Конан Бессмертный - Лин Картер

— Но твои люди останутся в шлюпке, — быстро проговорил Зароно. — Ты пойдешь один.

— Ну разумеется! Если граф Валенсо даст мне слово, что я выйду из форта таким, как вошел, ни один из моих людей не ступит на берег.

— Это в их же интересах, — предупредил Валенсо. — Я даю вам слово, капитан.

В напряженном молчании троица проследовала все в тот же Большой зал. Здесь к ним присоединился Гальборо. Граф распорядился принести вина и с мрачным видом сел в свое кресло. На галерею тихонько пробрались Белеза и Тина, сев так, чтобы все видеть и слышать, но самим при этом оставаться невидимыми.

Стром, залпом осушив свой кубок, немедленно перешел к делу.

— Насколько я понимаю, уже все знают о драгоценностях старого Траникоса, — заявил он. — Более того, ты, Зароно, завладел моей картой. Все мы хотим получить часть золота, причем каждый, разумеется, рассчитывает на большую часть… — Он обвел собравшихся насмешливым взглядом.

— Не объяснишь ли ты мне вот какую вещь, — щуря темные глаза, сказал Зароно. — Если у тебя все это время была карта, во имя каких милостей Митры ты тянул столько времени?

— А у меня ее и не было! — радостно сообщил Стром. — Старика-то, как выяснилось, подколол Зингелито. Но у него не было ни корабля, ни команды, пока он наконец не сманил в эту бухту графа. Но к тому времени один из моих людей выкрал карту и принес ее мне. Это было как раз на исходе лета, так что я еще ждал всю осень, зиму и весну, пока не кончатся шторма. И вот я наконец высаживаюсь здесь — и обнаруживаю форт графа Валенсо! Ну что я мог еще подумать? Разумеется, я стал требовать доли.

— А что заставляет тебя думать, что сокровища все еще в пещере? — все так же щурясь, спросил Зароно.

— То, что вам все-таки нужна карта, чтобы до них добраться! — ответил капитан «Красной Руки», по-видимому очень довольный своей прозорливостью. — Иначе зачем вам понадобилось выслеживать и убивать Гоэрция, моего рулевого? Я послал его просто на всякий случай, найти отмеченное место, а в два часа пополудни нашел его труп, почти перерубленный пополам и раздетый до последней нитки! Не пикты же это сделали, там поработала добрая сталь и хорошая выучка. Итак, — заключил он, — у вас есть карта, но нет сокровищ. Лохань Зароно не один месяц простоит в ремонте после этой бури. Так что у меня есть корабль, которого — почти — нет у вас. Валенсо располагает припасами и лагерем. Я предлагаю объединить все это и разыскать наконец сокровища!

— Но все население форта и люди Зароно не поместятся на вашем корабле, капитан Стром, — возразил Валенсо.

Стром расхохотался.

— За кого вы меня принимаете? Тысяча хвостов Нергала! Чтобы я, располагая силами в сто человек, пустил к себе на борт двести пятьдесят зингарцев? Я еще не сошел с ума. Отсюда уедут лишь граф с племянницей и Зароно с двадцатью наиболее дорогими ему людьми. Не более того. — Широкая ладонь капитана хлопнула по столу. — Ни одним человеком больше.

— Это исключено, — отрезал граф.

— Ну, в таком случае, — осклабился Стром, — остается в силе мое прежнее предложение. Если мне выделяют часть сокровищ, я позволяю всем, кто пожелает, беспрепятственно уйти отсюда. Если нет — пойдете на дно вместе со своим золотом.

— Как ты думаешь, — вкрадчиво проговорил Зароно, — что помешает нам сейчас захватить тебя как заложника и держать на нижней палубе, пока мы не уйдем достаточно далеко?

— Честное слово графа Корзетты, — широко улыбнулся великан. — Кроме того, мои ребята предупреждены именно на этот случай. Если я не вернусь в положенный срок, они снимутся с якоря — и поминай как звали. А потом непременно подстерегут вас.

— Кажется, я поторопился обещать этому негодяю неприкосновенность, — проворчал Валенсо из своего кресла.

— Да, ваша светлость, это вы дали маху, — кивнул Стром с довольной ухмылкой.

— Да уж, пожалуй, клянусь Кромом!

Этот голос раздался прямо под галереей, и Белеза, рискуя привлечь внимание, невольно вскочила, чтобы увидеть его обладателя. Незнакомец был одет странно, но удобно, Белеза отметила богатство ткани и полное небрежение хозяина своим костюмом. Вошедший был черноволос, синеглаз и просто огромен. Ширина его плеч поражала, но еще больше поражала в нем грация огромной кошки, что скользит неслышной тенью в желтой траве.

«Он пришел со стороны жилых покоев, как он попал туда? — в смятении подумала Белеза. — И вообще, как он попал в форт?» Она крепче прижала к себе Тину, глядя на незнакомца во все глаза.

Первым очнулся Зароно.

— Амра! — закричал он. — Ах ты, акулий корм! А мы оплакивали тебя всей «Розой», когда Ромеро выловил в южных морях хвост и лапы твоей тигрицы. Ты баловень Бела, старый мерзавец!

Хохоча, эти двое отвесили друг другу по хорошему тумаку. С Зароно мигом слетела вся его чопорность, он с мальчишеской улыбкой обернулся к остальным.

— Господа, позвольте вам представить самого прославленного воина всего Туранского материка, Конана из Киммерии, моего злейшего друга и лучшего врага. — При этих словах оба расхохотались, припомнив историю их знакомства. Исполнив долг вежливости, Зароно принялся тормошить «злейшего друга», желая немедленно знать все, что произошло с Конаном за истекшие три года:

— Где ты был? Куда девалась твоя «Тигрица»? И команда, которую ты так долго набирал? Почему ты не объявлялся в море? Мы считали тебя погибшим! Если бы ты видел, нечестивец, какую тризну мы тебе устроили!

— Надо думать, не худшую, чем я по своей команде — по кувшину барахского за каждого! — отозвался Конан. — Спасся я тогда один из всей сотни, а «Тигрицу» разбило в щепы. Прах и пепел! Сам не знаю, как я выплыл. Но об этом после. Что это у вас тут происходит, Зароно? Делите шкуру неубитого медведя? Не худо бы и мне налить того прекрасного вина, что у вас на столе.

Зароно тотчас наполнил опустевшие кубки.

— Видишь ли, мы тут приятно проводим время…

Но его оборвал резкий голос графа:

— Как вы сюда вошли? Разве вы не понимаете, Зароно, там, где прошел он, могут пройти и пикты…

— О нет, уверяю вас! — отозвался дель Торрес. — Ни один пикт не обладает ростом достаточным, чтобы перелезть через частокол. Нет, там, где прошел Конан, вряд ли пройдет кто-нибудь, кроме него.

Белеза, затаясь на галерее, буквально пожирала глазами огромного киммерийца. Она, конечно, была наслышана о бесчисленных и фантастических подвигах этого человека, и даже если эти истории были правдивы хотя бы наполовину, перед ней, лениво развалясь в кресле, сидела живая легенда. Не так давно в Зингаре часто упоминали это имя, называя его еще Амрой, что значит Лев. Заговор «Белой Розы» еще был жив в людской памяти, а Конан принимал в тех событиях самое непосредственное участие.