Античный чароплёт. Том 2 (СИ) - Аллесий

четвероногая… В нём течёт кровь не только обычных лошадей, но и ратши. Красавцев-коней, созданных по легендам самим Хайгривой. А уж он, хе-хе, в лошадях разбирается. Так вот, ратши мало того, что обладают огромной выносливостью и красотой, так они умеют ещё и скакать по воде, правда, не особо долго. А главное — они полуразумны. Лошади и сами довольно умные. А уж этот скакун и вовсе, уверен, понимает некоторые слова. И очень умён для животного. Именно поэтому он такой разбалованный. У Раджи не так много таких: десятка два-три. И к ним относятся очень хорошо. Но магам позволяется вести себя с этими дорогущими созданиями довольно вольно.

Снарядив, кажется, смирившегося со своей судьбой жеребца взятыми в инвентарь сумками, я вскочил на него и отправился в нужную сторону. Мы и так слегка отстали. К счастью, не критично. Я до этого слегка опережал план. Эх, что бы сказали в Шумере, если бы увидели абгаля, разъезжающего верхом, словно дикий скиф? Впрочем, с учётом моей репутации босоногого дикаря, все бы просто махнули руками, а про меня добавилась бы ещё одна байка среди дворян и магов, благо меня вообще в кругах высшего сословия Империи не особо любили, сколько себя помню.

Потянувшася дорога не принесла ничего особо нового. Иногда встречал повозки и группы беженцев, но едва ли такие встречи были частыми. Даже передвижения крестьян между деревнями или местечковые поездки пока что происходили в этих местах чаще. Что, впрочем, ненадолго. Война бежит, я уверен, за мной по пятам. Пройдёт неделя максимум, как дороги заполнятся людьми, уходящими с севера. Думаю, где-то там, пока ещё далеко, начались уже бои. Пока что между стражей разных мелких городков, местными жителями и передовыми отрядами эмушитских рейдеров. Большие армии быстро не двигаются. Но война уже идёт. Она просто не вошла в горячую и активную фазу.

Однако случилось и кое-что примечательное. На вечернем привале я сумел закончить кое-какую важную работу. Следуя всем инструкциям и наставлениям Абтармахана, которые я оформил в своей виртуальной книге отдельным разделом, мне удалось наконец закончить вырезать посох для Шак’чи. Яблоня — не то дерево, по которому удобно резать. А я в этом отношении вообще ни разу не мастер. Приходилось когда-то заниматься чем-то подобным, но редко. В частности, кое-что мне иногда требовалось вырезать, ещё будучи рабом. Тем не менее, работа моя была выполнена хоть и без должного опыта и умения, зато крайне старательно и тщательно, благодаря чему получилось довольно неплохо.

Бхудживан-кии-Бхавана включала в себя методики, которые можно было отнести к артефакторике. Своеобразной, правда. Здесь, как и во многих практиках Храма Тысячи, прослеживались корни шаманов и их искусства. В частности — наследие шаманских амулетов, тотемов, оберегов. Посох, в общем-то, как раз и был эдаким тотемом. Точнее, чем-то отдалённо похожим на тотем. Мне сложно было определить, ведь шаманом я был ровным счётом никаким. Это больше к покойному Хорану. Он бы мог, я думаю, как пояснить немало из того, чем я занимался, так и открыть для себя много нового. Но он мёртв. И я совершенно не жалею, что убил этого урода.

Касательно же сделанного недоартефакта, то достаточно гладкая, хотя и слегка искривлённая поверхность была покрыта рунами и несколькими дорожками вязи. Или узора скорее. Эдакие косички. Я пропитывал посох специальными составами, которые дал мне Абтармахан. И, думаю, теперь можно завершить его. А сделать это очень просто. Нужно, чтобы Шак’чи погрузился в этот аналог переноски.

— Ну, чего переминаешься? — вздыхаю, смотря на обезьяна. — Давай. Для тебя это точно не первый раз.

Дух медленно подплыл по воздуху к своему будущему вместилищу, провёл руками-лапами рядом с поверхностью дерева. Его пальцы сжались на появившемся в руках пламени. Огонь начал медленно сходить на нет. Свечение пропадало. И вот уже обезьян держит призрачный аналог моей работы. Не сказал бы, что они идентичны. Но очень похожи. Очень.

Шак’чи думал недолго. Моргнув, он словно бы прыгнул вперёд, обращаясь волной пламени. Изгибаясь и сжимаясь, переливаясь оттенками разных цветов, он втянулся в дерево. В основном в его огне преобладали красные, оранжевые, жёлтые цвета. Были синие и зелёные всплохи. Самый центр волны отливал белым. Когда он втянулся в посох, я сразу же это почувствовал. Предмет стал словно бы незримо тяжелее. Навершие, сделанное в виде не особо детально вырезанной обезьяны, замерцало красным. Косички узоров и руны почернели. Пошёл дым. Дерево нагрелось до температур, которыми никак не могло обладать. Любой деревянный предмет должен был бы вспыхнуть и осыпаться пеплом. Мою руку обжигало, а посох буквально горел изнутри. Реально горел! Почерневшие руны окрасились красным, затем жёлтым, оранжевым, белым. Казалось, что под тонкой древесной шелухой пылает настоящее солнце. Я сжимал древко изо всех сил. Чувствовалась чудовищная боль от обгорающей плоти. Жар опалял лицо и сушил выступившие слёзы. Но, наконец, всё начало стихать. Белое раскалённое пламя меркло, сменяясь всё более тусклыми цветами. Уходя куда-то глубоко к самой сердцевине получившегося тотема. Я уверен — где-то глубоко внутри тепло осталось. Я буквально ощущаю, как что-то там пульсирует, то нагревая, то остужая дерево в моих руках. Оно вернуло себе прежний светлый оттенок, оставив лишь почерневшие угольные узоры рун, вырезок, обгоревшее навершие обезьянки и чёткий отпечаток моей ладони, которую с трудом удалось разжать.

Боль была адской. Рука не прогорела до костей, но сильно обуглилась и пропеклась. Фактически, если бы я заранее не кинул небольшое онемение на этот участок тела, то вполне мог бы потерять от боли сознание. К сожалению — так было нужно. И больше, чем уже сделал, воздействовать на себя чарами было нельзя. К счастью, я предполагал как раз что-то подобное, поэтому мне хватило ума заготовить среднее исцеление. Слово-активатор прорычать сквозь сомкнутые от боли зубы я сумел только со второго раза. Приятное тепло и прохлада, разлившиеся на месте страшного свежего увечья, каплями бальзама упали на опалённый болью разум. Постепенно напряжение, сковавшее всё тело, стало отпускать.

Очищение Инанны легло следом за средним исцелением. К сожалению, общие исцеления больше от ран. Они не для регенерации тканей, а для восстановления целостности. Среднее исцеление без серьёзных проблем может восстановить перемолотую в кашу ногу. Но не может и наполовину отрастить отрубленную. Тут уже в ход идут другие целительные чары. И таких случаев много. Большинство магов Шумера владеют общими исцеляющими чарами. Но это не делает их целителями. Мне из раздела целительства известно