Холодная весна - Кэрол Тауненд

Разбудил ее звук отодвигаемой дверной задвижки. Открыв глаза, она увидела, как дверь медленно отворяется. Перед ее взором предстала чья-то широкая спина. Она тотчас же узнала обладателя спутанных на затылке темно-каштановых волос. Это был Гвионн Леклерк.

Она села в постели, поднявшись так резко, что у нее закружилась голова.

— Гвионн! Что это все значит?! Почему ты здесь? И зачем это ты запираешь дверь?!

Он приложил палец к губам и подошел к постели.

— Чш-ш-ш. Лучше, если мы будем говорить шепотом. Я извиняюсь, что мне пришлось потревожить тебя, но этот разговор нельзя долее откладывать. Я рад, что наш сын наконец-то уснул.

— Ты не должен называть его нашим сыном, даже между нами. Это очень рискованно. — Не до конца пробудившись ото сна, Арлетта помотала головой, чтобы стряхнуть с себя последние остатки дремы. — Никто не видел, как ты входил сюда? Если ты будешь так неосторожен, то, сам понимаешь, может разразиться скандал, и все, ради чего мы столько перетерпели, полетит в тартарары. Если возникнут сомнения в том, что Этьен — запомни, Этьен, — был отцом Люсьена, нам троим будет очень плохо.

Он ободряюще улыбнулся.

— Меня никто не видел. — Опустившись коленями на камышовую подстилку перед кроватью, он схватил ее руку и поднес к своим губам.

Арлетте давно не хватало альковных утех, которым они предавались в ее опочивальне в Ля Фортресс, и ее охватило желание прильнуть к нему, слиться с ним… Но так быть не должно. Ради их сына она обязана поскорее выпроводить рыцаря из спальни.

— Нам надо поговорить, — в голосе Гвионна звучали нотки умелого соблазнителя. — Мне невыносимо знать, что мы с тобою живем по одиночке, как будто в разлуке. Это путешествие далось мне очень нелегко — видеть тебя так близко каждый день и час, и не сметь коснуться даже твоей руки. Я хочу прикасаться к тебе, Арлетта. Разреши мне дотронуться до тебя.

Он говорил, и графиня чувствовала, что с каждым его словом ее сопротивление слабеет, но все же ей хватило сил отвести от себя его руки. Там, где ее кожи касались пальцы молодого рыцаря, остались белые пятна.

— Все это ради… — она старалась говорить как можно убедительнее, — ради будущего Люсьена…

— А как же я? Неужели мои желания ничего уже не значат? Разве я не вижу, как тебя тянет ко мне? Арлетта, любишь ли ты меня?

Графиня заставила себя отвернуться, но Гвионн повернул ее голову к себе, взяв рукой за подбородок. Его глаза были темными и печальными.

— Любишь, знаю, что любишь.

Кровь бросилась ей в голову, залив румянцем шею и щеки. Арлетта выдала себя. Ее воспитывали так, что она не считала свои чувства чем-то очень важным, но теперь, познав сладость греха, она не смогла сдержать их. Гвионн несколько раз помог ей в тяжелый час, и они очень сблизились телесно и духовно. Она всегда могла положиться на него и сама была готова проявить заботу о нем. Но любить? Всю жизнь ее учили прежде всего исполнять свой долг, а потом уже думать обо всем остальном.

— Я… я очень привязана к тебе, — признала она. — Ты очень добр и обходителен, ты был верным другом и очень помог, когда мне пришлось нелегко…

— А теперь тебе хорошо, и поэтому можно выбросить меня за дверь, словно половую тряпку? Так, что ли, принято у вас, у женщин? — возмутился он. — У тебя родился ребенок, наш ребенок, а его отец ни пришей, ни пристегни?.. Ты ведешь себя так, словно мы совсем чужие люди.

Арлетта ухватила Гвионна за локоть, желая, чтобы он понял.

— Как ты смеешь говорить такое?! Я — графиня, и мне приходится обращаться с тобой так же, как и с любым другим человеком рыцарского звания в моей свите. У меня нет выбора, все решено до меня, и за меня. Ради Люсьена…

Он испытующе поглядел ей в глаза.

— Я хочу тебя, дорогая, сама ведь знаешь, что я люблю тебя. Я очень хотел бы, чтобы мы стали мужем и женой.

— Как?! Ты хочешь жениться на мне?

— А почему бы и нет? Тебя все равно принудят взять себе второго мужа. Сэр Жилль уже два месяца только тем и занимается, что ведет переговоры с претендентами, все дела забросил. Я думаю, ты не захочешь снова греть постель для седого старикашки с выщипанной бородой?

Арлетта вздрогнула и жалобно улыбнулась.

— Ты и сам знаешь ответ. Не могу же я сказать, что хочу!

— Вот и прекрасно, тогда почему бы тебе не выйти за меня? Ведь ты же любишь меня? Скажи, любишь?

Арлетта смутилась.

— Иногда я и сама думаю, что да. Когда я вижу тебя, мое сердце начинает биться чаще. Это бывает всегда, каждый раз. Ни один другой мужчина не доставил мне столько счастья, как ты. Если бы ты не пришел ко мне на помощь, когда граф… Я и сама не знаю, что бы сталось со мною. Я была на грани безумия.

— Я готов заботиться о тебе до скончания дней, Арлетта. Возьми меня в мужья.

Его пальцы нежно гладили ее по щеке, любовно трепали за мочку уха, ласкали ее.

— Я не могу… Герцог не одобрит такой выбор, — наконец решилась она.

— Мы же в Бретани, на землях, которые ты получишь по праву рождения, а не в результате брачного союза. Здесь ты можешь выйти, за кого пожелаешь.

Аргумент Гвионна был весьма весомым, и оба они это отлично понимали. Герцогиня Констанция, которая правила герцогством от имени девятилетнего сына Артура, должна была проявить немалый интерес к тому, какого мужа выберет себе Арлетта, особенно теперь, когда ее отец, Франсуа де Ронсье, был только что и с большими сложностями оправдан от обвинения в государственной измене и предательстве. Но на практике графы Бретани были так же мало зависимы от своих герцогов, как и их собратья в Аквитании. Если Франсуа одобрит второй брак своей дочери с незнатным рыцарем, герцогине останется только примириться с этим, что бы она сама по этому поводу ни думала. Граф Франсуа был очень болен, но если Арлетта выберет себе мужа, который придется по нраву Элеанор и графине-бабушке, никто не посмеет и рта раскрыть, чтобы помешать этому браку.

Предложение Гвионна было для Арлетты немалым искушением. Месяц за месяцем, она привыкла любить его. Каждое утро, спускаясь в зал, чтобы принять участие в трапезе, она мечтала увидеть его лицо. Он был молод и красив, и Арлетта была уверена, что он не приготовит ей неприятных сюрпризов в первую брачную ночь. Он никогда не обидит ее. Правда, Гвионн был всего лишь рыцарем, и графини обычно не выходили замуж за людей его положения, но по феодальной табели о рангах это не было невозможно. Мужчины могли перешагнуть через несколько ступенек сразу, такие случаи уже бывали.

Он видел колебания в ее глазах и решил зайти с другого конца.

— Если ты выйдешь за кого-нибудь другого, у тебя могут возникнуть большие проблемы.