Порт-Артур. Том 1 - Александр Степанов

– Может быть, вы мне покажете ваш перевязочный пункт? – обратился он к ней.

Около поворота к перевязочному пункту горел костер, разложенный сторожившими строительные материалы солдатами. При помощи факелов из промасленного каната они осветили всю строительную площадку. В скале были выдолблены две рядом расположенные пещеры, в каждой из которых могло поместиться до тридцати человек раненых. Рядом намечалась еще третья. Высота их достигала полутора саженей. В полу и стенах виднелись блестящие прожилки кварца и слюды. Кондратенко обошел все помещение, местами обстукал стены и сделал несколько замечаний технического характера.

– Такой каземат может выдержать бомбардировку даже двенадцатидюймовыми снарядами. Раненые будут здесь в полной безопасности! – резюмировал генерал свое мнение.

– Мы еще проведем сюда электрическое освещение, водопровод, устроим вентиляцию – и все будет готово! – радостно говорила Варя.

– Вас можно поздравить с успешным выполнением плана, – пожал девушке руку генерал.

– Я здесь ни при чем. Все рассчитал Сергей Владимирович, а сделали – они! – И девушка махнула рукой в сторону матросов и солдат. – Они все очень старались.

– Для себя, барышня, работали! – вполголоса ответил за всех Блохин.

– И на других фортах солдаты работают для себя, однако далеко не везде так хорошо, как здесь. Я давно говорил Стесселю, что к каждому форту, батарее и укреплению надо заранее прикрепить определенные части и им же поручить их оборудование. Тогда все будут кровно заинтересованы в своей работе и выиграет вся крепость в целом. Литера Б, Залитерная и этот пункт прекрасно подтверждают мою мысль. Когда думаете закончить постройку? – обернулся генерал к Звонареву.

– Дней через десять будет готово, ваше превосходительство.

Поблагодарив еще раз Варю, Кондратенко велел подать себе лошадь.

– Завтра же прикажите от моего имени саперам привести дороги сюда в полный порядок.

После этого Кондратенко уехал, оставив Звонарева на батарее.

– Видите, как хорошо все вышло! – обернулась Варя к солдатам. – Сам Кондратенко похвалил работу! – обратилась она к Звонареву.

– Нам бы, барышня, в награду выдали по полбутылочки водки, – отозвался Блохин, – все веселее на сердце станет, как выпьешь.

– Что-то я тебя, Блохин, особенно грустным и не видела. Хорошая работа тоже веселит сердце.

– Так-то оно так, но малость выпить все же не мешает!

– Спрошу у начальства, как оно велит.

Вслед за Кондратенко двинулась и Варя. Звонарев последовал за ней. В темноте приходилось ехать шагом, чтобы не покалечить лошадей на разбитой дороге.

– Я удивляюсь, Варя, вашему умению обращаться с солдатами. Вы не только не стесняетесь сами, но не стесняете и их своим присутствием.

– Я с колыбели привыкла к общению с ними: моей первой нянькой был денщик, – ответила девушка. – Раньше у нас денщики жили по семи лет и совсем входили в семью. Некоторые еще и сейчас пишут нам о себе. Особенно мама быстро сживалась с ними, женила их, крестила у них детей. Правда, что вам ваша Ривочка натянула нос после смерти Дукельского? – вдруг переменила она разговор.

– Раз она мне натянула нос, значит, она уже не моя!

– И вы продолжаете бывать у нее и мечтаете о ней?

– Да!

– Спокойной ночи, желаю вам счастья с вашей еврейкой! – насмешливо-сухо проговорила Варя и, хлестнув по лошади, скрылась в темноте, оставив Звонарева в полном недоумении.

У себя на квартире Звонарев нашел записку от Кондратенко, который его предупреждал о поездке утром вместе со Стесселем на передовые позиции. Отдав нужные распоряжения своему ординарцу, прапорщик поспешил улечься в постель.

На другой день около семи часов утра Звонарев был уже на вокзале. У перрона стоял экстренный поезд в составе одного вагона-салона и трех товарных, в которые грузили верховых лошадей для участников поездки. Около поезда прохаживались Кондратенко, начальник его штаба подполковник Науменко, полковник Рейс и личный адъютант Стесселя князь Гантимуров.

Вскоре приехали Стессель и Никитин, последним явился адъютант Никитина капитан Померанцев, за которым трое солдат несли корзины с закуской и выпивкой.

Расселись в кресла, глядя в окно. Стессель был молчалив и мрачен. Вернувшийся вчера из Инкоу миноносец «Лейтенант Бураков» привез повторный приказ об его отзыве из Артура, и теперь генерал ехал к Фоку советоваться.

– Какие новости у вас? – спросил Кондратенко, обернувшись к Рейсу.

– Получено подтверждение об отходе Штакельберга после боя у Вафангоу на север и приказ о повторном выходе флота в море для прорыва во Владивосток.

– Тэк-с! Значит, деблокада Артура откладывается на неопределенное время, раз Куропаткин пятится назад вместо продвижения вперед, – заметил Кондратенко. – Интересно, как велики силы против нас, не попробовать ли нам наступать, дабы оттянуть часть японцев на себя.

– Что вы, ваше превосходительство! Наша задача защищать Артур, а не оттягивать на себя силы. У нас и так очень мало людей, – горячо возразил Рейс.

– Если не наступать, то беспокоить почаще японцев вылазками разведчиков будет весьма полезно.

– Напрасная трата живой силы! Многого они не узнают и только понесут зря потери! – возражал полковник.

– Взаимодействие армии и крепости в том и заключается, чтобы заставить противника дробить свои силы между ними.

– Академическое рассуждение. Роман Исидорович. Своя рубашка ближе к телу. Пусть Куропаткин сам о себе заботится, – вмешался Стессель.

Пока генералы вели между собой беседу, Померанцев и Гантимуров занялись приготовлением завтрака. Появился накрытый белой скатертью стол, на котором живописно разместились закуски. Захлопали пробки, и батарея разнообразных бутылок дополнила убранство стола.

– Не кручинься, Анатолий Михайлович! Попомни мое слово, разобьем мы макак косорылых в пух и прах, и будешь ты генерал-адъютантом, а то и фельдмаршалом. Всех самотопов подчинят тебе, и они станут ходить по струнке. За нашего вождя и полководца генерала Стесселя! Урррааа! – заорал Никитин и полез целоваться со своим другом.

Потом пили за Кондратенко, Никитина, артиллеристов. Никитин поднял бокал даже за железнодорожников, но Стессель запротестовал.

– За штатскую сволочь не пью! – категорически заявил он.

Звонарев сидел в углу и наблюдал за происходящим.

– Когда же ваша свадьба, молодой человек? – обернулся к Звонареву Стессель. – Моя жена уже приготовила для Вари подарок.

– Боюсь, что никогда, ваше превосходительство.

– Фордыбачит, значит, девица. Она с норовом. Быть вам под башмаком до конца своих дней! – продолжал Стессель.