Тучи идут на ветер - Владимир Васильевич Карпенко

Чем больше Борис узнавал неполадок, тем легче делалось на душе. Лучше болезнь застать на пороге, нежели она притопает в горницу. Сцепив руки, отвалился к стенке. Свет сверху четко вылепил надбровные дуги, крутую горбинку носа, скулу. Настроение его выдавали ноздри…

— Боюсь, с такой дисциплиной в эскадронах кадеты нас голыми руками заберут. Они формируются усиленно; не слезают с коней, днями рубают лозу в тальниках. На каждом шагу лагеря, лагеря… А мы гульбища устраиваем, ручкаемся со скрытой контрой, шарим по закромам у такого же обездоленного, как и сами…

Задержал помощника. Выговорил ему отдельно, без свидетелей:

— Семен Михайлович, не выполняешь моего приказа… Сведения о состоянии полка ты должен регулярно отправлять в штаб бригады. Я не хочу краснеть…

Оставшись один, Борис сел за приказ. Накопилось всякого; хотелось втиснуть в бумагу все. К восходу солнца выбелил на отдельном листке:

«Приказ № 34.

По 1-му Крестьянскому Социалистическому карательному кавалерийскому полку от 27 августа 1918 г.

§ 1.

Мною замечено, что бойцы вверенного мне полка устраивают ночью с гармонией увеселительные гульбища, что устраивать бойцам в это время последнее непростительно, недопустимо и стыдно…

§ 2.

Мне донесено, что бойцы 6-го эскадрона вверенного мне полка братаются с противником, который хитрит, как лиса, и норовит на какие бы то ни было уловки завлечь к себе, а тем временем нанести неожиданный удар.

Товарищи, вы уже, как нестрадавшие борцы от этих извергов, тиранов, которые стащили свои золотые и серебряные погоны, и теперь же идти и ловиться на ихнюю удочку, если это делается по своему недоразумению, а если это делается с целью, то нет места тому в наших рядах нестрадавших и измученных в борьбе, и которые буду-т бороться за трудовой народ до конца своей жизни. Я сам борюсь с начала революции и думаю, что и другие, которые также борются, не допустят этого братания, а если кто не хочет, то пусть сдает в полковой арсенал данное ему трудовой армией оружие, а сам пусть отправляется, куда ему заблагорассудится.

Не перечитывая, лицом вниз упал на хозяйскую кровать. Забыл погасить давно ненужную лампу.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В сентябре генерал Денисов — командующий Донской армией — повторно двинул войска на Царицын. Основной удар пришелся в слабый стык котельниковцев с частями Ворошилова. К концу месяца донцы глубоко вклинились в оборону. Пали железнодорожные станции Гнилоаксайская и Абганерово. Считанные версты оставались до Сарепты — южного пригорода Царицына. Офицеры с высот уже наблюдали в бинокли за дымящимися заводскими трубами; на изгибах слепила глаза под осенним солнцем Волга.

Котельниковцы и Сальская группа, по-прежнему стоявшие на водных рубежах Сал и Курмоярский Аксай, оказались отрезанными от Царицына.

Кавалерийский полк вел бои с казачьей конницей. Донцы не наваливались крупными массами, действовали ощупкой, малыми подразделениями. Вновь сформированные сотни, из старших возрастов и зеленой куги, офицеры побаивались сразу вводить под клинки думен-ковцев, натаскивали на пехоте.

Ни свет ни заря в Ильинку явился Шевкопляс. У конников он бывал редко. Бойцы привыкли к тому, что каждый его приезд связан с каким-нибудь известием. Не ошиблись и в этот раз. От ворот, увидев Думенко возле коновязи, замахал бумажкой.

Продувая скребок, Борис подумал: приказ Военсовета СКВО о разворачивании полка в бригаду. Со дня на день ждал его. Знал, начальником бригады послан на утверждение он, но все же где-то в глуби шевелился холодок…

— Магарыч, Думенко! — Шевкопляс тяжело слез с седла. — Не вижу улыбки, конник. Труби построение, сам прочитаю твоим орлам. Нехай своими ушами услышат дорогой всему трудовому люду голос…

Нет, не приказ.

На церковной площади перед плотно сбитыми в общий строй эскадронами Шевкопляс зачитал телеграмму Пред-совнаркома Ульянова-Ленина: «Реввоенсовету Царицынского фронта. Передайте наш братский привет героической команде и всем революционным войскам Царицынского фронта, самоотверженно борющимся за утверждение власти рабочих и крестьян. Передайте им, что Советская Россия с восхищением отмечает геройские подвиги коммунистических и революционных полков Худякова, Харченко и Колпакова, кавалерии Думенко и Булаткина, броневых поездов Алябьево, Военно-Волжской флотилии Золотарева. Держите красные знамена высоко, несите их вперед бесстрашно, искореняйте по-мещичье-генеральскую и кулацкую контрреволюцию беспощадно, покажите всему миру, что социалистическая Россия непобедима!»

Возвращаясь в штаб, у ворот они придержали коней.

— Чего затоптался? Въезжай… Сам на магарыч набивался.

— Кой там! — отмахнулся Шевкопляс. — Федора ночью в Царицын отправили. Подштопают малость, да пооботрется там по штабам. Аппендицит схватил — клиника нужна. Как видишь, и штабу догляд требуется.

Протягивая руку, каким-то вялым вдруг голосом сказал:

— К мартыновцам правлюсь. Надо Ковалева в курс дела ввести. Мало чего со мной может приключиться.

Он оказался провидцем. К вечеру этого же дня у сальского железнодорожного моста его ссадил с седла вражеский осколок. Рана пустяковая, в мякоть, но много сошло крови.