Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
кажется, что для счастья королевства не хватало только того, чтобы вывести этот язык, на котором мы говорим, из списка варварских языков... что, будучи уже более совершенным, чем любой другой живой язык, он мог бы в конце концов справедливо преемствовать латынь, как латынь преемствовала греческий, если бы о нем заботились больше, чем до сих пор; что функции академиков должны заключаться в очищении языка от пороков, которые он приобрел, будь то в устах народа, или в толпе судебных инстанций... или в результате дурных привычек невежественных придворных".123
Одному из тридцати первоначальных членов, Клоду Вогеласу, было поручено составить словарь; до его первой публикации (1694) прошло пятьдесят шесть лет. Тем временем Академия значительно повысила статус литераторов; стать одним из (к 1637 году) сорока "Бессмертных" стало такой же честью, как занять высокий пост в правительстве; ни одна нация не почитала литераторов так, как Франция. Часто Академия, состоявшая в основном из стариков, выступала в роли консервативного тормоза литературного развития или языкового роста; время от времени она закрывала свои двери для гениев (Мольер, Руссо); но она держала голову над фракциями и учила своих членов вежливой терпимости к различным идеям; и Франция вознаградила ее постоянством, которое выдержало потрясения перемен, в то время как многое другое сдавало позиции.
Приструнив поэтов и ученых, Ришелье обратил свой взор на журналистов. В мае 1631 года Теофраст Ренодо при поддержке кардинала начал выпуск первой французской газеты, впоследствии названной Gazette de France. Еженедельно выходящая в виде листа, сложенного в восемь страниц, она давала официальные новости, которые разрешал или предоставлял Ришелье, и добавляла несколько страниц "Обыкновенных новостей". Людовик XIII был частым автором; в "Газете" он отвечал критикам правительства и защищал свое изгнание матери; иногда он лично брал свои параграфы, чтобы проследить за их набором; даже король приходит в восторг, когда обнаруживает себя в печати. С самого начала французская пресса была агентом пропаганды - в данном случае средством объяснения грамотному меньшинству политики государства. Народ вскоре перестал доверять "Газете" и покупал, скорее, гнусные листки, которые продавали на улицах пенсионеры врагов кардинала.
Самым читаемым произведением эпохи был роман. Рыцарский роман выходил из моды не только потому, что Сервантес и другие высмеивали его, но и потому, что феодализм, подчиненный теперь королевской власти, все больше терял свои привилегии и престиж. Повествования о временах расцвета рыцарства сменились мучительными романами об ущемленном желании. При Людовике XIII каждый обладатель письма и досуга читал "Астрель" (1610-19) Оноре д'Эрфе. Гений автора вырос из раны любви. Его жена, по имени Диана, предпочитала охотничий промысел браку; она заставляла своих собак есть с ней за столом и делить с ней постель. Она ежегодно делала аборты.124 Оноре удалился в свое поместье и замаскировал свою плачевную автобиографию под пасторальный роман. Он нашел это средство лечения выражением настолько удовлетворительным, что растянул его на 5500 страниц в пяти томах, выходивших с интервалом с 1610 по 1627 год. В истории о любви пастуха Селадона к пастушке Астре мы слышим бесконечное эхо "Дианы-обманщицы" Монтемайора, "Аркадии" Санназаро и Сиднея; Но эхо было мелодичным, пастухи и пастушки обладали всем изяществом и кружевами французского двора, язык отвечал всем требованиям отеля Рамбуйе, разнообразие амурных переживаний соперничало с опытом Генриха IV, а обожание женщины радовало богинь салонов, которые превратили книгу в кодекс манер для платонической любви. Здесь был источник, из которого вытекали сентиментальные романы госпожи де Скюдери, аббата Прево (Антуана Прево д'Экзиль), Сэмюэля Ричардсона, Жан Жака Руссо, который признавался, что читал эту книгу раз в год на протяжении почти всей своей жизни. Почти столетие лорды и дамы французского, немецкого и польского дворов брали имена и играли роли из "Астры", и половина прозы, написанной во Франции, культивировала роман.
Другая половина содержала несколько запоминающихся прозаических произведений. Письма Жана Луи Гюэза де Бальзака (1624 и далее) были на самом деле эссе, призванными произвести впечатление на précieuses, которые вместе с Вогеласом и Мальгербом очистили язык и помогли придать французской прозе форму и логику классического века..... Пьер де Бурдейль де Брантом, прожив бурную жизнь в армии и при дворе, оставил после своей смерти (1614) пачку мемуаров, в которых с упоением описывает похождения французских дам, добродетели Екатерины де Медичи, красоту Марии Стюарт и остроумие Маргариты Валуа; жаль, что его самые увлекательные истории не поддаются проверке. "Нехорошо, - думал он, - стареть в одной и той же норе, и ни один человек духа никогда так не поступал; нужно смело пускаться во все тяжкие, в любви и на войне". В более благоразумный момент он признал, что "величайшее благословение, которое Бог может даровать нам в нашем браке, - это честное потомство, а не наложничество". ... Жак Огюст де Ту, магистрат и государственный советник при своем друге Генрихе IV, помогал составлять и согласовывать Нантский эдикт и посвятил половину своей жизни написанию "Historia sui temporis" (1604-8), или "Истории своего времени", книги, отличающейся ученостью, беспристрастностью и смелостью, когда он заклеймил резню святого Варфоломея как "вспышку ярости, не имеющую аналогов в летописях ни одного народа". ... Герцог Сюлли в преклонном возрасте с помощью секретарей составил знаменитые "Мемуары мудрецов и королевских экономистов" (Mémoires des sages et royales économies domestiques, politiques, et militaires de Henri le Grand), которые он посвятил "Франции, всем хорошим солдатам и всему французскому народу". ... В последний год правления Людовика XIII группа фламандских иезуитов во главе с Жаном де Болландом начала публиковать Acta Sanctorum, в которой с осторожной критикой приводились жития святых в порядке их почитания католической церковью. Несмотря на превратности Общества, труд продолжался ревностно, пока в 1910 году не достиг шестидесяти пяти томов. Некоторые мифотворцы протестовали, но работа стоит как заслуга учености самого ученого из религиозных орденов. Наконец, мы должны снова перечислить вездесущего и невероятного Ришелье, который окунул свое перо в каждый литературный колодец и оставил нам свои "Мемуары" - немного предвзятые в пользу кардинала, но стоящие высоко в той замечательной последовательности французских мемуаров, которая не имеет конкурентов ни на одном другом языке.
Малые поэты никогда не были столь многочисленны. Теофиля де Виау, Винсента Вуатюра и Онората де Бюиля, маркиза Ракана, до сих пор читают преданные
