Любовь красного цвета - Салли Боумен

– А ну пошла к нему, быстро! За столом стойте, так, чтобы я вас обоих видел. Никому не двигаться. Мне нужно ответить на срочный звонок. – Его еще раз передернуло, и он залился почти счастливым смехом. – Пора побеседовать с моим личным психоаналитиком.

Джини, пошатываясь, побрела к столу. Стар цепким взглядом проводил ее и успокоился, лишь когда она встала у противоположного края стола рядом с Паскалем. Его от них отделяло около семи метров. Держа обоих на прицеле, он снял трубку и прижал ее щекой к плечу. Лицо его расплылось в широкой улыбке. Паскаль не мог разобрать, что говорят Стару. До его слуха долетало лишь глухое бормотание. Насколько можно было понять, бормотал мужской голос, причем бормотал спокойно и уверенно. Паскаль крепко обнял Джини за плечи. Кто бы ни был этот мужчина, звонивший сейчас по телефону, он молился за него. И еще за то, чтобы говорящий понял, насколько срочно нужна им помощь.

Обнимая дрожащую от страха Джини, Паскаль поцелуями осушал слезы, струившиеся по ее щекам. Он, как мог, пытался успокоить ее, помочь ей унять дрожь. Воспользовавшись тем, что Стар начал говорить по телефону, Паскаль прильнул губами к уху Джини. Зашептав, он тут же почувствовал, как напряглись ее плечи.

Оба знали, что это, возможно, их последний разговор. За короткое время им нужно было сказать друг другу очень многое.

– Нам отпущено совсем немного. Ты понимаешь это, Джини?

– Понимаю. Я думала, он выстрелит раньше.

– Он уже готов был сделать это. Он дошел до точки. Но ему нужны фотографии, и, кажется, это дает мне шанс… – Он замолчал в ожидании, когда Стар заговорит опять. Тот начал что-то бессвязно выкрикивать в трубку, и Паскаль снова еле слышно зашептал. Джини слушала его с остановившимся взглядом. Его губы нежно щекотали ее кожу, но то, что он говорил, заставляло цепенеть от ужаса.

– Нет, – тихо пробормотала она в ответ. – Нет, Паскаль, прошу тебя, не надо. Он убьет тебя. Он и так хочет убить тебя первым. Мы должны ждать, стараться увлечь его разговором.

– Мы обязаны попытаться. Ты же видишь, какой он дерганый. Настроение меняется каждую секунду. Полиция наверняка будет тянуть резину, пытаться измотать его, выпустить из него пар. Но у нас нет времени ждать.

Он умолк. Стар расхохотался, внимательно выслушал, что ему говорят, и заговорил сам. Паскаль в это время задумчиво смотрел на мучнисто-белое лицо Джини. Сколько же времени у них осталось? Минут десять-пятнадцать? Наверное, меньше.

– Паскаль… – Ее рука коснулась его пальцев. – Скажи, ну почему ты не ушел? Ведь ты был с Марианной. У тебя было достаточно времени, чтобы спастись. Господи Иисусе…

Она замолчала, потому что и так знала ответ. А если бы не знала, то ей достаточно было просто взглянуть налицо своего возлюбленного, исполненное нежности и печали.

– Для меня об этом не могло быть и речи, – ответил Паскаль просто. Его голос на сей раз дрогнул. – Ничто не изменилось, Джини. Я все так же люблю тебя, и ты это знаешь. – С этими словами он наклонился и поцеловал Джини в губы, повернувшись к Стару спиной, чтобы тот не видел их поцелуя.

Ее губы открылись ему навстречу. В ее объятиях были любовь и отчаяние. Эти два чувства часто идут рука об руку. Сейчас они, как никогда, усиливали друг друга.

Он страстно целовал ее, думая, что, может быть, делает это в последний раз в жизни. Ответный поцелуй был не менее страстным. Паскаль посмотрел на нее и заметил в ее лице существенную перемену. Теперь оно горело решимостью.

Стар повысил голос и рассмеялся опять. Оторвавшись от губ Джини, Паскаль прошептал слова, которые могла слышать только она:

– Розовая спальня, Джини. Все должно произойти там. Мне нужно, чтобы он оказался в комнате, где ему станет не по себе. В комнате, где меньше всего света.

Роуленд сидел с наушниками на голове в фургоне связи. Полицейский психолог, который представился Стару просто как Люсьен, беседовал с ним по телефону уже почти пять минут. Все его хитрости были видны Роуленду как на ладони. Этот спец по общению с террористами и маньяками пытался успокоить засевшего в квартире вооруженного «клиента» и в то же время вытянуть из него как можно больше информации. Иными словами, установить с ним доверительные отношения. У Роуленда сложилось впечатление, что Стар прекрасно понимал, чего от него добиваются. Похоже, психолог тоже отдавал себе в этом отчет.

Стар был сама покладистость. Однако его ответы – он постоянно переходил с французского на английский и обратно – становились все более насмешливыми, а тон голоса – издевательским.

– Не нужно ли еды? – переспросил Стар и рассмеялся. – О, прекрасная идея! Мы как раз соображаем, чем бы нам тут закусить. Хорошо, что у нас есть буфет и холодильник. Спешу вас обрадовать: они просто ломятся от провизии, так что, думаю, еды мне хватит на несколько дней, а то и недель. Короче говоря, от голода не умру. Джини и Паскаль тоже. Нам тут хорошо втроем – мы всем делимся по-братски. Правда, когда ты говорил о еде, то, должно быть, подразумевал что-то совершенно особенное? Я не ошибаюсь? Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего? Лангустов. Есть на улице Сен-Жермен один ресторанчик, называется «Золотой век». Вот где умеют по-настоящему готовить! Лангусты там – пальчики оближешь. Ах, если бы мне оттуда доставили этих лангустов… Прямо сейчас не надо. Разве что через час. В общем, звони через час. Нет, лучше через полчаса. А еще лучше, через двадцать минут. Буду считать, что мой заказ принят. Ну как, идет?

Психолог уныло посмотрел на Мартиньи.

– Идет. Нам это не составит никакого труда, – ответил он ровным, приветливым голосом.

– И о машине не забудь, – продолжал смеяться Стар. Она мне может пригодиться. Подгоните-ка, пожалуй, «Роллс-Ройс» Жана Лазара 1938 года выпуска. Я именно на нем хочу поехать в аэропорт. А впрочем, с этим тоже особо торопиться не надо. Пока мне и здесь хорошо, даже слишком. Лучше я тебе еще раз оглашу весь список.

Он начал в очередной раз зачитывать список своих абсурдных требований. Психолог на время отключил свой микрофон. Поглядев вначале на Мартиньи, а потом на Роуленда, он сокрушенно покачал головой.

Мартиньи озабоченно поведал что-то сидевшему рядом с ним офицеру Группы вмешательства. В фургоне между тем продолжал монотонно звучать голос Стара. Когда восстановилась тишина, психолог снова включил микрофон. Роуленд зачарованно наблюдал за тем, как крутятся большие магнитофонные бобины. Чувство бессилия и страх возрастали в его душе с каждой секундой.

– А пока… – Стар выдержал эффектную фразу. – Боюсь вас там огорчить, но наши окна занавешены. Так что, к сожалению, нам вас отсюда не видно. Но зато и ваши снайперы нас не видят. – Он злорадно хихикнул. – Ты уж сделай одолжение, скажи, отклик в обществе есть? Пресса прибыла уже? Съемочные группы готовы? Хотя нет, лучше не отвечай. То есть ты, конечно, парень честный, но соврать мне можешь запросто. Однако я не в обиде. Это в порядке вещей. Скажи этим ребятам, что я лично выйду сегодня вечером на балкон, чтобы произнести перед ними речь. А пока я попрошу Джини выглянуть на улицу, посмотреть, что там у вас творится. Так что вы уж, пожалуйста, не стреляйте. Потерпите чуть-чуть. Ну как, Джини, хочешь на людей посмотреть и себя показать? Тогда иди юн к тому окну. Ну и как там? Си-эн-эн на месте? А другие? Отлично. Просто отлично. Можешь возвращаться к Паскалю. Тихонько, не торопясь. Вот та-ак. Хорошая девочка. А почему мы плачем? Не надо плакать. Скажи, Паскаль, хочешь поцеловать ее еще разок? Так ты целуй ее, целуй, не стесняйся. На меня внимания можешь не обращать. Валяй! Можешь даже трахнуть ее при желании. Сперва ты, после я… Да не скрипи ты зубами, не скрипи. Уж и пошутить нельзя. Видишь эти пилюльки, которые я глотаю? Они очень маленькие, но пробуждают во мне гигантскую жажду жизни. Я в самом деле не прочь с ней сейчас побаловаться… О, какое блаженство! Ах как пробирает… Слушай, Паскаль, может, конечно, и не стоило бы говорить это тебе, но поверь, по части техники вы, французы, серьезно хромаете. Слишком уж много всяких нежностей. Знаешь, что нужно, чтобы завести женщину на полные обороты? Грубая сила. Они это дело любят, особенно когда их бьешь по морде…