовать себя так, словно ничто не сможет победить их, пока он, Саллакс, будет идти впереди. Он и сейчас внешне казался совершенно здоровым, но Гарека тревожило иное: призрак Габриеля О'Рейли явно что-то надломил в душе Саллакса, ослабил его душевные силы, а может, даже и убил в нем желание воевать за свободу Роны. Этот дух, правда, сказал Стивену, что хотел им помочь, но больше-то он ничего не объяснил. А кто знает, что он мог сделать с Саллаксом?

Да и Стивен тоже стал каким-то не таким. Он отчаянно стремился вперед и все время оглядывался, подгоняя остальных криками и призывая их как можно скорее спуститься вниз, в узкую расщелину между горами. Двигались они и впрямь очень медленно. Вряд ли, думал Гарек, они успеют миновать эту расщелину до наступления ночи. А еще он думал о том, что у подножия горы вполне могло намести глубокие сугробы, и уже одно это заставит их остановиться на ночлег в ближайшем сосняке, отложив оставшуюся часть намеченного маршрута до завтрашнего утра.

Пробираться по глубокому снегу, одновременно выслеживая дичь, было трудно. Гарек закинул оба лука за спину и, раскинув руки, чтобы лучше сохранять равновесие, прихрамывая, брел следом за Стивеном, стараясь не отставать.

Но какие бы мысли ни терзали Гарека насчет того, как медленно они теперь идут, он все же не мог не думать о тех горестных вестях, которые Нерак обрушил на Стивена. Он понимал, как терзается его новый друг мыслями о том, что его любимая оказалась в Праге, причем совершенно одна, и как он винит в этом себя. Стивен так сжимал в руке свой ореховый посох, словно ожидал, что Малагон собственной персоной вот-вот возникнет перед ним прямо из недр земных. Стивен, видимо, даже не сомневался, что Ханна была бы сейчас дома и в полной безопасности, если бы он собственными руками не открыл тот дальний портал. И у Гарека от сочувствия к другу даже сердце ныло.

Стивен тоже горбился, как Саллакс, и вообще выглядел так, словно ему подрезали сухожилия под коленями, — спотыкался, то и дело проваливался в сугробы, но упрямо шел вперед.

— Скорее, прошу вас, скорее! — то и дело оборачиваясь, кричал он с отчаянием. — Надо поспешить. Впереди у нас действительно трудный подъем, так что нужно как можно скорее добраться до подножия этой горы.

Гарек заметил, что и Марк с тревогой посматривает на Стивена: он явно не разделял мнения своего друга на тот счет, что их отряду удастся пройти за утро такой большой отрезок пути.

Стивен, видимо, тоже прочитал в глазах Марка сомнение и даже остановился на мгновение, совершенно удрученный, словно до него только сейчас дошло, что им в любом случае не удастся пройти весь долгий путь до дворца Велстар без отдыха. Но, стиснув зубы и смахнув снег с плаща, он все же снова принялся уговаривать своих спутников:

— Мы должны попытаться! Я буду прокладывать тропу, а вы идите по моим следам, так вам будет гораздо легче.

У себя за спиной Гарек почувствовал запах душистого табака: Гилмор, как всегда, попыхивал трубкой, однако за все утро так и не сказал ни слова.

Время от времени Гарек с надеждой смотрел в небо, видневшееся сквозь сосновые ветви, но солнце даже не проглянуло, небосвод был затянут сплошными серыми облаками. Стивен делал поистине героические усилия, прокладывая почти прямую тропу к подножию горы. Гарек далеко не сразу понял, как ему это удается, и лишь авена два или три спустя догадался, что Стивен проверяет правильность курса с помощью своего посоха, время от времени поднимая посох и следуя взглядом вдоль него в направлении двух горных вершин, отчетливо видимых вдали. Гарек решил впоследствии непременно выучиться этому навигационному приему.

А Стивен, тяжело дыша, шел и шел вперед, и Гарек уже почти мечтал о том, чтобы он почаще останавливался и определял курс по своему посоху, а не оборачивался на ходу и не кричал им с отчаянием, чтобы они шли быстрее. Несмотря на мороз, лицо Стивена блестело от пота, но казалось почти таким же белым, как снег на горных склонах. Если бы не два ярко-красных пятна у него скулах и густые облачка пара, вырывавшиеся изо рта, можно было бы подумать, что он движется как сомнамбула, почти лишившись сознания.

Тот вечно неуверенный в себе банковский служащий, совсем недавно волею судьбы очутившийся в Элдарне, куда-то исчез, уступив место мужественному воину, разгневанному, отчаявшемуся и подгоняемому чувством собственной вины. Да, именно воина видел теперь перед собой Гарек, и ему уже начинало казаться, что если бы не было Саллакса, то ронским сопротивлением вполне мог бы руководить Стивен Тэйлор.

Единственное, чего Гарек никак не мог понять, — почему Гилмор все утро молчит, почему позволяет Стивену все время подгонять их? Все давно устали, промокли, замерзли; вряд ли за этот день они смогут взобраться на гору и преодолеть перевал. Марк, например, явно это понимал. И Бринн понимала. А самому Гареку казалось, что если они так и будут гнаться за Стивеном, то вскоре вообще выбьются из сил и не смогут продолжать поход. А значит, никогда не доберутся до цели. Саллакс, Гилмор или даже Марк — пусть уж лучше кто-нибудь из них возьмет руководство в свои руки, думал Гарек. А Стивен немного отдохнет и постарается понять, что даже если он и виноват в том, что Ханна оказалась в столь ужасном положении, это еще не причина подвергать риску жизнь всех остальных. Ах, как жаль, сокрушался про себя Гарек, что Версена с нами нет! Хорошо бы он вдруг появился и принял командование на себя... Он оглянулся на Гилмора. Тот ласково и чуть насмешливо ему улыбнулся, весь окутанный клубами трубочного дыма. И Гарек, сам себе удивляясь, вдруг громко крикнул:

— Стойте!

Все обернулись и посмотрели на него. Стивен, раздраженный тем, что прервали его форс-бросок, тоже обернулся и крикнул Гареку:

— Нет, Гарек! Нам надо идти! Мы уже почти у выхода из долины и вскоре начнем подъем. — Он указал на почти отвесный склон горы, нависавший над ними.

— Мне очень жаль, Стивен, — Гарек тоже кричал, опасаясь, что иначе его слов Стивен попросту не воспримет, — но нам необходимо передохнуть. Саллакс нездоров, а мы все промокли и промерзли насквозь. Если мы сегодня себя до полного изнеможения доведем, то завтра никто и встать не сможет, не говоря уж о том, чтобы в гору подниматься.

Гарек понимал, что остальные его могут и не поддержать, но был уверен: если они не остановятся сейчас, то, вполне возможно, вскоре погибнут, замерзнут в этих заснеженных горах.