Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

и разберем все сами, посмотрим, что стоит взять себе и чем распорядиться по-другому.

— Ты что, действительно хочешь ехать? Может быть, у тебя есть какие-нибудь другие соображения?

— Господи, — вздохнула Таппенс, — как скучно быть замужем за человеком, который все о тебе знает.

— Значит, у тебя действительноесть свои соображения?

— Не то чтобы серьезные.

— Полно, Таппенс. Не может быть, чтобы тебе действительно было интересно копаться в чужих вещах.

— В данном случае это мой долг, — заявила Таппенс. — Впрочем, есть одно соображение…

— Ну, давай выкладывай.

— Мне бы хотелось еще раз взглянуть на ту старушенцию.

— Что? На ту самую, которая считает, что позади камина спрятан мертвый ребенок?

— Да, я хочу еще раз с ней побеседовать. Интересно выяснить, что она имела в виду, когда все это говорила. Просто выдумала или в этом есть какая-то доля правды, сохранившаяся у нее в памяти? Чем больше я об этом думаю, тем более странными мне кажутся ее слова. Неужели она сочинила эту историю или действительно был когда-то мертвый ребенок, камин и все другое? Почему ей подумалось, что это мойребенок? Разве похоже, что у меня может быть мертвый ребенок?

— А как вообще можно определить по виду, что у женщины есть мертвый ребенок? — покачал головой Томми. — Я этого себе не представляю. Во всяком случае, Таппенс, поехать нужно, это наш долг, а ты можешь там заниматься своими мертвыми младенцами. Итак, решено. Напишем мисс Паккард, чтобы назначить день.

Глава 4

НЕ ДОМ, А ЗАГЛЯДЕНЬЕ

Таппенс глубоко вздохнула:

— Да, здесь все по-прежнему.

Они с Томми стояли на пороге «Солнечных гор».

— А почему, собственно, должно быть иначе?

— Не знаю. Просто у меня такое чувство… что-то связанное со временем. В разных местах время течет по-разному. В некоторых местах, когда ты туда возвращаешься, ты чувствуешь, что время летело стрелой и случилась масса разных событий — все изменилось. А здесь… Томми, ты помнишь Остенде?

— Остенде? Конечно, помню. Мы ведь там проводили медовый месяц.

— А помнишь, какая там была вывеска? Она висела над мастерской, где делали чемоданы, и ее вполне можно было прочитать как: «Время стоит на месте». Нам показалось, что это ужасно смешно.

— По-моему, это было не в Остенде, а в Нокие.

— Какая разница! Но вывеску ты помнишь? Ну так вот, здесь то же самое: время стоит на месте, ничего не происходит, никаких событий. Время остановилось. Все как всегда. Совсем как в волшебной сказке, только наоборот.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Так и будешь стоять здесь до самой ночи и рассуждать о времени? Может быть, ты все-таки позвонишь? Тетушки Ады здесь больше нет, вот тебе одна перемена. Ну, нажимай кнопку.

— Это единственное, что изменилось. Моя старушка по-прежнему пьет свое молоко и рассуждает о каминах, миссис такая-то глотает наперстки, чайные ложки или еще что-нибудь в таком же духе, а эта смешная маленькая старая дама выскакивает из комнаты и требует, чтобы ей дали какао, а мисс Паккард спускается вниз по лестнице и…

Дверь отворилась. Молодая женщина в форменном нейлоновом халате сказала:

— Мистер и миссис Бересфорд? Мисс Паккард вас ожидает.

Молодая женщина не успела еще проводить их в ту же самую гостиную, как по лестнице спустилась мисс Паккард и поздоровалась с ними. Ее манеры были на этот раз не столь деловыми и стремительными, а соответственно случаю торжественно-скорбными, но очень в меру, дабы это не ставило людей в неловкое положение. Она была великая мастерица выказывать соболезнование — всегда умела найти правильный тон.

Семьдесят лет — вот какой срок жизни определяет Библия человеку. Обитатели заведения мисс Паккард редко переходили в мир иной раньше этого срока. Как им было предписано, так и случалось.

— Как мило с вашей стороны, что вы приехали. Я все для вас приготовила, так что вы можете приступать к делу. Рада, что вы не задержались с приездом, дело в том, что у меня очередь — трое или четверо уже ожидают, когда освободится место. Надеюсь, вы меня поймете и не подумаете, что я тороплю вас просто так, без причины.

— О нет, что вы, — ответил Томми.

— Все по-прежнему находится в комнате, которую занимала мисс Фэншо, — пояснила мисс Паккард.

Она открыла дверь комнаты, в которой они в последний раз видели тетушку Аду. У комнаты был нежилой вид — так всегда выглядит спальня, когда кровать закрыта покрывалом, под которым угадывается сложенное одеяло и безукоризненно оправленные подушки.

Дверцы шкафа были растворены, аккуратно сложенная одежда лежала на кровати.

— Что обычно делается в таком случае? Я хочу сказать, что вы делаете с платьями и другой одеждой? — осведомилась Таппенс.

Мисс Паккард, как обычно, проявила полную компетентность и готовность помочь.

— Я могу назвать два или три благотворительных общества, которые с удовольствием принимают одежду. Среди ее вещей есть превосходная меховая накидка и вполне приличное пальто, но я не думаю, что вы захотите оставить эти вещи для собственного пользования, верно? Впрочем, возможно, вы оказываете вспомоществование каким-то определенным обществам и захотите отправить эту одежду именно туда.

Таппенс отрицательно покачала головой.

— У покойной были и драгоценности, — продолжала мисс Паккард. — Когда она умерла, я убрала их, чтобы они не пропали. Вы все найдете в правом ящике туалетного столика.

— Большое вам спасибо за хлопоты и заботы, за все, что вы для нас делаете, — поблагодарил Томми.

Между тем Таппенс не отводила глаз от картины, висевшей над камином. Это был небольшой, писанный маслом пейзаж с хорошеньким розовым домиком, стоявшим у канала, через который был перекинут горбатый мостик. Под мостом виднелась пришвартованная к берегу пустая лодка, а вдали — два тополя. Одним словом, это был довольно милый пейзаж, и тем не менее Томми никак не мог понять, почему Таппенс так внимательно его разглядывает.

— Как забавно, — пробормотала Таппенс.

Томми вопросительно посмотрел на нее. Он знал по опыту, что вещи, которые Таппенс находила «забавными», далеко не всегда соответствовали этому эпитету.

— Что ты хочешь сказать, Таппенс?

— Забавно. Я не видела этой картины, когда мы были здесь в последний раз. Но самое забавное, что дом этот мне знаком. Я видела его раньше. А может быть, видела похожий. Я помню его прекрасно… Забавно, никак не могу припомнить, где именно я его видела.

— Ты, наверное, заметила его, не заметив, что заметила, — сказал Томми, чувствуя, что выразил свою мысль достаточно неуклюже и с еще большими повторами, чем повторение слова «забавно» у Таппенс.

— А тызаметил его, когда мы тут были в прошлый