Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

— Бог мой, вот так вопрос! Разве можно на него ответить честно «да» или «нет»?

— А люди там как, ничего? Толковые?

— На этот вопрос я бы ответил «да». Некоторые очень даже.

— А старый Джош по-прежнему там?

— Да, я с ним увижусь.

— Что он сейчас собой представляет?

— Абсолютно глухой, полуслепой, страдает ревматизмом, но ты не поверишь, он всегда все знает, от него ничто не укроется.

— Понятно, — сказала Таппенс. Она задумалась. — Мне бы хотелось поехать туда с тобой.

Томми ответил извиняющимся тоном:

— Надеюсь, ты найдешь чем заняться в мое отсутствие.

— Возможно, — задумчиво проговорила Таппенс.

Муж бросил на нее подозрительный взгляд — с ней постоянно нужно было быть настороже.

— Таппенс, что ты затеваешь?

— Ничего… пока что. Я только размышляю.

— О чем?

— О «Солнечных горах». И о милой старушке, которая пьет молоко и рассказывает страшные истории о мертвых младенцах и каминах. Меня это заинтриговало. Я решила, что расспрошу ее об этом, когда мы в следующий раз приедем к тетушке Аде, но следующего раза не случилось, тетушка умерла. А когда мы снова приехали в «Солнечные горы», миссис Ланкастер… исчезла.

— Ты хочешь сказать, за ней приехали ее родственники и увезли ее? Это не называется «исчезла», это вполне естественно.

— Нет, она исчезла — на письма никто не отвечает, адреса никакого нет, найти его невозможно. Я более чем уверена, что она именно исчезла.

— Но…

Таппенс не дала ему договорить:

— Послушай, Томми, предположим, что совершено то или иное преступление. Все шито-крыто, никто ничего не знает; но предположим, что в семье есть человек, которому что-то известно, причем этот человек — старушка, которая любит поговорить, она постоянно со всеми болтает, и вы начинаете понимать, что это для вас небезопасно. Как ты думаешь, что в этом случае данная особа сделает?

— Подсыплет в суп мышьячку? — весело предположил Томми. — Или стукнет по голове?.. А может быть, столкнет с лестницы?

— Нет, это слишком открыто. Неожиданная смерть вызывает подозрения. Нет, она будет искать более простые пути. И найдет их. Отличный респектабельный дом для старушек из хороших семей. Она туда съездит, назвавшись миссис Джонсон или миссис Робинсон, или поручит это дело какому-нибудь третьему лицу, не вызывающему подозрений, а все финансовые расчеты будет вести через надежную адвокатскую фирму. При случае эта самая миссис Джонсон намекнет, что у ее родственницы бывают странные фантазии, ей мерещатся разные ужасы и она обожает о них говорить, как, впрочем, случается и с другими старушками. Никто не удивится, если она начнет молоть всякую чепуху насчет отравленного молока, будет рассказывать о мертвых младенцах, спрятанных позади камина, об украденных детях — ее никто не станет слушать. Просто скажут себе: эта старая мисс или миссис такая-то опять несет бог знает что. И никто, решительно никто не обратит никакого внимания.

— Если не считать миссис Томас Бересфорд, — заметил Томми.

— Да, ты прав. Я обратила.

— Но почему?

— Сама не понимаю, — задумчиво проговорила Таппенс. — Это как в сказке: щелкни пальцем только раз — до беды дойдет сейчас. Мне вдруг стало страшно. Мне всегда казалось, что «Солнечные горы» — это такое приятное спокойное место, а теперь я вдруг начала сомневаться — иначе никак не скажешь. Мне захотелось узнать побольше. И вот миссис Ланкастер исчезает. Кто-то ее похитил.

— Но зачем бы это стали делать?

— Единственное объяснение, которое приходит мне в голову, — это то, что она становилась все несноснее, с точки зрения родственников, — все больше болтала. А может быть, и другое: вдруг она кого-то узнала? Или ее узнали, или сказали что-нибудь такое, что у нее возникли новые идеи по поводу того, что когда-то случилось. Во всяком случае, по той или иной причине она стала опасной.

— Послушай, Таппенс, все это дело — сплошные «кто-то» или «что-то». Ты напридумывала бог знает что. С какой стати ты занимаешься вещами, до которых тебе нет никакого дела?

— Тебя послушать, так никому ни до чего нет дела, — возразила Таппенс. — Вот и сиди себе спокойно и не волнуйся.

— Оставь в покое эти «Солнечные горы».

— Туда я возвращаться не собираюсь, мне там нечего делать, я узнала все, что мне нужно. Мне кажется, пока старушка находилась там, она была в безопасности. Но я хочу выяснить, где она находится сейчас, я хочу ее найти, пока еще есть время, пока с ней ничего не случилось.

— Господи, да что с ней может случиться?

— Мне даже не хочется об этом думать. Но я напала на след и собираюсь стать Пруденс Бересфорд, частным сыщиком. Помнишь то время, когда нас называли «пара знаменитых детективов»?

— Это я был знаменитым детективом, а ты была мисс Робинсон, моим личным секретарем.

— Ну, не все время. Во всяком случае, именно этим я собираюсь заниматься, пока ты будешь в своем сверхсекретном роскошном особняке развлекаться играми в международный шпионаж. А я займусь делом, которое называется «Спасение миссис Ланкастер».

— Скорее всего, ты обнаружишь, что она цела и невредима.

— Очень на это надеюсь. Буду рада, как никто другой, если окажется именно так.

— Как же ты собираешься приступить к делу?

— Я уже сказала, сначала мне нужно все обдумать. Может быть, дать объявление? Нет, это было бы ошибкой.

— Будь осторожна, — сам не зная почему предостерег ее Томми.

Таппенс не удостоила его ответом.

III

В понедельник утром Альберт, верой и правдой служивший Бересфордам вот уже много лет, бывший, по сути дела, главной опорой их дома с тех самых пор, как его в качестве рыжего мальчишки-лифтера привлекли к борьбе с преступным миром, поставил на тумбочку между двумя кроватями поднос с утренним чаем, раздвинул портьеры, сообщил, что погода отличная, и вышел из комнаты, с достоинством неся свое значительно располневшее тело.

Таппенс зевнула, села на кровати, протерла глаза, налила чашку чаю, бросила в нее ломтик лимона и заметила, что день как будто бы прекрасный, но, впрочем, ничего нельзя сказать наверняка.

Томми со стоном повернулся на другой бок.

— Просыпайся, — сказала Таппенс. — Тебе ведь сегодня нужно кое-куда идти, ты что, забыл?

— О господи! — проворчал Томми. — Действительно нужно.

Он тоже сел и налил себе чаю, бросив одобрительный взгляд на висящую на стене картину.

— Должен тебе сказать, Таппенс, эта картина действительно очень хороша.

— Это от особого освещения — солнце из окна падает на нее сбоку.

— У нее такой мирный вид.

— Я определенно видела этот пейзаж раньше. Очень хотелось бы вспомнить где.

— Не понимаю, какое это имеет значение. Когда-нибудь вспомнишь.

— Когда-нибудьменя не устраивает. Я