Держи меня крепче - Рида Сукре

а потом подумала. А теперь, после того, как он втиснулся под низкий кухонный диванчик (слава его растяжке!), я осознала, что обещание оставить его на ночь в своей квартире несколько опрометчиво. Но видите ли, ему лень ехать домой, а раз он и так уже находится в тёплом вентилируемом помещении, то «можно бросить свои кости здесь». А ещё, подлюка, безапелляционно заявил, что если я не иду на эти условия, то он выйдет к моим папенькам и сам попросит у них выделить ему койку на ночь. Я прошипела, что ему койку в психушке в пору выделять, но согласилась. У меня выхода не было. Теперь я ждала, когда весь люд разбредётся, чтобы этот увалень смог прокрасться в мою комнату незамеченным. Хорошо, что Соньки дома нет. Она бы мне мужика в нашей комнате не простила. Даже того, который бы просто безобидно спал, без всяких камасутр.

Было интересно, где она ночами гуляет, но радовало, что её нет. И будем надеяться, что она не появится в ночи. Для неё это обычное дело — затусить в клубе или остаться ночевать у подруги. Ночёвка вне стен дома даже для меня начинает входить в норму. Это было всего один раз, но было же, а значит, возможны рецидивы.

Решившись на невозможное (умеет же Шер уговаривать, то есть ставить ультиматумы), я подзабыла про стоящую на огне кастрюлю и разумеется, проворонила момент, когда вода начала закипать. Огонь был неимоверно сильным, а высота посудинки невысокой, что сослужило мне плохую дружбу, и вода вскипела быстро, крышка стала подпрыгивать. Я стала прыгать вокруг кастрюли под стать крышке и пыталась снять с её с огня. Идея выключить огонь в мою умную головушку не приходила.

Как вдруг в комнату вломился гиппопотамных размеров бугай с мечом в руке и страшным голосом возопил, что мои барабанные перепонки полопались:

— Стоять — бояться! Руки вверх, и-ироды!

Я восприняла его слова очень близко к сердцу, подпрыгнула в последний раз, задела локтем кастрюльку (случайно!), а она, получив ход, по инерции полетела в ненормального с мечом.

Тот принял летящий в него снаряд героически, не пригнувшись, лишь пискнул напоследок и осел на пол, шипя сквозь зубы всякие злобные ругательства. Приглядевшись к нему, я узнала в нём Максима.

— Дядя, это ты? — я решила убедиться, а то мало ли, вдруг это очень сильно него похожий фанат прокрался к нам в квартиру, просто мне сложно понять, зачем Максу надо было измазывать всё лицо губной помадой и растаявшим шоколадом.

— Племяшка? — удивился в свою очередь дядя.

— А ты к-кого ож-жидал увидеть?

В моём воображении нарисовалась картина, будто он обнаружил меня с Шером, которые собрались заниматься прелюбодеяниями наедине. Шиза постигла и меня.

— Грабителей… — честные глаза уставились на меня с укором, будто я этих грабителей себе под юбку спрятала, под халатик. Не стала бы я их туда пихать.

— Каких ещё?

— Ну, тех, которые пришли по нашу душу… то есть хату…

— Макс! Мы идём на помощь! — раздался отчаянный вопль из прихожей и на пороге нарисовался папуля со сгруженными в рубашку огромными картофелинами, три из которых он успел запустить в меня с криком: — Получи, фашист гранату! — пока до него не дошло, в кого он пуляется.

Рядом с ним по обе стороны стояли Стасик с Сеней: второй, как обычно, в обнимку с камерой, а первый тоже со съедобными снарядами, но в отличие от моего брутального папульки, он не стал отстреливать меня с энтузиазмом снайпера-любителя. То ли постеснялся бить человека, то ли сразу определил, что вместо грабителей у них в меню всего лишь я.

— Доча? А что ты тут делаешь?.. — невинно захлопал ресницами папа, пока я потирала ушибленное плечо, и благодарила Бога, что другие две «гранаты» полетели «в молоко», не задев меня, они стремительно пронеслись куда-то под диван.

— Грабительствую… — накуксилась я.

— Ой! — раздались стоны дяди, которому надоело слушать наши взвизгивания по поводу неожиданной встречи, и он решил привлечь внимание к своей искалеченной персоне. — Ты меня почти убила…

— Дочь! Что с твоим лицом? — на моего папашу повизгивания младшего братца никакого действия не возымели, зато его очень заинтересовала моя травма.

— Да так, об косяк приложилась, — отмахнулась я.

Из-под дивана стали доноситься подозрительные похрюкивания, так что пришлось спасать ситуацию. Чтобы отвлечь внимание, я типа случайно уронила со стола стакан, разбившийся вдребезги, и стала ходить по комнате, громко топая, создавая бурную деятельность по избавлению пола от осколков. Я рылась в ящиках, будто ищу что-то важное, при этом я много шумела, а тем временем, всхлипы Макса стали ещё громче, и я расщедрилась на компресс со льдом, каким совсем недавно облагодетельствовал меня муженёк. Бывает и от него польза.

Зато папа ласково погладил меня по голове, сказав при этом:

— Ты такая неумеха и растяпа… Хорошо, что у тебя появился парень. Знаешь, он мне нравится. Думаю, он будет тебе хорошим мужем, надёжным…

— Папа! — оскорбилась я. А с другой стороны, мне стало стыдно, что я его обманываю. Он был мне не парнем, а уже мужем. — Папа, — уже спокойнее, — давай оставим эту тему.

— Как скажешь.

Он ещё немного покружил вокруг брата, а потом отправился открывать дверь нежданному гостю, который остервенело насиловал звонок. Через минуты две он притащил в комнату заказ из пиццерии и поблагодарил меня за проявленную заботу.

Мой папа решил, что это я для них специально заказала и умилился заботе. Было очень приятно получить похвалу.

Потом они целый час ели пиццу, запивая апельсиновым соком, а когда не осталось и крошки, разбрелись по комнатам. Первым отчалил Стас, вместе с ним, к моему превеликому облегчению, кухню покинули Максим и папа, пожелав напоследок: «Ты больше не кулинарничай». Сенин след тоже простыл, и то как он ползал по полу с камерой наперевес, осталось мною незамеченным — и хорошо, что так, а то пришлось бы всю ночь стоять над его душой и требовать вернуть запись укомплектованного под диван Тёмы.

Как только я осталась на кухне одна, условно одна, Шер явил себя миру. На глазах его были слёзы, а руки он подозрительно прижимал к животу:

— А! Я думал, это ты смешная, а у вас семья — просто ахтунг! У меня от вас живот чуть не надорвался, — доверительно сообщил он мне.

— Как будто в первый раз их видишь, — проворчала я.

— Я, наверно, частенько буду у вас зависать… — «обрадовал» меня Шер.

— Что? Сдурел?

— Да я тут подумал, пока лежал, что если в неделю