Князь Вольдемар Старинов. Книга вторая. Чужая война - Сергей Садов

— Вы говорили, что вам нужны деньги… — Рутерн, похоже, пришел к какому-то выводу и теперь решил взять тайм-аут и обдумать новую ситуацию. — Я принес первый взнос, собранный купцами, — безвозмездный дар. Для вашего скорейшего утверждения в законном статусе.

Володя и Рутерн одновременно хмыкнули, понимая цену «безвозмездности» этого дара.

— Передавай им от меня благодарность, — чуть кивнул Володя.

— Всенепременно, ваше сиятельство. Будут какие-то еще пожелания?

— Если можно… — Володя выдвинул ящик стола и вытащил бумаги. — Это долговые королевские векселя. То, что выделил мне его величество. Не люблю оставаться должен, тем более королю.

— Я понял. Перешлю ваши долговые расписки в столицу, и там их оплатят.

— Благодарю.

Рутерн поднялся, за ним поспешно вскочил и Осторн.

— Милорд, если позволите, я хотел бы повидаться с доч… — Купец осекся, потом вздохнул и закончил: — С маркизой.

— Конечно, тебя проводят…

Когда оба купца вышли, Володя устало провел рукой по лбу, потом пощупал рубашку… хмыкнул.

— Винкор…

Секретарь, вошедший в кабинет сразу после ухода купцов, посмотрел на него:

— Да, ваше сиятельство?

— Попроси служанку принести мне чистую одежду сюда… Вся рубашка мокрая… Этот разговор вымотал больше, чем любое сражение — хоть выжимай…

— Передам. Еще распоряжения будут?

— Будут. Заведи наконец себе помощника — вижу ведь, что не успеваешь везде, а дальше твои обязанности будут только расти.

— Конечно, милорд. Обязательно.

На следующий день состоялся новый разговор с купцом, правда, не такой выматывающий, в более непринужденной обстановке. В основном обсуждали детали тех вопросов, по которым расхождений не было.

— Уважаемый Рутерн, я герцог, а не председатель купеческой гильдии. Потому не рассчитывайте, что я буду отстаивать ваши интересы в ущерб благородным.

— Я понял вас, ваше сиятельство. Прошу прощения.

— Я рад, что мы поняли друг друга.

Спокойное время закончилось через четыре дня, когда Володя наблюдал за тренировочным боем одного батальона полка против другого. К нему подскочил запыхавшийся гонец из замка.

— Что-то срочное?

— Да, милорд… — солдат замялся. — Пришел ответ от Игранда Тиндона…

— Вот как? Раньше, чем я ожидал. И где же наш парламентер? Отдыхает?

Солдат опустил голову:

— Вам лучше это увидеть, милорд…

Володя тут же вскочил на коня.

Двор замка поразил его тишиной. При виде князя все отводили глаза…

Володя ворвался в полный людей зал. Молчаливые солдаты расступились, давая возможность пройти. Князь словно грудью налетел на стену… Смертельно побледнел, отшатнулся, кулаки против воли сжались. В зале воцарилась мертвая тишина.

— Что же ты наделал, парень? — прошептал Володя, глядя на голову своего посла, лежавшую на столе.

Как ни странно, гнева не было… вообще не было никаких чувств. Володя узнал это свое состояние, которое появлялось в минуты наивысшего напряжения или смертельной опасности. Думал, уже забыл это ощущение, а ведь раньше жил в таком режиме… Утомительно… Зато спасало от воспоминаний. Вот и сейчас чувств не осталось, только обостренный до предела разум, просчитывающий ситуацию с точностью и скоростью компьютера.

— Милорд… Тут еще письмо…

Володя покосился на бумагу:

— Неинтересно. Ответ мы уже получили… Конрон!

— Да, милорд?!

— Завтра выступаем. Объяви людям.

— Хорошо… На Игранда?

Князь обернулся. Конрона от этого пустого и холодного взгляда бросило в дрожь. Князя словно не задело произошедшее. Абсолютное спокойствие, будто он каждый день видит головы своих послов.

— На графство Иртин. Не вижу смысла менять уже разработанные планы.

— Но…

— Графство Иртин сейчас единственный источник необходимых ресурсов для мятежников. И оно единственное, которое еще сопротивляется. Как только мы разберемся с ним, у Игранда не останется ни денег, ни людей, ни других возможностей продолжать мятеж. Выступаем завтра утром. Не заставляй меня повторять, Конрон!

Спорить не рискнул никто.

Новости по замку распространялись с быстротой молнии. Когда Володя зашел в комнату к пленникам, те, судя по всему, уже знали о «подарке», который прислал старший сын бывшего герцога. При одном только взгляде на вошедшего князя Ульмар сжался и инстинктивно заслонил собой семью. Находящаяся здесь же графиня подняла руку, словно пытаясь закрыться, хотела что-то сказать, но не осмелилась. Аника решительно вскинула голову, но была тут же отодвинута матерью.

— Милорд! — в комнату ворвался граф Танзани. — Я приказал усилить караулы тут, а то солдаты… — Он увидел лицо князя и осекся. — Милорд, герцог должен быть доставлен в столицу! Ты слышишь меня?!

— Володя! — сзади кто-то подскочил и обхватил его за пояс, чье-то лицо уткнулось в спину.

Володя вздрогнул… медленно вернулись чувства, исчез холод… Аливия выскочила вперед и еще крепче вцепилась в него.

— Остановись, — прошептала она, давясь слезами.

— Ленка… Ты чего?

— Пусть Ленка! Пусть, только вернись! Я не хочу больше видеть тебя таким! Не хочу! Давай вернемся на остров! Только не становись таким снова… не хочу… не хочу… не хочу…

— Ты… — Володя моргнул. Потом осторожно опустился на колени и обнял девочку. — Сестренка…

Аливия уткнулась ему в плечо и разревелась. Рядом облегченно вздохнул граф Танзани. Володя подхватил девочку на руки и поднялся. Глянул на Ульмара.

— Вы воспитали достойного наследника… — развернулся и вышел.

Рядом пристроился граф.

— Я, глядя на ваше лицо, испугался уже, что вы убьете в комнате всех.

Володя сбился с шага, а потом замер, чуть повернул голову.

— Убью? — Он вздохнул. — Вы меня совершенно не знаете. Я не собирался делать такую глупость. Я не знаю, чего добивался Игранд, когда прислал голову парламентера. Может, хотел вывести из себя, чтобы ошибок наделал. Только напрасно. Мои учителя давно заметили, что в моменты опасности или потрясения я становлюсь совершенно спокойным… Исчезают все чувства. Я не могу испытывать ни гнева, ни страха, ни отчаяния… ни радости.

— Но Аливия…

— Да. — Володя прижал девочку к себе покрепче. — Я в таком состоянии долго прожил… Я ее в таком и встретил. Поверьте… очень тяжело не испытывать каких-либо чувств.

Володя давно уже ушел, а граф все смотрел ему вслед.

— Теперь понятно, — пробормотал он. — Если эта девочка сумела тебя разбудить… Горе тем, кто попробует причинить тебе боль через нее…