Бомбы сброшены! - Гай Гибсон

«Похоже, так и будет, — сказал Джонни, зевая. — Когда-нибудь мы высадимся на континент».

«Ключевое слово «когда-нибудь». Великое слово», — сказал Чарльз.

Мы поднялись и вышли Вечер был приятным, и мы уже «выиграли» войну. Однако мы радовались бы гораздо меньше, если бы представляли, какие тяжелые битвы нам еще предстоят и какие тяжелые жертвы мы понесем. И что война окажется еще очень долгой. Ситуация изменилась, но нам предстояло пройти длинный путь.

Глава 15

Как это было

Налеты на Италию закончились так же внезапно, как и начались. По крайней мере, для нашей группы. Мы снова начали бомбить долину Рура. И все-таки одиночные «Галифаксы» и «Стерлинги» продолжали путешествия к югу от Альп, чтобы сбросить несколько тонн бомб на промышленные районы Турина и Генуи. Однако это были спорадические вылазки, а не систематические налеты. В составе нашей группы мы приняли участие в налете на Милан, когда моя 106-я эскадрилья побила все предыдущие рекорды, получив 6 снимков точки прицеливания. Это было третье достижение за всю историю Бомбардировочного Командования.

Но, если говорить о положении дел в целом, с Италией было покончено, и началась битва за Германию.

За прошедшие месяцы в Германии было сделано очень мало, бомбардировочные эскадрильи занимались где-то чем-то, но ученые не сидели сложа руки. Это не были длинноволосые, представительные старики, как вы могли бы подумать Это были самые обычные люди, иногда молодые, иногда средних лет. Сами они не могли летать, но принесли нам огромную пользу.

Прежде всего, они помогли нам перестать бояться погоды. Несколько месяцев они сражались с КВ-передатчиками, пытаясь заставить их работать надежно. И ведь добились своего.

Ближе к концу декабря из штаба группы прибыл капитан Боб Хэй и рассказал, как это было сделано. Он выступал в нашей комнате предполетного инструктажа перед большой грифельной доской, на которой были нарисованы многочисленные сложные диаграммы. «С самого начала войны вы бомбили какие-то цели на земле», — начал он. Я посмотрел на Джона Сирби и усмехнулся. Разумеется, мы бомбили что-то там на земле. А зачем нам вообще были нужны бомбы? «Если вы хорошо видите цель, то делаете все возможное, чтобы поразить ее. Но когда цель укрыта облаками, что вы можете сделать? Вы можете только сбросить бомбы в тот момент, когда вы, по расчетам, окажетесь над целью. Но это значит, что вы напрасно выкинете их».

Послышались приглушенные возгласы, и все приготовились слушать.

«А теперь мы хотим предложить вам нечто новое. Вы будете бомбить сквозь тучи, бомбить практически вслепую. Вам придется целиться в нечто, находящееся в воздухе. Это нечто — своего рода цветная осветительная ракета, которая будет выпущена самолетом целеуказания прямо над точкой прицеливания на земле».

Бомбить осветительную ракету! Кто-то хихикнул. Но Боб невозмутимо продолжил:

«И нечего тут смеяться, дослушайте до конца. Эти осветительные ракеты будут выпущены самолетами соединения Патфайндеров, которые во время учений уже отрабатывали подобные операции, Я не могу вам рассказать, как они это делают. Они используют какое-то секретное оборудование. К радости бомбардиров, могу сообщить, что вы будете использовать обычные прицелы, хотя вам придется использовать немного непривычные исходные данные».

Затем он продолжил в своей сухой манере объяснять технические детали: скорость ветра, скорость самолета, углы упреждения и тысячи прочих мелочей, которые должен держать в голове бомбардир, работая с современным прицелом. Минули те дни, когда бомбардиры Королевских ВВС работали с прицелами образца 1932 года. Теперь они имели прицелы Mark XIV. Этот прицел умел практически все. Вы могли лететь на любой высоте с любой скоростью. Вы могли пикировать. Однако маленькие гороскопы, вращавшиеся со скоростью много тысяч оборотов в минуту, компенсировали все, кроме скорости ветра. Поэтому бомбы всегда ложились рядом с целью. Мы считали наши новые прицелы практически всемогущими.

Одним из самых горячих приверженцев новой тактики оказался Гас Уокер. Он немало намучился во время бомбардировок Германии в плохую погоду, получил там свой Орден за выдающиеся заслуги и Крест за летные заслуги, и потому знал всю эту механику изнутри. Но, к несчастью, обстоятельства сложились так, что Гасу не привелось увидеть новую систему в действии.

Это произошло в одну из самых скверных ночей, какие я только могу вспомнить. Мы должны были послать несколько самолетов, но наступили сумерки, и видимость начала быстро ухудшаться. Около 30 самолетов катались по периметру аэродрома, дожидаясь, пока взлетит другой. Мы с Гасом следили за этой неразберихой с контрольной вышки. Внезапно мы увидели, как на противоположном краю аэродрома из открывшегося бомболюка «Ланкастера» выпали несколько зажигательных бомб. Гас подумал, что на борту у бомбардировщика могут находиться тяжелые бомбы, и немедленно помчался предупредить экипаж, чтобы люди успели выпрыгнуть из самолета. Я увидел, как автомобиль помчался прямо через летное поле, проскакивая под носом у взлетающих самолетов. Но мы знали, что это был резервный самолет, и в любом случае мне нужно было оставаться в пункте управления полетами.

В бинокль я увидел, как Гас выпрыгнул из автомобиля и бежит к самолету. В свете зажигалок было видно, как он размахивает руками. Он был уже в 20 ярдах от самолета, когда взорвались бомбы.

Это был один из тех замедленных ужасных взрывов, когда вся ударная волна идет прямо вверх, и пламя взлетает на высоту 2000 футов. Огромный «Ланкастер» просто исчез.

Мы отвернулись, стараясь не думать об ужасной картине, которую видели. Все были уверены, что Гас вознесся на небеса. Однако справиться с ним оказалось не так просто. Его отшвырнуло назад ярдов на 200. Правое предплечье Гаса было отрублено огромным куском металла, однако он сам поднялся на ноги и отправился на перевязочный пункт.

10 человек пожарной команды были ранены. Так как я временно исполнял обязанности командующего базой, то я приказал поднять на ноги весь медицинский персонал, чтобы спасти людей. Старший медик базы отсутствовал, но наш врач доктор Арнольд творил настоящие чудеса. Вскоре все пострадавшие были перевязаны, им ввели морфий, чтобы заглушить боль, и они чувствовали себя относительно нормально.

Примчалась жена Гаса, которая видела этот взрыв. Я думаю, что она поняла — случилось нечто ужасное. Мне не удастся описать выражение ее лица в тот момент, когда она узнала, что Гас остался жив.

Прежде чем его увезли в госпиталь базы, он сказал две вещи. Во-первых, он попросил меня найти оторванную руку, так как на кителе были нашиты новенькие шевроны. И еще он попросил меня позвонить командиру авиагруппы, чтобы тот в течение двух месяцев подыскал свободную должность для однорукого командующего базой. Гас вернулся день в день, как и обещал.