Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

заготовок и добиться выполнения годового плана хлебозаготовок во что бы то ни стало. 2. Усилить борьбу со всякими прямыми и косвенными способами повышения конвенционных (договорных — Ю. Ж.) цен. 3. Решительно устранить конкуренцию между государственными и кооперативными заготовителями… 4. Продолжать нажим на кулаков — действительных крупных держателей товарных излишков хлеба, проводя этот нажим исключительно на основе советской законности, в частности применив на практике в отношении отдельных злостных элементов — из числа владеющих излишками в две тысячи и более пудов товарного хлеба (а не 50–60 тысяч пудов, как полагали изначально — Ю. Ж. ) — статью 107 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующие статьи украинского кодекса, но ни в коем случае не задевая этим и подобными им мерами середняцкую часть крестьянства»579.

Следовательно, ни о каком смягчении методов хлебозаготовок речь не шла. Они должны были продолжаться, опираясь на существующее законодательство.

Молва о происходившем в стране, о содержании директивных писем ЦК неизбежно распространялась, позволяя предположить, что в партии возобновилась борьба. На этот раз между недавними союзниками — центристами и «правыми». И теперь явно берет верх группа Сталина, а Бухарин и Рыков проигрывают.

Однако слухи долгое время оставались лишь слухами до объединенного пленума ЦК и ЦКК, прошедшего с 6 по 11 апреля. Резолюцию которого «О хлебозаготовках текущего года и об организации хлебозаготовительной кампании на 1928/29 год» опубликовала «Правда» 12 апреля. Вроде бы подтвердившую проигрыш Бухарина, не так уж и давно выдвинувшего обращенный к кулакам и зажиточным крестьянам лозунг «Обогащайтесь». Проигрыш и Рыкова, всячески пытавшегося оградить ту же часть крестьянства от любых принудительных мер, противоречащих НЭПу.

Именно резолюция пленума открыто поведала о происходящем. «После третьего, хорошего в общем урожая, — отмечала она, — хлебозаготовительная кампания текущего хозяйственного года натолкнулась на ряд затруднений, одно время грозивших вылиться в общий народнохозяйственный кризис…

Эта экономическая обстановка неразрывно была связана с своим социально-классовым выражением. В связи с дальнейшим расслоением деревни она дала возможность кулачеству, удельный вес которого возрос, хотя главная масса хлеба и не находилась в его руках, использовать свои позиции на рынке и оказать вместе с частником довольно значительное влияние на всю рыночную конъюнктуру…

Чтобы парализовать угрозу общехозяйственного кризиса и обеспечить не только снабжение хлебом городов, но и отстоять взятый партией темп индустриализации страны, ЦК должен был принять ряд мер, в том числе и экстраординарного порядка», включив «извлечение части деревенских накоплений в денежной форме».

Так объяснив причины применения принудительных мер, резолюция как бы между прочим сообщила о более важном. Оказалось, что директивные письма, и требовавшие использовать такие меры воздействия, были утверждены узкой группой лиц. Только членами ПБ. То ли всеми девятью — Бухариным, Ворошиловым, Калининым, Куйбышевым, Молотовым, Рыковым, Рудзутаком, Сталиным, Томским, то ли незначительным большинством, заставившим подчиниться меньшинство, «правых» — Бухарина, Рыкова, Томского.

И вот теперь, но опять же не вся партия, не съезд или конференция, а лишь члены ЦК и ЦКК, да еще и задним числом, одобрила происходящее: «Объединенный пленум ЦК и ЦКК считает, что без проведения этих и подобных им мероприятий не могли быть устранены серьезнейшие затруднения в области заготовки хлеба. Объединенный пленум одобряет поэтому целиком и полностью линию Политбюро, данную в директивных письмах от 6 января и 13 февраля сего года по вопросам хлебозаготовок».

Резолюция привела и свидетельство положительного результата применения экстраординарных мер. «За три месяца текущего года, с 1 января по 1 апреля, — утверждала она, — удалось заготовить на 110 млн пудов больше, чем за тот же период прошлого года, т. е. почти полностью наверстать потерянное, причем заготовки за 9 месяцев всех культур составляют 644 млн пудов против 617 млн пудов прошлого года».

Вместе с тем, резолюция констатировала улучшение не только самих хлебозаготовок, но и партийной работы, благодаря чему, как следовало понимать, последовало «ослабление роли и влияния кулачества, оживление работы среди бедноты и повышение авторитета советской власти среди основных масс крестьянства, несмотря на известное недовольство верхушечного слоя середняков (так были названы те, кого прежде именовали «зажиточными» — Ю. Ж.), в особенности в связи с имевшими место извращениями и перегибами (выделено мной — Ю. Ж.)».

Явно делая реверанс перед Бухариным и Рыковым, резолюция указывала: «Эти извращения и перегибы… подлежат самой категорической отмене и партия обязана объявить им самую решительную борьбу (выделено мной — Ю. Ж.), ибо они грозят дать значительный отрицательный как экономический, так и политический результат. Сюда относятся все методы, которые, ударяя не только по кулаку, но и по середняку, фактически являются сползанием на рельсы продразверстки».

Не ограничившись тем, резолюция добавила и положение, принадлежавшее, несомненно, Бухарину, а не Сталину: «Лозунг 15-го съезда партии “развивать дальше наступление на кулачество” осуществим лишь на основе новой экономической политики, являющейся единственно правильной формой сочетания крупной социалистической индустрии и мелкого крестьянского хозяйства».

Так чья же позиция из тех, кто и готовил резолюцию — Сталина, Молотова, Микояна или Бухарина, Рыкова580 — возобладала? Слишком уж было похоже на то, что пока хоть какого-то компромисса достигнуть так и не удалось.

2.

Зиновьев не мог не прочитать эту двусмысленную резолюцию. А прочитав, наверняка загорелся желанием как можно скорее получить ту самую информацию, которая и позволила бы ему разобраться в политическом ребусе. Пока же он должен был понять лишь одно: начало происходить то, что может круто повернуть курс влево. А потому нельзя исключить, и его судьба может измениться. Ведь всего каких-нибудь пять месяцев назад его исключили из партии за отстаивание той самой линии, которая, судя по всему, сейчас начинает торжествовать.

И в такое время он прозябает в глухой Калуге вместо того, чтобы в Москве общаться со старыми товарищами, которые наверняка знают все. Скажем, со Сталиным. Но тот вряд ли захочет принять его. Или с Бухариным — с ним Григорий Евсеевич виделся перед самой высылкой, только не знал наверняка, а мог лишь предполагать, что их беседа не останется тайной.

«В ночь с понедельника на вторник (с 9 на 10 января — Ю. Ж.) — доносил Бухарин, — у меня был четырехчасовой разговор с Каменевым и Зиновьевым, о главных моментах которого сообщаю членам ПБ.

Оба, и Каменев, и Зиновьев, производят впечатление людей, переживших кораблекрушение. Они признают, что совершили большую политическую ошибку (формулировали так: “Мы принимали ваши маневры за эволюцию в сторону кулака) и организационную (“дело дошло до второй партии, ее зародыши или элементы уже были налицо”). Оба заявили, что теперь “эмпирически доказано, что при нашей системе пролетарской диктатуры невозможна не только вторая партия, но и