Дети капитана Гранта - Жюль Верн

Отдохнув до двух часов пополудни, путешественники опять двинулись к востоку и вторично остановились на привал вечером в восьми милях от гор. Здесь все с наслаждением растянулись под открытым небом и уснули крепким сном.

На следующий день дорога оказалась труднее. Приходилось идти через живописный район вулканических озер, гейзеров и дымящихся серных сопок, лежащих к востоку от Вахити. Этот путь был приятен для глаз, но не для ног. Все время приходилось делать обходы, крюки, преодолевать утомительные препятствия. Но какое необычайное зрелище! Сколько бесконечного разнообразия дарит природа.

На обширном пространстве в двадцать квадратных миль подземные силы проявляли себя во всем своем разнообразии. Из рощ дикого чайного дерева струились прозрачные соляные источники, над которыми реяли мириады насекомых. Вода этих источников едко пахла жженым порохом и оставляла на земле белый осадок, напоминавший ослепительно сверкающий снег. Источники почти кипели, тогда как соседние стлались ледяной скатертью. Гигантские папоротники росли по их берегам в условиях, казалось, сходных с условиями силурийской эры.

Со всех сторон били водяные струи, окутанные парами, точно фонтаны в парке. Одни из них били непрерывно, другие с перерывами, словно подчиняясь прихоти своенравного Плутона. Фонтаны шли амфитеатром по естественным уступам. Воды их, смешанные с клубами белого пара, разъедая полупрозрачные ступени гигантских природных лестниц, струились по ним кипящими водопадами, насыщая собой целые озера.

На смену горячим ключам и бурным гейзерам пошли серные сопки. Земля казалась покрытой крупными волдырями. Это были полупотухшие кратеры, через многочисленные трещины которых выбивались различные газы. Воздух насыщен был едким, неприятным запахом серной «кислоты, и земля кругом была усеяна кристаллами серы. Здесь целыми веками накапливались неисчислимые богатства, и сюда, в эти еще мало исследованные области Новой Зеландии, вторгнется промышленность, если когда-нибудь серные источники в Сицилии иссякнут.

Можно себе представить, как трудно было путешественникам продвигаться среди такого нагромождения препятствий! Место для привала найти было нелегко, и охотникам не попадалось ни одной птицы, достойной быть ощипанной руками мистера Олбинета. Приходилось довольствоваться съедобным папоротником и сладким пататом — скудной едой, которая не могла восстановить силы изнуренных пешеходов, и потому каждый стремился как можно скорее выбраться из этой бесплодной, пустынной местности.

Однако понадобилось не менее четырех дней, чтобы пересечь этот труднопроходимый край, и лишь 23 февраля путешественники могли расположиться лагерем в пятидесяти милях от Маунганаму, у подошвы безыменной горы, обозначенной на карте Паганеля. Перед их глазами расстилались равнины, поросшие кустарником, и высокие леса маячили на горизонте.

Конечно, это было приятно, но лишь в том случае, если эти места не привлекли уже слишком много обитателей, но до сих пор путешественники не видели даже тени туземца.

В этот день Мак-Наббс и Роберт подстрелили трех киви, очень скрасивших обед, но, увы, ненадолго, ибо через несколько минут от дичи не осталось и следа.

За десертом, состоявшим из картофеля и сладкого патата, Паганель внес предложение, восторженно поддержанное всеми: назвать безыменную гору, вершина которой терялась на высоте трех тысяч футов в облаках, именем Гленарвана. Географ тщательно нанес имя шотландского лорда на свою карту.

Бесполезно описывать остальную часть путешествия: дни проходили однообразно и малоинтересно.

Путешественники шли обычно целый день по лесам и равнинам. Джон Манглс определял направление по солнцу и звездам. Милосердное небо не посылало ни сильного зноя, ни проливного дождя. Тем не менее все возраставшая от перенесенных испытаний усталость замедляла продвижение, и им хотелось поскорее добраться до миссий.

Все же они продолжали разговаривать между собой, но общие разговоры прекратились. Отряд разбился на отдельные группы. И каждый был поглощен своей заботой.

Большую часть пути Гленарван шел один, все чаще вспоминая по мере приближения к побережью яхту «Дункан» и ее команду. Он не думал об опасностях, которые подстерегали их на пути к Окленду, а думал о своих погибших матросах. Страшная картина эта все время мерещилась ему.

О Гарри Гранте никто больше не упоминал. К чему, когда помочь ему все равно не могли! Если имя капитана и упоминалось, то лишь в беседах его дочери с Джоном Манглсом.

Молодой капитан никогда не напоминал молодой девушке того, что она сказала ему в ту ужасную ночь в храме. Чувство деликатности не позволяло ему злоупотреблять признанием, которое вырвалось у нее в минуту отчаяния.

Говоря о Гарри Гранте, Джон Манглс всегда строил проекты будущих поисков капитана Гранта. Он уверял Мери, что лорд Гленарван организует новую экспедицию. Молодой капитан исходил из того, что подлинность найденного в бутылке документа не подлежала сомнению. Следовательно, Гарри Грант находится где-то живой и невредимый. А если так, то надо обшарить весь шар земной, а его найти!

Мери упивалась этими речами. Они жили с Джоном Манглсом одними мыслями, одними надеждами. Элен часто принимала участие в этих разговорах, и хотя не разделяла надежд молодых людей, но воздерживалась напоминать им о печальной действительности.

Мак-Наббс, Роберт, Вильсон и Мюльреди старались, не удаляясь от товарищей, настрелять как можно больше дичи.

Паганель, неизменно закутанный в плащ из формиума, молчаливый, задумчивый, держался в стороне.

Следует оговориться, что, хотя испытания, опасности, усталость и лишения превращают обычно людей, даже с очень хорошим характером, в придирчивых и раздражительных, наши путешественники остались по-прежнему преданы друг другу, тесно сплочены и каждый был готов пожертвовать жизнью ради другого.

25 февраля дорогу путникам преградила река, то была, судя по карте Паганеля, Уаикаре. Ее перешли вброд.

В течение двух дней тянулись равнины, поросшие кустарником. Итак, половина пути между озером Таупо и побережьем океана была пройдена благополучно, хотя все очень устали.

Затем начались дремучие, бесконечные леса, напоминавшие австралийские, только вместо эвкалиптов здесь росли каури. Хотя у Гленарвана и его спутников способность восторгаться за четыре месяца странствований притупилась, но все же они восхищались гигантскими соснами, достойными соперниками ливанских кедров и мамонтовых деревьев Калифорнии. Стволы этих сосен были так высоки, что только футах в ста от земли начинались ветви. Деревья росли небольшими группами. Лес состоял из бесконечного количества отдельных небольших рощ, деревья которых простирали свои зеленые зонты на двести футов над землей.