Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

81

Полагают, что Василько получил от императора те же крепости, что за столетие до него печенежский хан Кеген, — на территории Северной Добруджи (ныне в Румынии) Только этих крепостей было не три, как у Кегена, а четыре. (См.: Степаненко В.П. «Города на Дунае» в контексте русско-византийских отношений X–XII вв. // Русь и Византия: Место стран византийского круга во взаимоотношениях Востока и Запада. Тезисы докладов XVIII Всероссийской научной сессии византинистов. М., 2008. С. 131)

82

Современные исследователи обращают внимание на ряд обстоятельств, которые вроде бы подтверждают присутствие князя Мстислава Юрьевича и членов его семьи в Святой Земле. Речь идёт о новгородских связях князя. Так, в Новгороде выявлены предметы, имеющие очевидное происхождение из стран Ближнего Востока, в частности из Иерусалимского королевства. С этим регионом, возможно, был связан владелец исследованной археологами иконописной мастерской, которого предположительно отождествляют с Олисеем Гречином (или Гречином Петровичем), чьё имя и элементы биографии восстанавливаются из летописи и берестяных грамот. Анализ грамот вкупе с отрывочными известиями летописи позволил А.А. Гиппиусу предположить, что этот Гречин был сыном известного новгородского боярина Петра Михалковича (тестя князя Мстислава Юрьевича) и, соответственно, шурином Мстислава. По мнению исследователя, Олисей ещё ребёнком мог последовать за своим зятем и сестрой в Палестину и там обучиться иконописному делу. Отсюда, как считает А.А. Гиппиус, имя (или, точнее, прозвище) Олисея — Гречин. См.: Гиппиус А.А. К биографии Олисея Гречина // Церковь Спаса на Нередице: От Византии к Руси. К 800-летию памятника / Отв. ред. О.Е. Этингоф. М., 2005. С. 99–114; Этингоф О.Е. Заметки о греко-русской иконописной мастерской в Новгороде и росписях в Спасо-Преображенской церкви на Нередице // Там же. С. 115–143. О комплексе находок на усадьбе «А» Троицкого раскопа в Новгороде: Колчин Б. А., Хорошев А. С, Янин В.Л. Усадьба новгородского художника XII в. М., 1981. О следах византийского присутствия в Аскалоне, что, по мнению исследователя, может быть связано с нахождением здесь русского князя Мстислава Юрьевича: Майоров А.В. Русь, Византия и Западная Европа: из истории внешнеполитических и культурных связей XII–XIII вв. СПб., 2011. С. 496–510.

83

Иногда, напротив, полагают, что Мстислав Юрьевич вернулся на Русь ранее 1166 г., ссылаясь на указание под этим годом Лаврентьевской летописи о походе некоего Мстислава «за Волок» (см.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 3. С. 345, прим. 405; и др.). Однако здесь, по всей вероятности, речь идёт о другом Мстиславе — сыне Андрея Боголюбского (ср.: Насонов А.Н. «Русская земля»… С. 190). По мнению А.В. Майорова, Мстислав, вероятнее всего, возвратился на Русь незадолго до взятия Иерусалима Саладином, т. е. около 1187 г. (Майоров А.В. Указ. соч. С. 508). Промелькнуло в литературе и предположение о том, что именно Мстислава Юрьевича имеет в виду византийский хронист Иоанн Киннам, сообщая об упомянутом выше «Владиславе», «одном из династов в Тавросифской стране», который «вместе с детьми, женой и всеми своими людьми добровольно перешёл к ромеям» (см.: Бибиков М.В. BYZANTINOROSSICA… Т. 2. С. 479, прим. 6; со ссылкой на Е.Ч. Скржинскую).

84

О том, что князь Всеволод Юрьевич «приде из замория из Селуня», сообщается в новгородской статье «А се князи русьстии». Правда, его возвращение отнесено здесь к «третьему году» после смерти Андрея Боголюбского, то есть ко времени вступления Всеволода на владимирский стол в 1176 году, что неверно. (НПЛ. С. 468)

85

прочем, по мнению В.Т. Пашуто, речь может идти о ком-то из вассалов галицкого князя Ярослава Осмомысла (Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 185).

86

Когда в 1189 г. из венгерского плена в Германию бежал галицкий князь Владимир, сын Ярослава Осмомысла, император Фридрих Барбаросса оказал ему помощь, но лишь после того, как «уведал», «оже есть сестричич (племянник по матери. — А. К.) великому князю Всеволоду Суждальскому, и прия его с любовь[ю] и с великою честью» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 666).

87

«…Посемь же перея власть его всю Ярослав и бысть самовластець Русьстей земли» (в Радзивиловском списке «Повести временных лет»: «самодержець»; в Ипатьевской: «единовластець»): ПСРЛ. Т. 1. Стб. 150; ПСРЛ. Т. 38. С. 65; ПСРЛ. Т. 2. Стб. 138. А ещё прежде Ярослава так же назван его отец Владимир Святой: «единодержцем» (в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона) или «самодержцем всей Русской земли» (в Сказании о Борисе и Глебе). Ср.: Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1992. С. 69–77.

88

В поздней Никоновской летописи приводятся сведения ещё об одном походе, организованном Андреем Боголюбским в начале 1160-х годов, — «за Дон, далече», против половцев. Правда, сам Андрей в поход не выступил, но поставил во главе посланной им рати своего старшего сына Изяслава, «и с ним друзии мнозии князи, и воинство ростовское, и суздалское, и рязанцы, и муромцы, и пронстии, и друзии к сим мнози совокупишася…». Где-то в «Поле», за Доном, русские встретились с половцами: «И бысть брань велиа и сечя зла, и начата одолевати русстии князи». Половцы применили свою излюбленную тактику: «…рассыпашася на вся страны по полю; русьским же воям за ними гнаше. И пришедъшим на Ржавцы (что это за местность, неизвестно. — А. К.), и половци паки собравшеся, удариша на русское воинство, и многих избиша; но паки поможе Господь Бог и Пречистая Богородица христианьскому воинству, и прогнаша половцев», так что те бежали «восвоаси». Но победа эта стоила слишком дорого: «…князи же рустии возвратишася во своя отнюдь в мале дружине, вси бо избиени быша в поле от половцев».

[ПСРЛ. Т. 9. С. 222. В Никоновской летописи поход датирован 1160 г., но под этим годом здесь объединены события разных лет, включая поход самого Андрея Боголюбского с тем же Изяславом на волжских болгар (в действительности, 1164 г.). В.Н. Татищев в своей «Истории…» (Т. 3. С. 78; Т. 4. С. 267) датирует поход 1162 г., сообщая вслед за этим о приходе половцев к граду Юрьеву, т. е. о событиях, которые, по Ипатьевской летописи, датируются 6670 г. (1161/62).]

Однако в достоверности приведённого рассказа есть серьёзные сомнения. Особенно смущает участие «рязанцев» и «пронстиих» (то есть жителей Пронска) в походе, организованном Андреем Боголюбским. Как показывают наблюдения исследователей, «рязанские» известия Никоновской летописи в большинстве случаев представляют собой позднейшие фальсификации московского книжника, имеющие целью обосновать претензии московских властей на те или иные территории, на которые в XVI веке претендовало также Польско-Литовское государство. [Ср.: Насонов А.Н. «Русская земля»… С. 209–211]