Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Александр Дмитриевич Прозоров

– Кто такие? – не слезая с седла, хмуро осведомился князь.

Мужчина сделал шаг вперед, словно пытаясь заслонить собой жену и детей:

– Мы – мирные жители Матаро, достопочтенный сеньор, но вынуждены нынче покинуть наш дом, как делают многие.

– Это почему же? – Вожников прищурился и нехорошо усмехнулся. – Впрочем, догадываюсь, почему. Кого-то боитесь?

– Боимся, – задержанный опустил глаза. – Говорят, сюда с гор идут страшные полчища короля варваров! Они никого не щадят, ни женщин, ни детей, все на своем пути сжигают и даже пьют человеческую кровь!

– А еще – едят младенцев, – подумав, добавил Егор. – Иногда – жареными, но чаще – сырыми.

– Жареными… – ахнула женщина.

– Жареных – только на Пасху, а так – сырых.

– Неужели… на Пасху?!

– Ну, хватит издеваться! – не выдержав, рявкнул Егор. – Вы ж не какие-нибудь там деревенщины, все ж таки в городе жили… чем занимались? Ну?!

– Я бондарь, сеньор. Бочки делаю, а сыновья мне помогают.

– И хорошие у тебя бочки?

Тут мужик выпрямился и, расправив плечи, заявил с поистине королевской гордостью, какую странно было слышать из уст простолюдина, но вот тем не менее пришлось:

– Никто и никогда еще не жаловался на бочонки Николаса Глейдахо из Матаро! Никто. Никогда. Не жаловался. И не будет. Я хороший мастер, и, если вы когда-нибудь увидите бочки с мои клеймом, почтенный сеньор, то…

Князь взмахнул рукой:

– Хватит! Ты, может быть, умеешь читать, Николас?

– Я грамотен, – с достоинством ответил бондарь. – Как и мой старший сын.

– Вот так штука! – князь внезапно расхохотался настолько весело и громко, что даже пленники невольно улыбнулись. – Грамотен, вот как… И, верно, знаешь, что в войске «короля варваров», как ты изволил выразиться, есть множество английских и французских рыцарей, как и рыцарей из германских и итальянских земель. Они что же, по-твоему, не христиане?

– Я так не сказал.

– Да, но почему-то подумал, что эти достойные люди могут служить пожирателям младенцев? Самому-то не стыдно, а?

– Я просто услышал…

– И тут же поверил! Ах-ах – пьют кровь, едят людей… – князь наставительно поднял вверх указательный палец. – И это – образованный человек, мастер, чего уж там говорить о всех прочих. И много таких дураков из Матаро убежало?

Николас Глейдахо потупился:

– Да хватает. Я вот продал свой дом!

– Вот дурень! – покачал головой Вожников.

– Точно, дурень! – неожиданно согласилась до того молчавшая женщина. – А я ведь ему говорила – обожди! А он – все говорят, говорят… вот и наслушался разных бредней…

– Насчет бредней – это ты верно заметила, э-э-э…

– Люсия меня зовут, сеньор. Хорошо я еще не все продала!

– Как не все? – бондарь изумленно моргнул.

– Мастерскую только заложила… хоть ты мне и поручил продать.

– Ах, вон оно что! – обманутый собственной супругой Николас сдвинул на затылок шапку. – То-то я и смотрю – что-то денег выручили мало. Так ты, значит…

– Повезло тебе с супругой, мужик! – снова расхохотался князь. – В общем, так – спокойно возвращайся обратно. Кстати, ты знаешь, сколько «король варваров» берет налогов с домовладения и мастерской?

– Сколько-сколько?!

– Одну двадцатую часть! Что, не веришь? А в жареных младенцев поверил, господин бондарь!

Было ясно, что кто-то распускал самые гнусные слухи – кто? Король Альфонсо? Кастильские регенты? Обоим это было бы выгодно… на первый взгляд.

– Ладно, в Матаро разберемся, кто там воду мутит, – себе под нос пробормотал Вожников. – Скоро уже и будем. Эй, Николас, можешь ехать обратно с нами. Никто не обидит.

Сняв шапку, бондарь поклонился в пояс, а следом – и вся его семья.

– Да, мы поедем, – отозвалась за мужа Люсия, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся вовсе не такой уж и пожилой, даже более того – вполне симпатичной дамой. В отличие от мужа, она даже не побоялась спросить:

– Кто же вы такой, почтенный сеньор?

Князь улыбнулся:

– Тот, о ком вам все уши прожужжали. Король варваров!

– Ой! А с виду такой приличный мужчина…

Глава 3

Матаро

Спустившись по узкой, заросшей высокой травою, тропке к реке, Анна-Мария подобрала юбку и попробовала босой ногою воду – не такая уж и теплая, однако, если и дальше так будет жарить, так быстренько можно искупаться, правда, не забыть привязать коз, а то разбегутся по кустам – ищи их потом, не дозовешься, а уж, если, не дай бог, затеряется хоть одна козочка… Дядюшка Бергам хоть и не злой, зря сироту не обидит, а все ж скуповатый, месяца три за пропажу отрабатывать заставит – и коз пасти, и дом прибирать, и во дворе управиться, работы в хозяйстве старого Бергама хватало, особенно после смерти супруги, тетушки Карисы, царствие ей небесное. Анна-Мария, правда, тетушку и видала-то всего один раз, еще в раннем детстве, но много хорошего о ней слыхала – матушка покойная рассказывала. Д-а-а… хорошо хоть родственник есть – дядюшка Бергам, а то б куда Анна-Мария подалась-то, когда дом за долги забрали? Да ладно бы дом, а то так – хижину, но все равно – жалко, а пуще того жаль – скот: двух стельных телочек, нетеля да уток, славные были коровушки, и утки – славные… Да, что уж теперь вспоминать?! Еще хорошо – саму отрабатывать не заставили.

Так и в самом деле – искупаться? Девушка посмотрела в воду, уже не такую высокую, как неделю назад, зеленоватую, с качающимися лучиками солнца. Ох, и жарит! Анна-Мария посмотрела по сторонам – да кого тут было бояться-то, место спокойное, глухое, дорога на Матаро вроде бы и рядом, но и не так, чтоб уж слишком – к реке-то спуститься и поближе удобные тропинки есть. А эта тропинка – ее, Анна-Марии, и место это ее, и козу… нет, козы все же дядюшкины.

О, Пресвятая мадонна Монтсерратская!

Девушка уже скинула было юбку, да, вспомнив про коз, торопливо натянула обратно, со всех ног бросившись по тропинке вверх, к кустам орешника, чернотала и дрока, где на небольшой, заросшей сочной зеленой травою полянке, позвякивая медными колокольчиками-боталами, паслись три козы.

– И-и-идите-ка сюда, милые… Ой!

Анна-Мария вдруг оборвала фразу на полуслове, почувствовав, что здесь, на полянке, кроме ее самой и коз, находился кто-то еще – таился за черноталом, взглядом нехорошим жег – видать, замыслили козу украсть, не иначе!

– А ну-ка, пошел прочь! – взяв в руку палку, девушка гневно обратилась к кустам.

О, когда надо, юная пастушка умела быть грозной! Однажды она даже прогнала с дороги злобного соседского кобеля, хоть тот и рычал, и лаял – а вот уступил-таки, убежал,