Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя - Василий Головачев

Последняя мысль подстегнула Илью.

Он быстро начал рассовывать дощечки по карманам, но их было много, около двух десятков, пришлось искать тару, и в конце концов он уместил березовые досточки в холщовый мешок для крупы, найденный в соседнем сундуке. Через минуту Илья выскользнул из хаты Евстигнея во двор и услышал недовольный шепот Федора:

– Наконец-то! Я уж волноваться начал: тебя нет и нет, в хате ни огонька, а время идет. Хотел уж идти за тобой, тем более что на улице кто-то уже давно к Евстигнеевой хате присматривается.

– Кто?

– Почем я знаю? Двое, чужие. Подойдут, посмотрят, отойдут, пошепчутся, потом снова подойдут… Нашел чего?

– На вот мешок, отнеси домой. Я посмотрю, кто это. Похоже, вовремя мы с тобой к деду в гости сходили. Чует мое сердце, эти гости пришли сюда за тем же, что и я.

– Что тут в мешке?

– Потом объясню.

Поблагодарив судьбу, что ночь выдалась темная, безлунная и беззвездная – небосвод затянуло тучами, – Илья бесшумно подкрался к углу избы и выглянул, готовый действовать соответственно обстановке. Фонари, освещающие этот уголок Парфина, давно не горели, свет из центра деревни сюда не достигал, но обострившееся чутье позволяло Илье видеть в темноте почти так же хорошо, как и днем. Он увидел двух мужчин в темных костюмах, бородатых, темнолицых, молчаливых и ощутимо опасных. Цата на груди кольнула кожу холодом.

Темнота и бороды не позволяли разглядеть лица мужчин, но и без этого Илья определил, что перед ним – хха, хранители храма Морока. И пришли они сюда скорее всего в надежде отыскать володарь Евстигнея.

Опоздали, родимые, проговорил про себя Илья, раньше надо было этим заниматься.

Они наверняка приходили сюда не раз, возразил внутренний голос. Просто не знали, где надо искать, да и востуха с шерстнатым не давали им возможности сосредоточиться. Тебе просто повезло.

А везет всегда целеустремленным, ответил сам себе Илья. Хотя я еще не уверен, что нашел володарь. Уж очень все просто получилось. К тому же Георгий утверждал, что он тоже искал руны у деда и не нашел. Почему? Ведь он ученик Евстигнея и в и д и т больше, чем я.

Разберемся, заявил внутренний голос. Возможны варианты. Либо Георгий сказал неправду…

Это исключено!

Хорошо, вот еще объяснение. Твой супермен-Витязь просто не смог договориться со сторожами дедовой хаты и не снял заклинание, оберегающее крышку сундука.

Ну да, а я, такой умный и красивый, пришел и сразу разблокировал заклинание… не имея понятия, что оно скрывает тайник.

Внутренний голос помолчал.

Тогда остается последнее: все было рассчитано заранее. Володарь изначально предназначался именно тебе.

Илья и так, и эдак повертел собственное предположение, не нашел в нем изъяна, но, поскольку в данный момент ни подтвердить, ни опровергнуть его не мог, отложил мысль на потом.

Гости тем временем посовещались беззвучно и решили-таки войти в избу. Можно было возвращаться в дом Ломовых. Но Илья решил поступить иначе. Он достал мобильник, нажал кнопочку проверки сигнала и, когда телефон пискнул (мужики у двери хаты замерли, вытянув шеи), проговорил придушенным сиплым голосом:

– Внимание! Брать обоих живыми! Иванов, заходи слева! Петров, стреляй по ногам, если будут сопротивляться! Сидоров, начинай со своими!

Одновременно Илья бросил камень в ворота справа от избы Евстигнея, затопал ногами, и результат его демонстрации превзошел все ожидания. Гости и в самом деле решили, что их ждет засада спецназа, и дружно бросились наутек, не рискнув проверить свои догадки. А так как они, по всей видимости, владели техникой сверхскоростного передвижения (сродни темпу), то перемахнули штакетник и растворились в темноте улицы в течение буквально трех-четырех секунд.

– Ату их, ату! – крикнул Илья, засвистел вслед убегавшим. Подождал немного, прислушиваясь к удалявшемуся в сторону озера топоту, рассмеялся и направился к дому Федора, уже не скрываясь. Провокация удалась. Представ пред светлые очи начальства, хха расскажут, что дом Евстигнея охраняется не то милицией, не то спецназом, и тот, кто ими командует, вряд ли еще раз рискнет направить в Парфино своих агентов.

Владислава с глазищами на пол-лица бросилась к Илье на грудь, как только он переступил порог.

– Я так боялась за тебя! Молилась даже! Дядя Федя сказал, что там чужие люди…

– Все в порядке, любимая, они ушли, – успокоил жену Илья. – Где Федор?

– Здесь я, – вошел в гостиную Ломов-старший с холщовым мешком в руке. – Что ты с ними сделал? Я видел, как они ломанулись по улице к пристани.

Илья поймал испуганный взгляд Владиславы, улыбнулся.

– Я слово заветное знаю. Больше они здесь не появятся. Дай-ка.

Он взял мешок и вывернул содержимое на диван. С тихим стуком посыпались светлые гладкие дощечки, образовалась небольшая горка. Илья взял одну из них, повертел в пальцах. На дощечке был аккуратно вырезан некий знак в форме двух треугольников, соединенных острыми углами и образующих нечто вроде восьмерки. Кроме того, в уголке дощечки была вырезана махонькая буковка с завитушками, похожая на букву «к».

– Что это? – хмыкнул Федор.

– Руна, – сказал Илья, чувствуя странный ветерок, подувший от дощечки.

– Что еще за руна?

– Я не шибко большой специалист по древней символике, но кое-что читал и видел, так что не ошибусь, если скажу – это руна кийг.

– Никогда не слышал о таком знаке.

– Руна кийгсимволизирует Любовь и Волю, то есть именно то, на чем держится Мироздание. Искажение этих понятий ведет к неудачам, неприятностям и болезням, в том числе – на уровне социума. Руна помогает восставливать их. У меня есть рукописное описание этой руны, приедем, я уточню.

Он взял в руки еще одну дощечку. На ней был вырезан другой знак – ромб, опирающийся острым углом на горизонтальную черточку. В уголке досточки был вырезан «паучок» буковки «щ».

– А это что за хреновина с морковиной?

– По-моему, это руна ша,руна завершенности Пространства и Времени. – Он подергал себя за нижнюю губу. – Или руна выхода и убыли. Не помню точно, как это интерпретируется. Однако, друзья мои, поздно уже, пора спать. Утром посмотрим на свои находки свежим глазом.

– Данила как-то прошлым летом рисовал такие закорючки, – сказал Федор. – Ну или почти такие, как орнамент. Может, это его Евстигней научил? Никита приезжал, забрал с собой в Москву.