Нужные вещи - Кинг Стивен

Он открыл дверцу и вышел под дождь, держа в левой руке банку с сюрпризом. Теперь, избежав опасной ловушки сантиментов, он с некоторым удивлением вспоминал, что когда-то не захотел купить эту вещицу. Всю свою жизнь он увлекался фокусами, и, разумеется, в детстве прикол со «змеей в банке» вызвал бы у него дикий восторг. Почему же он так холодно говорил с Тоддом, когда мальчик захотел ее купить? Почему притворился, что не заметил обиды ребенка? Завидовал его юности и восторгу? Способности удивляться простым вещам? В чем причина?

Алан не знал. Зато он знал, что это был как раз такой трюк, какой бы понравился мистеру Гонту, и хотел немедленно устроить представление.

Он влез обратно в машину, вытащил фонарь из небольшого ящика с инструментами, валявшегося на заднем сиденье, и, обогнув бампер «таккера талисмана» мистера Гонта (так и не обратив на него внимания), зашел под темно-зеленый навес над входом в «Нужные вещи».

8

Ну, вот я и тут. Наконец-то.

Сердце у Алана билось быстро, но ровно. Лица сына, жены и Шона Раска почему-то слились в его сознании воедино. Он посмотрел на табличку и подергал дверь. Закрыто. Ткань навеса у него над головой хлопала под порывами ветра.

Банку с «орехами» он положил в карман куртки. Теперь, касаясь ее правой рукой, он получал странную, но тем не менее реальную подпитку.

— Ладно, — прошептал он. — Я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват.

Он повернул фонарик и его рукояткой пробил дырку в стекле. Приготовился услышать вой сигнализации, но его не было. То ли мистер Гонт ее не включил, то ли ее там не было вообще. Алан просунул руку сквозь ощерившееся осколками отверстие и отпер дверь. Она открылась, и Алан Пангборн впервые вошел в «Нужные вещи».

Первое, что его поразило, — запах, затхлый и пыльный. В новом магазине так пахнуть не должно; так пахнет в помещении, которое много лет простояло пустым. Держа в правой руке пистолет, а в левой — фонарь, Алан обследовал комнату. Голый пол, голые стены, несколько стеклянных шкафов. Шкафы абсолютно пустые. Все покрыто толстым слоем пыли.

Здесь уже очень давно никого не было.

Но как такое возможно, если он сам видел людей, всю неделю входивших и выходивших через эту дверь?

Потому что он не человек вовсе. Потому что речи дьявола сладки.

Алан сделал еще два шага вперед, вдыхая висевшую в воздухе музейную пыль. Оглянувшись назад, он увидел при отблеске молнии цепочку своих собственных следов. Потом он снова направил фонарик вперед, провел им справа налево вдоль стеклянного прилавка… и остолбенел.

Там стояли видеомагнитофон, а рядом — переносной телевизор «Сони», новая модель со скругленными углами и ярко-красного цвета, как пожарная машина. Шнур с вилкой накручен вокруг телевизора. На самом видаке лежит что-то похожее на книгу, но Алан сомневался, что это книга.

Он подошел поближе и сначала осмотрел телевизор. Как и все остальное, он был покрыт толстым слоем пыли. Алан осветил предмет, лежавший на видеомагнитофоне. Это оказалась видеокассета в черной коробке без надписей.

Рядом с ней лежал пыльный белый конверт с надписью:

ВНИМАНИЮ ШЕРИФА АЛАНА ПАНГБОРНА

Он положил пистолет и фонарь на прилавок, взял конверт, открыл его и вынул сложенный листок. Чтобы прочесть короткое послание, ему пришлось снова взять фонарь и нацелить световой кружок на бумагу.

[37]

Алан медленно убрал листок обратно в конверт.

— Мерзавец! — прошептал он.

Он еще раз осветил технику фонарем и увидел, что шнур питания видеомагнитофона проходит вдоль прилавка, а вилка лежит на полу в нескольких футах от ближайшей розетки. Да и какая, собственно, разница, если сейчас во всем городе нет электричества?!

Ну и что? — подумал Алан. Это не важно. Если включить телевизор и вставить кассету в видак, все и так заработает. Потому что нельзя делать то, что делал Гонт, нельзя знать того, что он знал… будучи человеком. Речи дьявола сладки, Алан, и не стоит смотреть эту кассету, которую он оставил тебе. Не стоит.

Но он все равно отложил фонарь и взял в руки антенный кабель. Помяв его в руках, Алан вставил его в соответствующее гнездо телевизора. При этом банка со змеей выскочила из кармана. Он успел ее поймать у самого пола и поставил на прилавок рядом с видеомагнитофоном.

9

Норрис Риджвик проехал уже половину пути до «Нужных вещей», когда осознал, что было бы глупо — даже глупее, чем он вел себя до того, а вел он себя, прямо скажем, по-идиотски, — тягаться с мистером Гонтом в одиночку.

Он схватил микрофон рации.

— Номер два вызывает базу. Это Норрис, прием.

Он отпустил кнопку. Ничего, кроме бешеных завываний статики. Гроза бушевала прямо над Касл-Роком.

— А ну ее, — сказал он и свернул к зданию муниципалитета. Алан должен быть там; а если нет, то там по крайней мере знают, где он. Алан придумает, что делать… и в любом случае выслушает его исповедь: он проткнул покрышки на машине Хью Приста и отправил человека на смерть, потому что он, Норрис Риджвик, хотел заиметь такую же базуновскую удочку, какая была у его любимого папочки.

Он подъехал к зданию муниципалитета, когда таймер бомбы, заложенной под мостом, стоял уже на отметке «5 минут», и припарковался прямо за ярко-желтым микроавтобусом. Судя по виду, он принадлежал телевизионщикам.

Норрис выскочил под проливной дождь и поспешил в управление, очень надеясь застать там Алана.

10

Полли сделала еще один выпад вантузом в сторону паука, вставшего на дыбы, но на этот раз тварь не стала уворачиваться. Ее щетинистые лапы вцепились в ручку, и несчастные руки Полли буквально взвыли от боли, приняв на себя дополнительный вес. Ее хватка ослабла, вантуз опустился, и паук тут же вскарабкался по ручке, как толстяк по канату.

Она сделала вдох, чтобы закричать, но тут его передние лапки коснулись ее плеч, словно шаловливые пальцы наемного танцора. Его тусклые глазки смотрели ей прямо в глаза. Клыкастая пасть разверзлась, и Полли почувствовала его дыхание — смесь ароматов горьких пряностей и гниющего мяса.

Она открыла рот, чтобы закричать, и одна из паучьих лапок зацепилась за ее губу. Грубые, отвратительные щетинки прошлись по ее зубам и языку. Паук радостно запищал.

Полли подавила первый позыв выплюнуть эту кошмарную, пульсирующую штуку. Она отпустила вантуз и схватилась за ногу паука, одновременно прикусив изо всех сил ту, что была у нее во рту. Что-то хрустнуло, и рот наполнился холодной горечью — будто она отхлебнула остывшего крепкого чаю, который простоял в чашке с утра до вечера. Паук издал болезненный вопль и попытался вырваться. Щетинки яростно царапали Поллины кулаки, но она успела сжать руки, которые разрывались болью… и выкрутила его лапу, как куриную ножку. Раздался глухой хруст. Паук снова заверещал.

Он все еще пытался удрать. Выплюнув горькую жидкость и понимая, что пройдет еще не один день, прежде чем она избавится от этого привкуса, Полли притянула его обратно. Она и сама удивилась этой демонстрации силы, но в душе она знала, в чем дело. Ей было страшно, она возмущалась… но больше всего она злилась.

Мной воспользовались, вдруг подумалось ей. Я продала жизнь Алана вот за это чудовище.

Паук попытался вцепиться в нее своими жвалами, но его задние ноги ослабили хватку, и он упал бы… если бы Полли ему позволила.

Она обхватила его жаркое, извивающееся тело и сжала со всей силы, подняв его так, что он корчился, суча и дергая лапками, прямо у нее над головой. Из него сочилась кровь и еще какая-то черная жидкость. Все это текло по ее рукам обжигающими струйками.