Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

109

О том, что речь идёт о неизвестной из других источников дочери Андрея Боголюбского и жене князя Олега Святоcлавича-младшего, см.: Зотов Р.В. О черниговских князьях по Любецкому синодику и о Черниговском княжестве в татарское время. СПб., 1892. (Отд. оттиск из IX вып. Летописи занятий Археографической комиссии.) С. 272, прим. 10 (Р.В. Зотов предположительно называет её имя — Евфросиния, упомянутое в Любечском синодике черниговских князей как имя жены некоего «великого князя Феодосия Черниговского»; правда, для отождествления его с Олегом Святославичем-младшим оснований явно недостаточно: Там же. С. 25, 41–42). С этим согласны и А.Ф. Литвина и Ф.Б. Успенский (Внутридинастические браки между троюродными братьями и сестрами в домонгольской Руси. С. 50–51, прим. 20). Такое понимание текста следует признать наиболее логичным; странно, однако, что о браке Андреевны и сына Святослава Всеволодовича ранее в летописях ничего не говорилось. Однако в летописной фразе не исключена и ошибка. Речь может идти о сестре Андрея (т. е. ошибка — в слове «Андреевна»), бывшей жене князя Олега Святославича-старшего. Именно так понял текст автор Московского летописного свода конца XV в., который сразу же за этим и в связи с этим сообщил о браке Олега с дочерью Ростислава Мстиславича: ПСРЛ. Т. 25. С. 74. Но Олег вступил в новый брак с Агафьей Ростиславной ещё в 1164 г.; в следующем году у него родился сын Святослав (в крещении Борис) (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 525, 526). Так что если принимать данное толкование летописной фразы, то получается, что Олег развёлся с Андреевной — возможно, страдавшей какой-то болезнью, и ещё при её жизни вступил в новый брак, что в принципе вполне допустимо. Наконец, нельзя исключать и третью версию: «Андреевна» — это действительно дочь Андрея Боголюбского, но в летописи она ошибочно названа женой Олега («за Олгом за Святославичем»); в действительности же речь идёт о вдове умершего в том же году князя Святослава Владимировича.

110

Что это за князь, трудно сказать с уверенностью. Иногда полагают, что речь идёт о племяннике Мстислава, сыне его младшего брата Ярополка, — но тот к указанному времени должен был быть ещё совсем юным; иногда — что о каком-то другом князе — может быть, сыне бывшего киевского князя Ярополка Владимировича, родившемся незадолго до смерти отца. В летописи Василько Ярополчич упоминается и раньше. Это был весьма деятельный и храбрый князь. Так, в 1166 году он разбил половцев на реке Рось: «…много же их руками изоима, и обогатишася дружина его оружьем и кони, и сам искупа (выкупа. — А. К.) много има на них».

О том, что в данном случае речь идёт о племяннике («сыновце») Мстислава, определённо говорят поздние летописи; см., напр.: ПСРЛ. Т. 25. С. 75; и др. Однако уверенности в этом нет. Прежде всего, требуется ответить на вопрос: тот ли это Василько Ярополчич, который упоминался ранее в связи с событиями 1150/51 г. (см. в первой части книги). Если да, то он, конечно, не мог быть сыном Ярополка Изяславича, появляющегося на страницах летописи гораздо позже. Однако тот, первый, Василько упоминается как союзник Владимирка Галицкого и Андрея Боголюбского, что вообще не вяжется с действиями второго Василька, выступающего в качестве верного союзника Мстислава Изяславича. Можно высказать ещё одно предположение: упомянутый Василько (тот и другой или же только второй) был сыном бывшего киевского князя Ярополка Владимировича. Правда, считается, что у Ярополка не было сыновей, — но это утверждение бесспорно лишь для времени начала его киевского княжения, когда он прилагал усилия для передачи власти своему старшему племяннику Всеволоду Мстиславичу. Но, может быть, сын у него родился позже, незадолго до смерти? Тогда он вполне мог принять участие в событиях 50–60-х гг. XII в. Подробнее см. об этом: Литвина А. Ф., Успенский Ф.Б. Выбор имени у русских князей… С. 109–110. Впрочем, мы знаем далеко не всех русских князей XII в., а потому нельзя исключать, что речь идёт о каком-то неизвестном нам князе (или неизвестных нам князьях).

111

Считается, что речь идёт о внуках бывшего волынского князя Давыда Игоревича, хотя отец братьев, князь Всеволодко Городенский († 1142), ни разу не упомянут в летописях (кроме совсем уж поздних) с отчеством, и чьим сыном он был, остаётся неизвестным.

По мнению А.В. Назаренко, князь Всеволодко Городенский мог быть сыном берестейского князя Ярослава Ярополчича, правнуком Изяслава Ярославича Киевского; см.: Назаренко А.В. Городенское княжество и городенские князья в XII в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 1998. М., 2000. С. 169–188; он же. Древняя Русь и славяне (Историко-филологические исследования). М., 2009 (Древнейшие государства Восточной Европы. 2007). С. 124–161.

112

Ниже, в рассказе о начале княжения Мстислава в Киеве, названа дата его вступления в город (Там же. Стб. 535). Н.Г. Бережков полагал, что в тексте летописи ошибка и вместо «мая в 19 день» следует читать: «мая в 15 день», ибо именно 15 мая приходилось в указанном году на понедельник, а летописец сообщает о вступлении Мстислава в Киев «у понедельник» (Бережков. С. 179). Но летописец дважды сообщает о вступлении Мстислава в город! В первый раз это произошло не в понедельник, а в пятницу («…бе же день тогда пяток»), и именно в этот день князь взял «ряд» с киевлянами. Думаю, что именно этот день заключения договора с князем и отложился в Киеве как день начала княжения Мстислава Изяславича. 19-е же мая в 1167 г. пришлось как раз на пятницу.

113

По-другому сообщает В.Н. Татищев, по сведениям которого Мстислав передал Вышгород обоим братьям Ростиславичам — «для любви, яко братаничам».

114

См. также: НПЛ. С.. 32. Здесь же, в Новгородской Первой летописи, названа и дата ухода Святослава: новгородцы сидели «без князя» «от Семеня дня (1 сентября. — А. К.) до Великаго дни (Пасхи, т. е. 31 марта. — А. К.)», а точнее, до 14 апреля, «второй недели» после Пасхи (Там же. С. 33).

115

Как полагает В.Л. Янин, этого Якуна не следует отождествлять с прежним новгородским посадником, носившим то же имя, — Якуном Мирославичем (Янин В.Л. Новгородские посадники. 2-е изд. М., 2003. С. 146–147; отмечается, что в списке новгородских посадников они показаны отдельно друг от друга). Иначе считает А.А. Гиппиус, согласно которому политическая карьера Якуна продолжалась очень долго — 40 лет (Гиппиус А.А. Пётр и Якша: К идентификации персонажей новгородских берестяных грамот XII в. // Новгородский исторический сборник. Вып. 9 (19). СПб., 2003. С. 68–69, прим. 6). В некоторых позднейших источниках этот второй Якун называется Андреевичем (ПСРЛ. Т. 9. С. 242; Степенная книга. Т. 1.С. 468).