Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

Кони носились взад и вперед, и часть дороги исчезла. Сверху катились камни, унося с собой всадников. Внезапно обвалился целый край скалы. Ближайшие всадники в ужасе закричали, а Моргейн, визгливо выкрикнув ругательство, нанесла удар, убив ближайшего к ней человека.

Оставалось немного шиюа. Они бросились назад, смешавшись с болотниками. А Ванай выронил меч из окровавленных пальцев и правой рукой перехватил поводья.

Часть неприятелей попыталась съехать вниз по склону, цепляясь за непрочные камни. Другие сбились в кучу и отчаянно пытались защищаться, но в них летели их собственные стрелы, выпущенные из луков аррхендян.

Наконец, наступила тишина. Острие Ченджеллина осветило поле, заваленное мертвыми скорченными телами, вывороченные камни и семерых уцелевших. Кессун лежал мертвый на руках Шаррна, и старый аррхен тихо плакал. Аррха исчезла. Сезар был ранен, а Леллин трясущимися руками пытался разорвать кусок ткани на повязку.

— Помоги мне, — надтреснутым голосом произнесла Моргейн.

Ванай попытался помочь, опустив поводья, но рука ее не слушалась, когда она пыталась протянуть ему меч. Меч взял Мерир, опередив Ваная.

Могущество… Шок отразился в глазах старика, и мысли, рожденные им, не были радостными для них. Ванай потянулся к кинжалу, подумал, что может успеть дотянуться и ударить, прежде чем меч коснется его и Моргейн.

Но в следующую секунду Мерир отложил меч и попросил ножны. Смертельная сила скользнула в укрытие, и огонь погас, оставив их, ослепнувшими во тьме.

— Забери его, — хрипло сказал Мерир. — Забери.

Она взяла меч и прижала его к груди, как запеленутое дитя. Несколько минут она не двигалась, совершенно измученная, затем запрокинула голову и оглянулась, сделав тяжелый вздох.

Никто из лежавших вокруг не шевелился. Кони стояли, свесив головы, все, даже Сиптах. Ванай почувствовал, как жизнь возвращается в спину и руку, — лучше бы, если бы этого не было. Он протянул руку и нащупал рассеченную кожу и разрубленную кольчугу. Он не мог понять, течет кровь или нет, но, судя по тому, как двигалось плечо, кость осталась цела. Он спешился и нагнулся за собственным мечом.

Затем он услышал крики внизу, и в груди у него застыло сердце. Он с трудом вскарабкался на коня, и остальные тоже стали подниматься. Шаррн замешкался, чтобы снять колчан со стрелами с тела болотника. Леллин взял лук и колчан и был теперь вооружен так, как привык. Но Сезар едва смог залезть в седло.

— Поехали вверх, — сказала Моргейн. — Опасайтесь засады. Впрочем, возможно, камнепад загородил путь снизу.

Они медленно ехали, не погоняя измученных коней, вверх по извилистой тропе, ничего не видя во тьме.

Моргейн не вынимала меча, и никто не хотел, чтобы она это делала. Они ехали все выше и выше, и ничто, кроме мерного топота копыт, не нарушало ночной тишины.

Внезапно перед ними поднялась огромная квадратная арка и огромная крепость, построенная из камня, из которого был сложен холм.

Нехмин, если и должно было где-либо в этом мире существовать сопротивление, так это здесь, но тем не менее его не было. Огромные двери были избиты и потрескались, но тем не менее выдержали натиск.

Мерир сверкнул камнем — раз, другой — ладонь его покраснела.

Затем огромные двери медленно раскрылись внутрь, и они въехали в яркий свет, где, стоя на полированных полах, их ожидала тонкая линия аррха в белых одеждах.

— Ты — та, о ком нас предупредили, — сказал старейший.

— Да, — сказала Моргейн.

Старейший поклонился ей и Мериру, и все остальные наклонили головы.

— У нас один раненый, — сказала Моргейн устало. — Остальные выйдут наружу и будут караулить. У нас здесь есть преимущество, если мы не позволим напасть на нас неожиданно. Но вам надо уйти, сэр.

— Я пойду, — сказал Сезар, хотя лицо его было измученным и казалось старым не по годам.

— Нет, — сказал Леллин. — Но я могу ждать их вместе с вами. Оставайся здесь, ты будешь их охранять.

Сезар согласно кивнул и сполз с коня. Не подхвати его аррха, он упал бы.

Глава XVII

Холодный ветер хлестал среди камней, за которыми они укрывались. И они сидели неподвижно, кутаясь в плащи, согреваемые горячим напитком, который принесли им аррхе. Аррхе взяли на себя заботу о лошадях, и Ванай успокоился, видя, что один из них сведущ в этом вопросе.

Позже к ним присоединился Сезар, поддерживаемый двумя молодыми аррхе и закутанный в тяжелый плащ. Леллин поднялся, чтобы помочь ему, но не сказал ни слова. Кхемейс опустился у ног его и Шаррна, прислонясь к их коленям. Моргейн сидела чуть в стороне от остальных и следила за подступами к Нехмину, время от времени поглядывая на Ваная. У нее болела рука, возможно, были и другие раны. Она держала ее прижатой к груди, подтянув к подбородку колени. Ванай сел так, чтобы по возможности заслонять ее от ветра, — единственная услуга, которую она могла принять, просто потому, возможно, что не замечала ее. Его мучила боль, раздирающая буквально каждый мускул, но не только собственная — еще и боль Моргейн.

Ченджеллин унес столько жизней, сколько никому из них не под силу было подсчитать, и, более того, он унес друга. Он думал, что это бремя теперь на ее совести.

Что-то копошилось внизу, накатывало на камень, на котором возвышался Нехмин, и пятилось обратно.

— Наверное, дорога завалена камнями. — И тут же подумал, что это может напомнить ей об аррхе.

— Да, — сказала она на андуринском, — я надеюсь. — И затем, покачав головой, добавила. — Это был несчастный случай. Я не думаю, что иначе мы могли бы спастись. Нам еще очень повезло… что никто из нас не оказался в пространстве между Ченджеллином и аррхе.

— Вы ошибаетесь.

— Не случайность это, — сказал он. — Маленькая аррхе знала. Я перевез ее через поле. Она была смелая. И я думаю, она задумала это раньше, только ждала, когда можно будет осуществить замысел.

Моргейн ничего не сказала. Возможно, ее успокоил этот довод. Она повернулась и снова стала вглядываться во тьму, откуда все слабее и слабее доносились крики. Ванай взглянул в том направлении и снова на нее с внезапной дрожью, потому что увидел, как она вынимает свой Клинок Чести. Но она перерезала один из ремешков, висевших на его поясе, и отдала его ему, спрятав лезвие в ножны.

— Что я должен с ним делать? — спросил он, удивившись.

Она пожала плечами.

— Ты никогда не говорил мне, за что был обесчещен. Почему ты стал илином, я знаю… Я никогда не приказывала тебе ответить, — добавила она.

Он опустил глаза, сжав ремешок в пальцах, почувствовав волосы, захлестнувшиеся от ветра вокруг его лица и шеи.