Античный чароплёт. Том 2 (СИ) - Аллесий

порядка двух десятков заклинаний. Владею едва ли половиной из них. И при этом это намного больше, чем может подавляющее большинство моих товарищей по Гильдии. Тем не менее, рука стала выглядеть куда здоровее. А Очищение Инанны точно должно было остановить возможные воспалительные процессы. Теперь же…

Достав здоровой рукой из инвентаря небольшую глиняную бутыль, я вытащил зубами крышку и обильно полил на руку, которая уже не выглядела так, будто её только что обглодали и затем сунули в костёр, чтобы прижечь раны. На ладони были жуткие впадины, на пальцах появившийся слой кожи и вовсе обтягивал голые кости. Многие сухожилия перестали существовать или были пережжёными в каких-то местах, отчего рука мне никак не подчинялась. После среднего исцеления восстановилась только подвижность мизинца. Но любое движение, даже несмотря на онемение, причиняло жуткую боль. Не выдержав, я снова кинул исцеление. На этот раз — малое. Зелье стало с шипением впитываться в руку, поэтому я вновь начал его лить. В бутыльке, содержавшем до момента, когда я его достал, едва ли половину своего объёма, содержимое окончательно закончилось, упав на мерзкую розово-красную плоть последними каплями. Сильно лучше выглядеть рука не стала. Но вместо непонятного жутко болящего нечто появилось нечто, обтянутое сухой кожей. И мало что чувствующее. Могу сделать предположение, что боль шла от нервов, которые остались в повреждённой плоти в глубине, а теперь, когда те участки восстановились, болеть особо нечему: всё, что должно болеть, нервов лишено. Поэтому я мало что чувствую. Тем не менее, приятного мало. Да и подвижен всё ещё только мизинец, который больше напоминает сухого костяного червя.

Вздохнув, я сел на землю. Многострадальный посох был отложен в сторону. В руке появилась бутыль с вином. Часть содержимого полилась в пустую тару из-под зелья. Туда же отправилась щепоть соли. Получившийся раствор был тщательно взболтан, чтобы смешался с остатками целительной жидкости. После этого из инвентаря был извлечён отрезок ткани. Дорогая и тонкая. Плевать. Ткань была тщательно пропитана получившимся составом, после чего мокрой тряпицей была замотана повреждённая кисть. В довершение всего я постарался как мог ускорить ток праны в организме, после чего достал из инвентаря порцию еды ещё с дворцовой кухни. Она была всё ещё горячей, благодаря чему я мог насладиться пищей. Насколько это было возможно в той ситуации.

Время до заката пришлось провести на месте тогдашнего привала. Не сказать, что я много потерял. Но вместо предполагаемых лишних двух часов пути пришлось обустраивать более основательную стоянку в том месте, которое имелось. Периодически я начитывал малые исцеления и сразу же кидал их на руку. Повязка уже давно высохла и слиплась, отчего даже стала слегка фиксировать кисть руки, которая активно чесалась. Что поделать? Приходилось терпеть.

Заснуть из-за ощущений от активно регенерирующей конечности было сложно, поэтому большую часть ночи я провалялся в полудрёме и беспокойном сне. Наложить онемение было нельзя: потом будут проблемы с подвижностью руки. Максимальный эффект в плане исцеления получался, когда я ускорял ток праны и накладывал заклинание. Последствия всего этого регенерационного марафона тоже имелись: бессонница и зверский голод. Кажется, конь вздрогнул, когда я наутро прошёлся по нему взглядом. Терпеть не могу эту лошадь: его ведь ещё и чистить надо иногда. Подстилку ему класть, накрывать, чтобы ночью не замёрз… Честно говоря, когда мы путешествовали с Абтармаханом и Абхилашей, всё было несколько проще. Гречанка занималась немалой частью ухода за животными. Да и любили они её куда как больше, чем даже меня, не говоря уж о вредном храмовнике. Когда же я был в составе большого отряда, такими делами и вовсе занимались джунуюдха. Эх…

Так или иначе, но наутро рука уже выглядела более-менее нормально. Болезненно худая и бледная, посылающая мне неприятные ощущения от каждого движения, она как минимум слушалась и ощущала прикосновения. Хотя лёгкое онемение, слабость и плохая моторика всё равно остались. Думаю, ей ещё не меньше пары дней восстанавливаться. Это если ей заниматься. Если нет — то неделю-две минимум.

Тем не менее, будучи в неплохом настроении несмотря на плохой сон, я продолжил свой путь. Собственно, до основной цели путешествия, города Ниджанга, я уже практически добрался. В середине дня миновал небольшой городок Крившу, а Ниджанга будет от него всего в дне-двух пути. Из-за этого я даже не стал задерживаться и останавливаться на постоялом дворе. Точнее, в его аналоге, который скорее всего будет представлять из себя каморку в таверне с кучей пьяных горожан. Вот уж чего мне не надо. Можно, правда, напроситься в какой-нибудь дом. Уверен, мне не откажут и обычные горожане, а уж если выбрать жилище какого-нибудь местного торговца — так и подавно. Эти люди предпочитают ездить по налаженным маршрутам, поэтому в городах обычно имеют небольшие дома и подворья. Ну, а что? В самом деле! Вот пришёл в город караван на полсотни человек. И где им всем останавливаться? В таверне? Так там мало того, что места не хватит, так ещё и влетит это всё в такую сумму, что собственный дом со складом содержать дешевле. Опять же — местные торговцы обычно приезжают больше на торговые дни, а даже если и нет, то во многих городах такие ребята не проездом идут, а останавливаются на день-два чтобы поторговать. Короче, заезжему магу дали бы местечко. Да и местные богатые горожане чародея на службе Раджи приютить за звонкую монету точно согласились бы. Но право слово — какие в этой дыре богатые горожане? Какие торговцы? Так — местные лавочники. Не к городскому же главе мне в дом идти? А коли нет — тогда я предпочту компанию деревьев и кустов. Правда, конь, кажется, надеялся на нормальные условия для себя любимого… Ничего. Перебьётся. Хотя его грустные взгляды даже меня могут рано или поздно разжалобить.

Шак’чи же, кажется, стал потихоньку осваиваться в посохе. Ментальные щупы, запущенные к навершию в виде обезьянки, позволяли передавать ему простые мысли и принимать от него такие же простые образы. Большую часть времени обезьян теперь сладко спал, а праны ему требовались сущие крохи: примерно впятеро меньше, чем раньше. Затраты маны на него и вовсе сократились раз в десять.

Кстати, мне не показалось. Сам посох действительно ощущался так, будто где-то в глубине был пульсирующий источник тепла. Приятное чувство. К тому же, этот новый инструмент обладал множеством интересных свойств. В частности, он позволял мне ограниченно управлять возможностями своего спутника. Стоило только начать дышать в такт