Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

приятно, что мисс Фэншо ею восхищалась, и она решила ей ее подарить. Уверена, старушка будет рада, что она теперь у вас, поскольку вам она тоже понравилась. Я и сама думала, какая это замечательная вещь, хотя, должна признаться, я мало что понимаю в живописи.

— Вот что мы сделаем: я напишу миссис Джонсон, если вы дадите мне ее адрес, и спрошу, могу ли я взять картину себе.

— Единственный адрес, который у меня есть, — это отель в Лондоне, от нас они поехали туда. Кажется, он называется «Кливленд» — да, «Кливленд-отель», Джордж-стрит, У.I. Они намеревались вместе с миссис Ланкастер пробыть там четыре-пять дней, после чего собирались поехать к родственникам в Шотландию. Я полагаю, в «Кливленд-отеле» имеется адрес, по которому следует пересылать корреспонденцию.

— Благодарю вас. А теперь насчет тетушкиной меховой накидки.

— Я сейчас же пришлю вам мисс О'Киф.

Она вышла из комнаты.

— Ну, знаешь, эта твоя миссис Бленкинсоп… — начал Томми.

Таппенс посмотрела на него с довольным видом.

— Одно из лучших моих изобретений, — перебила она его. — Очень рада, что мне снова удалось ее использовать. Я попыталась придумать какое-нибудь имя и вдруг вспомнила про миссис Бленкинсоп. Забавно, правда?

— Да, давненько все это было. Хватит с нас шпионажа, контршпионажа и тому подобных вещей.

— А мне так жалко. Это былоинтересно — жить в крошечном пансионе, перевоплотившись в другого человека, — я просто начинала верить, что я действительномиссис Бленкинсоп.

— Тебе повезло, что ты благополучно выпуталась из той истории, — заметил Томми. — Мне кажется, как я в свое время тебе и говорил, что ты переигрывала.

— Нет, неправда. Я очень точно ее сыграла. Приятная женщина, несколько глуповатая, целиком поглощенная своими тремя сыновьями.

— Именно об этом я и говорю. Вполне достаточно было бы одного сына. Ни к чему было осложнять дело тремя.

— Но они сделались для меня такими реальными. Дуглас, Эндрю… Боже мой, я забыла, как звали третьего. Прекрасно помню, как все они выглядели, какие у них были характеры, где они служили; а как бесцеремонно я пересказывала содержание писем, которые от них получала!

— Ну, с делами покончено, — прервал ее воспоминания Томми. — Здесь мы больше ничего не узнаем, поэтому забудем о миссис Бленкинсоп. После того как я умру и ты, похоронив меня и поплакав на моей могиле, поселишься в доме для престарелых, настанет самое время для тебя воображать себя миссис Бленкинсоп.

— Довольно скучно играть все время только одну роль, — возразила Таппенс.

— Как ты думаешь, почему старушкам нравится воображать себя Марией-Антуанеттой или мадам Кюри? — спросил Томми.

— Думаю, от скуки. Им просто очень скучно. Если у тебя ослабли ноги, и ты не может больше гулять, или у тебя артрит, и ты не можешь держать в руках спицы, тебе отчаянно хочется как-то себя развлечь, и ты начинаешь воображать себя какой-нибудь знаменитостью и с интересом наблюдаешь, как это у тебя получается. Я их отлично понимаю.

— В этом я совершенно уверен, — кивнул Томми. — Помоги боже тому дому престарелых, в котором ты поселишься. Я уверен, что ты постоянно будешь превращаться в Клеопатру.

— Нет, я не буду изображать известное историческое лицо, — покачала головой Таппенс. — Я буду, например, судомойкой в замке Анны Клевз, которая собирает и разносит разные пикантные сплетни.

Дверь отворилась, и вошла мисс Паккард в сопровождении высокой веснушчатой молодой женщины в форменном платье, которые носили все сестры и сиделки приюта. У нее были густые рыжие волосы.

— Это мисс О'Киф, а это — мистер и миссис Бересфорд. Они хотят вам что-то сказать. Вы меня извините? Меня спрашивает одна из пациенток.

Таппенс, не теряя времени, достала меховую накидку тетушки Ады, при виде которой мисс О'Киф пришла в восторг:

— О, какая изумительная вещь! Для меня она слишком хороша, она понадобится вам самой…

— Нет, право же, мне она не нужна. У меня недостаточно высокий рост. Она годится как раз для такой высокой девушки, как вы. Тетушка Ада тоже была высокого роста.

— О да! Она была очень видная пожилая дама. В молодости она, должно быть, была красавицей.

— Да, вероятно, так оно и было, — неуверенно согласился Томми. — А вот ходить за ней было, наверное, нелегко. Она отличалась весьма тяжелым характером.

— Да, вы совершенно правы. Зато сила духа у нее была, это бесспорно. Ничто не могло ее сломить. К тому же умом ее Бог не обидел. Вы не поверите, как ловко она умела про всех все разузнать.

— Но нрав у нее был нелегкий.

— Да, что верно, то верно. Но ведь самое неприятное, это когда постоянно хнычут и жалуются. А с мисс Фэншо скучать не приходилось. До чего интересные истории рассказывала она о прошлом — например, как однажды она скакала верхом на лошади вниз по лестнице, когда гостила в одном загородном доме. Как вы думаете, это правда?

— Очень похоже на нее, — ответил Томми.

— Никогда не знаешь, можно ли верить всем этим историям, которые рассказывают наши милые старушки. О преступниках, например, которых они разоблачили, — сию же минуту нужно бежать за полицией, а если не побежим, то всем грозит страшная опасность.

— Помню, в последний раз, когда мы здесь были, одна из них говорила, что ее отравили, — сказала Таппенс.

— Ах да, это миссис Локет. Ей это мерещится чуть ли не каждый день. Но она требует вызвать не полицию, а доктора — она просто помешана на докторах.

— А эта… эта маленькая старушка, что постоянно требует какао?..

— Это, должно быть, миссис Моди. Бедняжечка, ее больше нет с нами.

— Вы хотите сказать, что она от вас уехала?

— Нет, она умерла от тромбоза, совершенно внезапно. Она была очень привязана к вашей тетушке, хотя та не слишком ее жаловала — ведь покойница говорила не умолкая.

— А миссис Ланкастер уехала, как я слышала?

— Да, ее забрали родственники. Она так не хотела уезжать, бедняжка.

— А что это за история, которую она мне рассказала о камине в гостиной?..

— Ах, она постоянно что-нибудь рассказывала — о том, что с ней было, и о разных тайнах, которые ей известны.

— Она говорила о каком-то ребенке, которого похитили и убили…

— Удивительно, что только не приходит им в голову. Частенько они черпают сведения из телевизионных передач.

— Вам не тяжело работать в таком месте, среди подобных старушек? Весьма утомительно, должно быть.

— О нет! Я люблю старых людей, потому-то и стала работать по линии гериатрии.

— Вы давно здесь?

— Полтора года. — Она помолчала. — Но через месяц я отсюда ухожу.

— Ах вот как! Почему?

Впервые сестра О'Киф ответила смущенным тоном: