Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами - Генри Мэйхью

Страдающие от изнурительной болезни

Никакая степень бедности и несчастья не рассчитана так на то, чтобы тронуть сострадательные сердца, как это. Вы видите согнутого в углу болезненно-бледного молодого человека, который явно находится на последней стадии чахотки. Его глаза ввалились, челюсть отваливается, и через его бледную кожу почти видны кости. Он кажется слишком измученным, чтобы говорить; он периодически кашляет и прикладывает ладонь к груди, как будто от сильной боли. После приступа кашля он часто и тяжело дышит, что вызывает жалость, и слабо наклоняет голову, как будто он вот-вот умрет на месте. Однако можно заметить одну особенность, отличающую почти всех этих нищих: у этих страдальцев голова обвязана белой тканью, поверх которой надета черная шапка. Именно эта белая ткань вкупе с несколькими легкими искусными штрихами грима придает такой болезненный вид. Любой человек худого телосложения и с землистым цветом лица может произвести тот же самый эффект, надев белый ночной колпак и нанеся немного розовой краски вокруг глаз.

Это простое правило, соблюдаемое комедийными актерами, когда они гримируются, чтобы изобразить больного человека или привидение. Все такие нищие — притворщики; и сейчас они настолько хорошо известны полиции, что никогда не отважатся занимать какое-то одно постоянное место в течение дня, а занимаются своим гнусным делом ночью в пабах и других местах, откуда они легко могут унести ноги, если офицер случайно выследит их.

«Голошмыги»

Так на жаргоне называют нищих, которые демонстрируют себя на улице полуодетыми, особенно в холодную погоду. Таких нищих в Лондоне огромное множество; они имеют возможность без устали заниматься своим делом, вызывая сочувствие публики, почти без ограничений, ввиду того что они главным образом появляются на тихих улочках и неизменно уходят, когда видят приближающегося полицейского. Знаменитый нищий из этой категории, который часто появляется в окрестностях Стрэнда и Сент-Мартинз-Лейн, должен быть хорошо известен многим моим читателям. Обычно он стоит у витрин булочных и кондитерских и смотрит долгим голодным взглядом на хлеб и другую снедь. Он почти раздет; его впавшие сверкающие глаза, как у изголодавшейся собаки, вытянутые худые щеки, тусклые волосы, повторяющиеся беспокойные подергивания плечами, как будто от холода или вшей, представляют собой такое отчаянное зрелище, что и вообразить нельзя. На нем нет рубашки, что можно увидеть по его голой груди. Его пальто — просто лохмотья, штаны живописно разодраны на коленях — и эта одежда единственное, что прикрывает его наготу, к ней прилагается грязная, мокрая на вид, круглая коричневая войлочная шляпа, которую он надвигает на лоб так, что это усиливает впечатление от его жалкого вида. Я полностью поддался обману, когда впервые увидел этого человека, жадно глядящего на витрину булочной на Сент-Мартинз-Лейн. Я дал ему два пенса на буханку хлеба и стал ждать, чтобы увидеть, как он покупает ее, желая получить удовлетворение от зрелища того, как он будет утолять такой сильный голод, свидетелем которого, как я полагал, я никогда раньше не был. Он не вошел в магазин с той проворностью, которую я от него ожидал. Казалось, он колебался, и теперь я мог видеть, что он украдкой бросает на меня взгляды. Я остался там, где был, наблюдая за ним. И наконец, увидев, что я полон решимости ждать, он вошел в магазин. Я видел, что он разговаривает с женщиной за прилавком и указывает на что-то. Но он ничего не купил и вышел без хлеба, который, как я думал, станет пожирать, как волк, когда у него появились деньги, чтобы купить его. Заметив, что я все еще наблюдаю за ним, он быстро ушел. Я зашел в магазин и спросил, купил ли он что-нибудь. «Нет, ему не нужен никакой хлеб, — сказала хозяйка магазина. — Хоть бы полиция засадила его в тюрьму или выдворила отсюда, потому что он постоянно тут надоедает. Он делает вид, что голоден, а когда люди дают ему что-нибудь, заходит в магазин и спрашивает, не могу ли я продать ему какие-нибудь куски. Он знает, что я этого не сделаю, да они ему и не нужны. Он обычный притворщик, сэр».

Подтверждение этого рассказа я получил от г-на Хорс-форда, который сказал, что этот человек уже побывал в тюрьме по крайней мере, тридцать раз. Как только выходит на свободу, принимается за старое. Когда его арестовали однажды, в его кармане нашли тринадцать шиллингов медяками, шести-, трех- и четырехпенсовыми монетами. Основными его жертвами становятся добросердечные старые женщины, которые часто приходят в кондитерские.

«Голошмыги» недавно пристрастились просить милостыню по воскресеньям. Они ходят парами по тихим улочкам и поют псалмы во время церковной службы. Они ходят босыми, без шляп и обнажают грудь, чтобы показать, что на них ничего не надето.

Такие люди представляют собой достойное жалости зрелище зимой, когда они, полуодетые, стоят босыми на холодных камнях. Но дайте ему одежду, носки и ботинки, и на следующий же день он будет стоять таким же раздетым и выглядеть таким же несчастным, как и сегодня. Обычными его приемами являются нагота и дрожь.

«Голодающие» нищие

«Голодающие» нищие, то есть те, которые гримируются, чтобы выглядеть так, будто они умирают от голода, используют бесконечное разнообразие уловок. Самая обычная состоит в том, чтобы стоять на каком-нибудь видном месте с плакатом на груди, на котором написано, что этот человек «голодает» или что «на его иждивении находится большая семья». Это обращение иногда усиливают, делая его кратким, и на плакате пишут одно-единственное слово — «Бедствую». В каждом случае, когда нищий пытается передать свое голодное состояние при помощи своего внешнего вида и платья, можно быть уверенным, что это притворщик, лентяй, который предпочитает попрошайничать, а не работать, потому что это требует меньше усилий и приносит больше денег. Но есть некоторые — слепые и старики, — которые «стоят столбом», то есть просят подаяние, демонстрируя написанную или напечатанную бумагу, и они не притворщики. Они действительно бедные люди, не способные работать, которые изо дня в день просят подаяние, чтобы достать средства на жизнь. Но эти нищие не придают себе внешность голодающих людей, и на самом деле некоторые из них на вид очень толстые и благополучные.

Нищие, которые пишут мелом на тротуаре «Я голодаю» круглым учительским почерком, не относятся к этой категории. Не требуется долгих раздумий, чтобы понять истинный характер таких нищих. По моим наблюдениям, человек, который изо дня в день просит подаяние, а его доходы составляют от двенадцати до двадцати шиллингов