Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё один выкапывает оружие из земли. Его губы шевелятся, когда он приносит клятву, принести отмщение великому врагу, что угрожает поглотить весь мир.
Он оставляет Караг Дум во славе, и умирает, потерпев неудачу.
Конвой.
Повозки, обитые стальными пластинами.
— Экспедиция, — вздохнул Ллойгор. — Чтобы найти потерянный Караг Дум.
— Разумеется, обречённая на провал.
Конвой неделями тащился через Пустоши, постепенно теряя одну повозку за другой в результате нападений и разнообразных несчастий. Осталась одна, когда на неё нападают блеющие чудища, и пассажиры выходят, чтобы защитить повреждённый транспорт.
В отделённой от сего события несколькими десятилетиями палатке, установленной под стенами пылающего града, военачальник резко выдохнул.
— Это он, — заметил Келмайн. Веселье в его голосе было злобное, зубчатое, словно клинок.
— Истребитель, — проговорил Ллойгор. — Готрек Гурниссон.
Гномы бросили разрушенную повозку — смирившись с неудачей экспедиции. Пустоши сделали свою подлую работу. Трое оставшихся в живых разделились, и Готрек Гурниссон плёлся в одиночку. Увидеть его в таком виде — униженный воин, лишённый атрибутов истребителя — было поразительно. Он выглядел таким заурядным, таким… укрощённым.
А затем он нашёл топор.
В пещере обитало существо. Оно устроило в ней берлогу, утаскивая внутрь своих жертв и размазывая по стенам нечистоты. Гурниссон нуждался в убежище. Он начал драку, которую не имел шансов выиграть.
Топор валялся в задней части пещеры, скрытый под грудой костей и ржавых побрякушек, которые существо считало драгоценными. В отчаянии Гурниссон поднимает топор.
В тот миг, когда пальцы гнома коснулись рукояти, военачальник почувствовал, как братья вздрогнули. Этот момент был столь редким, что он словно бы ощутил, как звёзды, неким неслыханным, примечательным образом выравниваются в небесах. Нити судьбы вытянулись и напряглись. Некоторые даже треснули.
Гурниссон пережил эту ночь. Он даже добрался до…
…дома.
Долина. Живописная. Безмятежная.
Гурниссон уже изменился. Гномы — плотные, низкорослые существа. Однако его мышцы стали настолько могучими, что вышли за пределы нормального. И его натура тоже изменилась. Душа гнома омрачилась.
— Топор изменяет своего обладателя, брат. Смотри, как он вырос.
Дом, однако, не остался таким же, каким он покинул его. Он бродит среди сожжённых домов и трупов. Он останавливается над женщиной и ребёнком, которого она сжимает в своих окровавленных руках.
Гурниссон наклоняет голову. Среди пепла его сломанной жизни, он плачет.
Мщение.
Гурниссон в зале гномьего правителя угрожает жестоким возмездием его владельцу.
Благородный аристократ смотрит на него с несмешливым бесстрастием. Слова, которым они обмениваются, становятся всё горячее, приправленные взаимной неприязнью. Есть некое нерешённое дело между ними, которое лишь подбрасывает дров в пламя гнева.
Ленивым жестом толстой руки, аристократ отдаёт приказ прикончить Гурниссона и, таким образом, находит свою собственную погибель.
Зала превращается в покойницкую. Зала благородного лорда, богато украшенная золотыми украшениями замечательной работы и сложными гобеленами правящего клана, становится кровавым месивом из сломанных тел и залившей всё крови.
Не торопясь, Гурниссон обривает голову. Ножом, взятым с пояса убитого аристократа, он обрезает свои волосы, пока не остаётся лишь щетинистый гребень, который означает, что гном принёс клятву истребителя.
В муках стыда, он покидает сию залу и отправляется в неутомимую охоту за собственной погибелью.
Альтдорф.
Столица проклятой Империи. Место рождения самозваного бога Зигмара Молотодержца.
Обычная таверна — убогий притон, кои так распространены во всех имперских городах. Распутство и пьянство, моча и рвота, потная толпа людишек разбазаривает жалкое количество медных монет, чтобы хоть на мгновение забыть о своей суровой жизни.
Гурниссон здесь. И другой. Человек.
+Этот… дурак… прикончил Скьяландира. Это был он.+
Они пьют и разговаривают. Узы, образующиеся во время возлияний, частенько продолжаются и позже, но человек произносит, наверное, самые глупые слова в своей жизни.
Он произносит нечленораздельную клятву. И гном тоже.
Клятва.
Военачальник умирает.
Прааг пылает. Пламя поглощает внешние районы, и хриплые песни захватчиков разносятся по разрушенным улицам и переулкам.
Небеса побагровели. В буквальном смысле: облака приобрели глубокий багровый цвет артериальной крови. Волшебство заражает воздух, когда чары, заключённые в разрушенных стенах, свободно просачиваются в омрачённое небо. Повсюду вонь огня и дыма, кровь и смерть, грабежи и убийства.
Существа, которые не должны бродить на улицах, пируют на останках мёртвых. Они глядят на мир через глаза-бусинки стервятника, избегая любого, кто подходит слишком близко, и вырывая глотки у смертельно раненых.
Прааг горит, и в то же самое время — полководец умирает
Его жизнь заканчивается в шквале насилия, в окружении вздымающейся массы собственных воинов. Лезвие, которого он боится, оружие, которому суждено окончить его жизнь, — пылает от ненависти ко всем подобным военачальнику. Оно ликует от боли, которую собирается принести. Она воет своё презрение к Губительным Силам. Гурниссон — Истребитель, владелец топора — ревёт, подобно люстрианскому карнозавру.
Броня военачальника пробита, чары, наложенные его рабами-колдунами, сгорают и становятся бесполезны. Он чувствует горячие струйки его собственной крови, стекающие по внутренней поверхности разрубленных плит его доспехов.
Топор опускается — вспышка раскалённого звёздного металла (громрила, как гномы называют сей редкий и драгоценный металл) — и сносит его голову с плеч.
Тишина опустилась на…
…стоп, остановите это. Келмайн, Ллойгор. Я увидел доста…
…силы военачальника. Они останавливают разрушение, неуверенность сменяет гул злобного торжества. Человек компаньон Гурниссона наклоняется, подбирает с земли голову вождя и поднимает её так, чтобы все могли увидеть.
«Ваш военачальник мёртв! — кричит он, оскалив зубы в гневном триумфе. — Ваш вождь мёртв!»
Он едва не упал.
Ошеломлённый, он протянул бронированную руку, чтобы на что-нибудь опереться. Дыхание превратилось в судорожные хрипы, которые его деформированное горло превращало в задыхающееся рычание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});