Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Если бы Фаулькштайн удосужился спросить, то Фредрик бы ответил ему, кто был этим телом. Он мог бы рассказать о рваной, оранжево-коричневой мантии, накинутой на его костлявые плечи. О да, и кроме того, рассказать, как это тело оказалось так близко к двери. Ансгар Эрнот был бормочущим третьесортным волшебником с позвоночником настолько слабым, что казалось удивительным, как он умудрялся держать человека в вертикальном положении. Он бы дал дёру сразу, как только кто-нибудь хоть немного поднял голос. Но даже с такой форой он не смог обогнать болт, торчавший ныне из его спины.

Фаулькштайн вытащил кинжал и вытер его о рукав. Поднявшись, он встретился взглядом с Фредриком и жестом пригласил трактирщика присоединиться к нему.

Фредрик надел самую широкую из своих улыбок — полный набор коротких почерневших пеньков — добавив ещё толику своему очевидному лицемерию, и спрыгнул со своего насеста на барной стойке. Стражник повёл его к столу в дальнем углу, одному из немногих, что остались целыми.

— Присаживайтесь, герр Герлах, — Фаулькштайн перевернул упавший стул и пригласил Фредрика сесть.

Фредрик подчинился и сделал попытку разгладить рубашку, пока стражник усаживался напротив.

— Рассказывайте, Фредрик, — начал Фаулькштайн, положив локоть на стол и уперев подбородок в кулак.

Трактирщик перестал чесать чирий на шее.

— Рассказывайте, что?

Стражник наклонился вперёд, так что его лицо заполнило всё видение Герлаха. Он тихо проговорил, уперев взгляд в трактирщика и подчёркивая каждую букву. — Всё.

Мало кто осмеливался находиться на улице в Гехаймниснахт, Ночь Таинств. В эту зловещую ночь, когда меньшая из лун-близнецов, Моррслиб, полностью появлялась в небе и заливала мир своим жутким светом. В Ночь Таинств каждый, в ком ещё оставался чуток разума, закрывал двери на все запоры, заливал пламя своего очага и молился о том, чтобы встретить утро.

Хотя, судя по армии бродяг, выползающих из «Пронзенного дракона», с их зловонием и сквернословием, далеко не каждого обитателя Мидденхайма можно было считать нормальным. Тем не менее, подумал Фредрик, помешательство было хорошо для бизнеса: он едва успевал наливать эль после последних вечерних курантов.

По опыту Фредрика людей толкали на пьянство две вещи: суеверия и женщины. В Ночь Таинств хватало и того и другого. Легенды были полны девиц, вытащенных из собственных кроватей и утащенных во тьму Драквальда, чтобы там быть принесёнными в жертву на алтаре скотского бога. И вместе с этими легендами было не меньше тех, в которых рассказывалось о ведьмах и волшебницах, чьи силы достигали своего пика под бледным светом луны Хаоса, и кои блуждали по улицам, готовые овладеть душами неосторожных.

— Эй, трактирщик! — Генрих Ловен ткнул кружку под нос Фредрику. — По-твоему, это выглядит чистым? — охотник на ведьм сплюнул сквозь смесь из обломанных зубов и металлических протезов, наполнявших его рот.

Фредрик секунду смотрел на него. Он выбрал неправильную злачную дыру, если собирался, брезгливо поджав губы, оценивать чистоту кружек.

— Собака не станет пить из этого, — закончил Генрих, хлопнув кружкой о стойку.

Не было ни единой души среди завсегдатаев «Дракона», кто бы не слышал, как охотник на ведьм рассказывает о своих кривых зубных протезах. Грозный злодей, убийца, насильник, человек, покрытый символами Тёмных Богов и наполненный их силой, ударил Генриха. Это был сильный удар: заколдованный кулак убийцы врезался в челюсть Генриха, словно молот Ульрика, ломая зубы и кости. Но даже избитый и окровавленный — Генрих не сдался. Охотник на ведьм поднялся на ноги, исполненный праведного рвения. Он взял меч и, несмотря на свои тяжкие раны, рассёк еретика от плеча до пояса до того, как тот успел обрушить на него второй удар.

Конечно, это не было правдой.

Генрих был жертвой гораздо более опасного зверя. Глумливая женщина, жена Генриха, Фрейда, сбила его с ног, когда охотник на ведьм как-то вернулся домой пьяный. А потом, когда Генрих валялся без сознания на земле, надела один из подкованных железом сапог мужа, которые Генрих имел обыкновение испытывать на ведьмах на берегу озера, и пнула своего изменника-супруга прямо в лицо.

Женщины и суеверия. Фредрик сдержал смешок, забрал у угрюмого охотника на ведьм мутную пивную кружку и убрал её за барную стойку. Она послужит ему позже, когда попадётся кто-то менее привередливый.

Протянув руку, он снял с полок на стене другую кружку.

— Эта подойдёт? — вытащив из-за пояса полотенце, он быстро протёр её и поставил перед охотником на ведьм.

Тот крякнул, забрал кружку и, пошатываясь, отошёл к своему столу.

Фредрик смотрел ему в след. Генрих был вечной занозой в заднице Фредрика, он постоянно жаловался то на одно, то на другое, но его угрюмый нрав и репутация обнаружителя «еретиков» держали ещё более странных горожан на расстоянии.

Однако собутыльник охотника на ведьм не приносил держателю «Дракона» ничего, кроме неприятностей. Армейский капитан, Густав Хельзер, сидел, нянча ту же самую бутылку с элем, что и час назад. Густав был высоким широкоплечим человеком с мускулистыми руками и костяшками, которые явно не один раз были сломаны, что делало их похожими на железные заклёпки, когда Густав сжимал кулаки. Фредрик бросил взгляд на длинный широколезвийный меч, покоившийся рядом с капитаном. Густав всегда держал его под рукой и никогда не напивался до той грани, когда бы это могло помешать ему пустить его в ход. Он был человеком, который был готов прирезать вас даже за нечто столь же мелкое, как карманная кража. Фредрик ни на грамм не доверял ему, и другие завсегдатаи «Дракона» были в этом солидарны с Фредриком.

За исключением Эрнота. Дурак волшебник доверял всем. Хм, он верил, что у них было больше монет, чем у него, что, в свою очередь, было для него достаточным основанием, чтобы попытаться добиться их внимания. Эрнот, казалось, был не в состоянии читать настроение Густава, он подошёл к его столу с намерением выклянчить монетку. Фредрик с замиранием сердца смотрел, как волшебник наколдовал огонёк на ладони вытянутой руки. Пламя набухало, увеличиваясь в размерах, пока не стало размером с пивную кружку. Волшебник поднёс её ко рту и тихо подул. Центр пламени раскрылся, словно пасть, породив новое пламя, которое угнездилось на другой руке Эрнота. Резким движением волшебник убрал руки за спину, в результате чего оба пламени зависли в воздухе. Горящие оттенками оранжево-синего цвета, огоньки закружились по кругу, присматриваясь друг к другу, словно два воина перед поединком. По незаметному жесту Энрота меньший рванулся вперёд, оставляя за собой тонкую нить угольков, и был целиком проглочен большим огоньком. Тлеющее ярко-красным, оставшееся пламя замерцало со всё растущей интенсивностью, пока не взорвалось в дымке искрящихся угольков, которые плавно начали опускаться на пол. Кто-то за соседним столиком зааплодировал. Эрнот протянул руку за оплатой.