Бесконечность I. Катастрофы разума - Андрей Волков

Мациевский стукнул кулаком по ночному столику.

— Да чего тут продумывать! — гаркнул он. — Перестрелять всех и дело с концом!

— Патронов не хватит, — сказала Ксения, — остынь!

— Остыну, когда эти крысы в трупы превратятся, — прорычал Мациевский, — что мне, делать вид, что я ничего не видел? Девочку убили, а мы сопли здесь жуем!

— Сказала, остынь! — более властным тоном повторила Ксения. — Если быстро толкаешь, оно быстрее двигается, а нам нужны осторожность и терпение. Наша первая задача — остановить Охотницу. Кате Кирсановой мы уже не поможем, но нужно сделать всё, чтобы её смерть не стала напрасной! Она погибла, чтобы люди знали правду, и мы не должны её подвести.

Рауш фыркнул.

— Да как мы остановим Охотницу? — спросил Рауш. — Мы даже не знаем, кого искать. Или вы думаете, что это Урусова?

Ксения хитро улыбнулась.

— Да нет, — сказала она, — я много раньше могла догадаться. А теперь поняла окончательно. Просто подумайте, кого пустят на конференцию без особых проблем?

Рауш развел руками.

— Боюсь, что не понимаю.

— Ну тогда позвольте сделать вам сюрприз, — сказала Ксения, направляясь к выходу.

— О ком бы вы ни говорили, я с вами, — произнесла Наташа, приподнимаясь на подушках.

Авалова посмотрела на неё, как на безумную.

— Ошалела? — честно спросила она. — И думать забудь.

Ты уже сделала всё, что могла, и даже больше.

Наташа недовольно надула губы.

— Вы что, меня оставляете здесь? — буркнула она. — Одну? А если они решат меня здесь и пришить? Кто мои бренные останки будет собирать?

— Не волнуйся, — усмехнулась Ксения, — ты у них сейчас не в приоритете. Мы отправляемся не на воскресную прогулку, но если дело выгорит, то мы вернемся, и ты нас встретишь холодным шампанским.

Наташа устало бухнулась головой на подушку. Ирония — это всё, что им оставалось. Безусловно, Ксения права, хватит с неё погонь и перестрелок. По крайней мере на сегодня.

* * *

В Борисфене шёл протест. За кого? Против кого? Это никому не было понятно, и надо сказать, что менее всего это было понятно тем, кто находился на этой площади.

Непонятно это было и Президенту Республики, которая ехала на торжественное открытие международного саммита по североевропейскому транспортному коридору, рассматривавшегося как новая веха в истории Понти́и. Зажатое меж великих держав, это государство никогда не могло определиться в своей идентичности, постоянно примыкая то к одному лагерю, то к другому в зависимости от того, какой лагерь предложит больше бенефиций. И вот сейчас у Республики появился шанс выйти на новый вектор развития. Прекратить разрываться меж двух лагерей, но предложить третий, особый путь. Саммит должен был стать началом этому.

А теперь эти протестующие? И все планы рушатся. Нет, безусловно, она должна провести саммит, должна несмотря ни на что.

Кортеж ехал по широким проспектам столицы, построенным ещё во времена Советов. Гвалт голосов протестующих рвался сквозь бронированные стекла лимузина, хотя кортеж двигался не по центральным улицам, движение во многих районах было перекрыто. Транспорт пускали в объезд, а на каждом перекрестке дежурили офицеры милиции в наглаженной парадной форме. На фоне дыма на центральной площади это выглядело фантасмагорией. И всё же Президент была рада, что у неё хватило здравого смысла прислушаться к совету начальника ГУР Соколовского и не переносить сроки саммита, это было бы ещё хуже и только пошатнуло бы её положение. Соколовский был профессиональным чекистом, вскормленным ещё старой советской школой, а также человеком честолюбивым и с грандиозными амбициями. Президент успешно использовала эти его качества.

Кортеж подъехал к гостинице «Ориенталь» точно в назначенное время. Президент знала, что существуют еще три подставных кортежа, они будут наматывать круги ещё двадцать минут, в целях безопасности.

Гостиницу на период проведения саммита выселили. Естественно, Президент предпочла тот, другой вариант, но опять же последовала совету Соколовского не проводить саммит в пансионате в Кранцберге, поскольку события в этом городе явно принимали странный оборот. К тому же нужно было показать, что она держит ситуацию под контролем. Несколько распоясавшихся хулиганов, это не смертельно.

В гостинцу Президент вошла, окруженная кольцом охраны. Её многочисленные помощники и несколько членов Верховного совета тоже шли в сопровождении.

Минуя гостиничный холл, обычно наводненный туристами, процессия прошла в роскошную переговорную, отделанную мрамором, где охрана дала им некоторую свободу. Переговорная была уже заполнена высокопоставленными представителями разных государств: Великоруссии, Франции, Китая, Испании, Германии, Европейского союза и многих других. Не все из них были ярыми сторонниками идеи конференции, однако все они страстно хотели высказаться, особенно по вопросу транспортного коридора. Для Президента это был центральный вопрос, ибо от итогов конференции зависело, пойдет ли транспортный коридор через Понти́ю или южнее. Один удар они уже пропустили, когда просочилась информация, что по морским транспортным линиям погибший при весьма странных обстоятельствах Арсенюк перевозил наркотический препарат, которым одурманивали юных девочек. Второй ошибки ей не простят.

Высокий чиновник из Европейской комиссии — испанец Патрисио Фуэнтес — заметил её первым. Вдвоем с генералом Соколовским они что-то оживленно обсуждали, но прервали свою беседу, встретившись взглядом с Понти́йской руководительницей.

— Госпожа Президент, — обратился к ней европейский чиновник с легким испанским акцентом, — я рад приветствовать вас, для нас большая честь присутствовать на подобном высоком собрании.

Произошел краткий обмен рукопожатиями.

— Благодарю, — сухо произнесла Президент. Это честь и для меня. Я безмерно рада, что вы приняли приглашение. В конце концов, мы все заинтересованы в более глубокой интеграции на континенте. Надеюсь, ваша поездка была не очень утомительной?

Фуэнтес покачал головой.

— Нет, — мягко сказал он, — путешествие было коротким и необременительным, а ваше присутствие делает мой визит ещё приятнее.

Президент отвесила легкий поклон.

— О, на самом деле это очень редкий случай, когда лицу всё же позволено покидать свою резиденцию, — вступил в разговор Соколовский, — президентская резиденция — это своего рода тюрьма. Не находите? Я, например, не могу представить себе, чтобы мои обязанности требовали постоянного присутствия в одном месте. Это так утомительно.

Президент всегда удивлялась какой-то всегдашней необычности Соколовского. Особенно её всегда поражало лицо. Оно было хищным и узким, с пронзительными глазами. Идеальная выправка, благодаря которой форма на нем не висела мешком, выдавала в нём несколько поколений профессиональных военных.

Президент сумела выдавить из себя улыбку, чтобы поддержать разговор.

— Это необходимое мероприятие, — сказала она, — и я верю, что ваше присутствие здесь говорит о стремлении сделать все возможное для блага континентальной интеграции.

— Это так, — согласился гость, — однако нас несколько обеспокоили эти… протесты.

Президент нахмурилась.

— Не стоит их переоценивать, — бросила она, — да, есть какая-то толпа недовольных,