Невидимый заговор против человечества - Н. Сенченко

“Опус Деи” наращивает влияние и за каких‑нибудь 5-6 лет утверждает себя влиятельнейшей силой. В сформированном (25.02.57) правительстве опусдеисты были представлены весьма обильно: министр торговли и министр финансов, а “во главе других министерств оказались лица, связанные с этой организацией”.

С автаркией было покончено. Уже через год (в 1958) Испания присоединилась к Банку реконструкции и развития, Международному валютному фонду, Организации экономического сотрудничества и развития. Международный капитал (он же — мировое еврейство) добился цели: повязал экономику Испании своими “законами либерализма”.

Злейший враг капитала — фашизм — снова принят Западом с распростертыми объятиями. Так санкции ООН трансформировались против фашизма Испании.

В истории возвращения либерализма в Испанию осталась одна небезынтересная деталь. Как, почему, каким образом “неприметной” религиозной организации как “Опус Деи” удалось сыграть такую геополитическую роль?

А “Опус Деи” ни много–ни мало, а организация, входящая как составной элемент в “Приорат Сиона”. Последний же известен с 1099 г. и до настоящего времени как “… великий инкогнито”. В “Приорат… (или Орден…) наряду с “Опус Деи” входят (может быть, лучше являются его детищем): Бильдербергский клуб, Трехсторонняя комиссия, Европейское движение и пр. мощнейшая сила, под натиском которой пал испанский национализм (“фалангизм”), свергнут российский социализм. Кто следующий или что следующее?

История установления сионистского контроля над властью в Испании многопланова и в какой‑то степени терниста. Использования Третьего Интернационала оказалось в Испании безуспешным. Пришлось задействовать другие организации. Размещение троянского коня — “Опус Деи” — в 1928 г. было приурочено к предстоящему падению монархии. Появление лицемерного “Божьего дела” по времени совпадает с попыткой сионистов высокого ранга спровоцировать военное выступление против Испании. Л. Троцкий в адрес Коминтерна представляет (примерно 1927 г.) свои аналитические прогнозы: Испания стала “…слабым звеном в цепи мирового капитализма” и там можно установить “.власть Советов”.

Благо, к тому времени И. В. Сталин играл не последнюю роль в структурах Коминтерна и в государстве. Он счел необходимым остановить резвость Троцкого. На его письме Иосиф Виссарионович наложил резолюцию: “Этого пахана надо бы ударить чем‑нибудь тяжелым по голове”. Грубовато, но зато ясно и откровенно. Интервенции не получилось. Привлечь тогда (открыто) больше ничьи вооруженные силы было невозможно.

Позже (помимо воли Сталина), подчиняясь распоряжениям другого ведомства по линии Коминтерна, там окажутся Бела Кун и известный генерал Лукач (упорно именуемый как венгр Матэ Залка, но никак не еврей Бела Франкль) и К°.

В доведенной до катастрофы стране для международного капитала наступает форменное раздолье. Вненациональным силам остается лишь поставить последний, единственный штрих: сформировать более–менее устраивающее правительство. Но (как это часто случается в истории) неожиданно “вмешивается” в события военная составляющая испанского общества.

Однако и в этом случае мировой капитал не унывает. Об этом поведал (март 1937 г.) премьер–министр Англии Н. Чемберлен. Англия не стала разоблачать “фашистский” режим Ф. Франко. Он, Франко, став во главе бедной страны, как добросовестный националист непременно начнет восстанавливать разрушенное хозяйство. При этом — “…неизбежно обратится за помощью к Британии и… тогда наступит время действовать”.

Напомним, “действовать” в то время имели возможность (частные) еврейские банки отдельных стран, преимущественно США и Англии. Этим и объясняется этакое историческое “недоразумение”: благосклонное отношение Англии к развитию событий в Испании. Столь затянувшийся период нестабильности в Испании одновременно и разорял страну, и лишал возможности мировое еврейство активно проникать в ее экономику. Поэтому оно (мировое еврейство) не особенно расстроилось, когда затея с революцией и установлением “республиканского” строя не увенчалась успехом. Поэтому‑то, не оглядываясь на вселенские масштабы антифашистской пропаганды, Англия приветствовала участие армии “.для наведения порядка”.

Но английские политики (по совместительству — представители мировой политики) не могли предположить, что Ф. Франко окажется большим патриотом своей страны, чем прозвучало в аналитическом докладе посла Гилтона. Франко установил режим автаркии и тем самым предотвратил экономическое вторжение, планируемое мировым капиталом. В этих условиях “Приорат Сиона” был вынужден приберечь свою активность до лучших времен. И они наступили сразу же после Нюрнбергского процесса и осуждения такого тоталитарного режима, как “фашизм”.

Ф. Франко оказался один на один с сионизмом, облаченным в одежды мировой демократии, и с пострадавшими от немецко–итальянского фашизма коммунистами. Теперь, несмотря на свою осведомленность, он уже не мог “вмешаться” в “исторический процесс” не только физически, но и по моральным соображениям. Ввергать страну второй раз в братоубийственную войну не имело смысла. Возьмись он наводить порядок, и на сторону испанских либералов станет весь мир: ведь созданный Франко режим на тот момент был всемирно объявлен “фашистским” и потому признан преступным.

“Диктатор”, по большому счету, оказался в положении современных европейских монархов — царствуют, но не правят. Он, правда, ограничивал разгул демократии в стране, поддерживал порядок, требовал соблюдения социальных условий, но власть все больше перетекала к третьей силе, теперь уже, без пяти минут, первой. Первой она себя видит после “естественного” ухода (из жизни) “диктатора”. Либеральная элита умеет ждать, правда, 1974 г. показался ей тем наступившим моментом, когда страна может полностью оказаться в ее руках.

Несколько подробнее об этом периоде. Он интересен полнейшим совпадением в истории двух государств: Испании — в момент падения диктатуры и СССР — в момент краха власти КПСС. И там, и здесь — один и тот же “тайный след”. В 1974 г. (за год до своей смерти в 1975 г.) Франко лег в госпиталь. В стране замелькало слово “камбио” — перемена, как у нас — “перестройка”. Пресса, как по команде невидимого дирижера, объявила о начале “либерального наступления”, о необходимости демократизации страны, о назревшем процессе вхождения страны в общемировую цивилизацию. Появляются кинофильмы, содержание которых повторяет требования прессы: в стране необходимы перемены. Обязательных перемен требуют мгновенно появившиеся многочисленные “клубы”, общества, “кружки”, союзы. Испанское общество оказалось под прессом массированной пропаганды: “Камбио!”, “Камбио во всем!”

Через какое‑то время Франко вышел из госпиталя. В правительстве вынуждены были обсуждать “распущенность” средств массовой информации. Да, в стране поддерживалась видимость власти; всепожирающие метастазы либерализма в это время расползались по всему обществу. До полного торжества демократии оставалось совсем немного времени.

А что потом? А потом мы можем проследить на своем собственном опыте. Развал промышленности, инфляция, безработица, духовная деградация…

Созданная Эскривой духовная секта подверглась влиянию фашистской идеологии, а после войны, в 1947 г., получила в Ватикане статус секулярного католического университета. Годом раньше Эскрива устроился в Риме, стал доктором теологии, консультантом двух ватиканских конгрегаций и одним из прелатов понтифика Пия ХІІ. В 1950- 1960 гг. специфика режима Франко дала возможность структурам Opus Dei занять ведущие позиции на политической сцене Испании, заменив фашистскую фалангу, в которую входили представители высшего генералитета.

В 1970–х годах влияние Opus Dei заметно уменьшилось, но организация быстро распространилась в мире, особенно на Американском континенте. Стало известно, что Орден поддерживает генерала Аугусто Пиночета, пришедшего к власти 11 сентября 1973 г. после совершения переворота по типу франкистского. Один из самых богатых людей Чили Крусат, содержавший “банк де Сантьяго” и почти 250 компаний, в 1970–х годах ежемесячно выделял Opus Dei 2 млн долларов. Бывший перуанский президент Альберто Фухимори, который после многих лет борьбы с повстанцам и террористами был обвинен в коррупции и вынужден был покинуть страну, сотрудничал с представителями Opus Dei.

В более чем двадцати городах Соединенных Штатов Америки были открыты центры ордена, в которых работали более 5 тыс. членов. Особенного успеха Opus Dei достиг во времена правления Рональда Рейгана, когда у Ордена были свои доверенные люди в Белом доме, в высших эшелонах Пентагона. При администрации Билла Клинтона у журналистов возникло подозрение о принадлежности к Opus Dei директора Федерального бюро расследования (ФБР) Луиса Фри. Его секретарь Джон Коллингвуд заявил, что ничего не знает об этом Ордене, и назвал информацию прессы “некорректной”. Однако впоследствии организация вынуждена была признать, что брат главного контрразведчика Джон Фри — директор центра Opus Dei в Питсбурге.